— Думаешь, всё из-за неё?
— Очень многое, как минимум. Пока она сидит над нами, никакой жизни нам не будет. Любой светлый порыв она задушит в зародыше. Ей нужны только крысы, которые будут жрать друг друга.
Лаванда посомневалась, стоит ли озвучивать свои мысли, но решила, что на этот раз стоит:
— А если после Нонине будет кто-то ещё хуже?
Феликс несколько нервно рассмеялся:
— Хуже, чем Нонине? Этого быть не может!
Он оторвался от подоконника и собирался со смехом пройти в какую-то из комнат, но остановился в дверях:
— Мы вчера на сходке говорили с парнями — с Витькой Рамишевым, с Пурпоровым — обсуждали планы. Так вот, у нас же в чём главная проблема: мало людей. Ну, нас самих — мало. Поэтому ничего и не получается. Представляешь, если б — чисто теоретически — толпа в несколько тысяч подошла бы к резиденции Нонине… Да, были бы потери от охраны и, возможно, от самой Нонине, если она вспомнит про уголь. Но в итоге… Со всеми бы она всё равно не справилась. В итоге победа была бы за нами.
Лаванда представила. Получилось настолько невесело и нерадужно, что больше представлять не захотелось.
— А ты бы смог повести их туда?
— Я? — Феликс, казалось, не ожидал такого вопроса, и тот застиг его врасплох.
— Да.
«Я уже поняла, что ореол трагического героизма тебе глубоко симпатичен, — продолжила она не вслух. — Но смог бы ты повести туда других, зная, что их, очень возможно, ждёт? А, братишка?»
Казалось даже, что Феликс и так прочитал её мысли и улыбнулся в ответ на них:
— Это же только в теории, Лав. Никто никого пока не поведёт. Некого вести. По-прежнему сплошная болтовня, — он со смехом развёл руками и оставил её в одиночестве.
44
Они ничем не занимались в этот вечер — обычными, ничего не значащими делами. Вполуха слушали бормотание рекламы по телевизору. Лаванда пыталась дочитать всё-таки книжку про мальчика и девочку в стране гор и застряла где-то посередине. Феликс иногда уходил в кабинет, где был включён его ноутбук, и проглядывал последние сообщения в ленте. За окном буднично почернело, и ничто не предвещало перемен, когда раздался тройной звонок в дверь.
Феликс настороженно прислушался — впрочем, без особой тревоги.
— Кто там? — тихо спросила Лаванда.
— Судя по звонку, скорее, кто-то из наших, — он встал с дивана. — Посиди пока тихо. Если вдруг что, ты приехала вчера, остановилась на пару дней. Я твой кузен, но ты обо мне почти ничего не знаешь.
Лаванда хотела было возразить и потребовать объяснений, но Феликс уже скрылся в прихожей.
— Кто?
Из-за двери что-то пробубнили.
— Ха, — Феликс щёлкнул замком. — Какие люди. А я тебя ждал на сходке.
— Некогда было! — выкрикнул высокий мужской голос, жующий слова. — Я вообще был не в Ринордийске.
— А где же? — Феликс отодвинулся, пропуская гостя, закрыл дверь на замок.
Тот — низкого роста, суетливый человек, тоже лет под тридцать — дробно захихикал:
— У наших западных друзей.
— Это у кого? — резко насторожился Феликс.
— А у тебя, я так посмотрю, аллергия на запад, — гость снисходительно помахал пальцем.
— Ничего против него не имею. Просто не люблю всех этих мутных игр.
— Какие игры, Феликс! Ты разве не знал, что я иностранный агент и использую тебя в своих целях? — он рассмеялся. Феликс, видимо, шутку не оценил, потому что следом гость добавил уже более спокойно. — Ладно, не истери. Всего лишь в Загорьи. Теперь мне можно пройти?
— Проходи, — он кивнул в сторону гостиной. — Хотя, по-хорошему, я на тебя в обиде и мог бы не пускать.
— С чего это?
— Потому что, что за дела? — Феликс сердито на него воззрился. — Мы с тобой вроде как друзья. А у тебя вдруг какие-то тайные планы, причём всех наших ты в них хоть как-то посвящаешь, а мне этого, видите ли, знать не положено. Нормально, по-твоему?
— Ну, почему-то же не положено, Феликс, — он неспешно прошёл в комнату. — Я как раз и хотел обсудить всё с тобой приватно, отдельно от остальных. А кто эта прелестная девушка? — он с улыбкой кивнул на Лаванду.
— Моя кузина, Лаванда. Можешь при ней, она в курсе. Лав, это Уля, — поймав испепеляющий взгляд Феликс с сарказмом поправился. — Прошу прощения, Ульян.
Тот кисло улыбнулся и, стараясь сохранить милый вид, чуть поклонился:
— Можно просто Уилл, — он снова повернулся к Феликсу. — Так вот…
И сразу же замолчал. Будто забыл, с чего собирался начать, или хотел, чтобы начали за него.
— Ну? — подтолкнул Феликс. — Ты был в Загорьи.
В это время из телевизора грянула летящая торжественная музыка, и на экране завращались цветные шары.
— Здравствуйте, с вами «Главная линия» и Китти Башева.
Феликс мгновение колебался, затем щёлкнул пультом. Телевизор вместе с девушкой за столом погас.
— Кстати, — Уля о чём-то вспомнил и оживился, — какие новости?
— Никаких.
— Как так? — наигранно удивился Уля.
— Вот так. Нет связи.
— А инициативу проявить? — тот снова мелко и дробно засмеялся. — Позвонить, к примеру.
— Ты издеваешься или прикалываешься?
— Не, ну а что такого. Выбери время, когда…
— Так, не надо об этом здесь, — резко оборвал Феликс. — Я сказал, нет связи. Всё.
— Боишься, что Нонине подслушает? — усмехнулся Уля.
— Я лично не боюсь. Но втягивать в это кого-то ещё не хочу. Ты был в Загорьи. Что дальше?
— А дальше, Феликс, тебе не понравится, если ты не хочешь никого втягивать. Как же без этого? Нам-то и в наше время — вообще никак… Но кстати, то, что я придумал, может закончиться чем-то весомым, в отличие от большинства наших прочих дел.
— Ну так рассказывай! — жадно потребовал Феликс. Глаза у него загорелись.
— Смотри… — неспешно начал Уля. — Если, положим, завтра, несколько тысяч людей столпятся на набережной, под окнами Нонине… Скажем, они захотели с ней поговорить. Может народ просто поговорить со своей правительницей, без всяких посредников?
— Теоретически может. А практически — ты сам знаешь.
— Вот, — довольно кивнул Уля. — Они придут просто поговорить — тихо, мирно… Ну, может, не очень тихо, но всё в рамках.
— И Нонине выпустит на них своих людей, — заключил Феликс.
— Разумеется, — кивнул Уля. — И вот тут выяснится, что на такой случай мы тоже не хлопали ушами и немного подготовились.
— В смысле? — Феликс уставился на него, затем широко распахнул глаза в догадке. — За этим ты ездил в Загорье. Да?
Тот, похихикивая, закивал:
— Это же окраина, да притом автономия… Когда всюду запретили оружие, там на это смотрели сквозь пальцы.
— Так значит, — уточнил Феликс, — под окна Нонине придёт уже не просто толпа, а толпа вооружённая.
— Не, — Уля мотнул головой. — Целая толпа мне не нужна. Это сложно и слишком заметно. Достаточно нескольких человек, которые знают, что делать, и будут наготове. Если люди Нонине начнут атаку, у нас ведь развяжутся руки, и мы сможем обороняться. Не так ли?
— То есть, по сути, ты хочешь столкнуть две агрессивно настроенные массы, притом в руках и у тех, и у других будет оружие. Ты понимаешь, какая это взрывоопасная смесь?
— Да, вполне. Именно такая смесь нам и нужна. По сути, тут три возможных исхода. Первый — люди Нонине никого не трогают, всё проходит мирно… Может даже, Нонине действительно выходит поговорить, — Уля усмехнулся. — Вариант слишком наивный, но чем чёрт не шутит. Будет просто ещё одна акция как бы протеста. Второй — нам каким-то чудом удастся одолеть охрану и захватить резиденцию… Вариант чрезмерно оптимистичный, хотя опять же. Ну и третий — в этот раз ничего не получится. Но это запустит повстанческую волну среди ринордийцев, а может, и в регионах. Ты же сам знаешь: они никогда не скажут слова против, если только лично их не припрут к стенке. И вот тогда, когда они увидят, что их правительница стреляет по своим же людям, которые, заметь, не сделали ничего преступного… Этого Нонине так просто не спишут. Мы сможем встать во главе и выступить в открытую — ну же, Феликс, мы ведь давно этого хотели! Иначе, в этой стране, в это время, не выйдет. Ну а с чьей стороны раздадутся первые выстрелы… Это уже тогда будет неважно. Да и засвидетельствовать некому.
Феликс на секунду закрыл глаза и поднял руки в останавливающем жесте. Затем открыл снова.
— То есть, ты осознанно хочешь спровоцировать конфликт. Правильно?
— Да, — спокойно кивнул Уля.
— Это набережная. Ты понимаешь, что если перекроют мосты к резиденции, большинство не сможет уйти?
— Да.
Феликс замолчал. Сомнения блуждали по его лицу, что-то среднее между «Друг, можно я с тобой!» и «Что ж ты, тварь, делаешь?»
— Скажи-ка мне, Уильям, — проговорил он наконец и заходил по комнате, не глядя на Улю. — Скажи-ка мне. Эти люди, которых ты там соберёшь — они знают, на что идут?
Уля пожал плечами:
— Наверно, знают.
— Ты им не говорил.
— Неа.
Феликс остановился.
— Это подло, — негромко заключил он.
— Неужели?
— Да. Мы можем рисковать сами собой, но другими — людьми, которые на это не подписывались… Это просто подло, Уля.
Тот рассмеялся:
— Надо же, в Шержне проснулся великий моралист!
— Мораль тут ни при чём.
— Ну, сдай меня полицаям, — Уля насмешливо улыбался. — Давай, они оценят твои высокие порывы.
— За кого ты меня принимаешь? — нервно дёрнулся Феликс. — Нет, Уля, доносить я, разумеется, не буду и как-то мешать тебе — тоже. Но и помощи от меня не жди.
— Да ладно, я и сам справлюсь, — тот пожал плечами. — Мне, собственно, никакой особой помощи было и не нужно. Просто поделился с тобой, как с давним приятелем и единомышленником, — его несколько надменный тон вдруг сменился на виновато-выпрашивающий. — Слушай, только одна маленькая просьба. Там, возле моего дома сейчас дежурят…
— Уже и дежурят, — рассердился Феликс. — За тобой слежка, а ты вот так открыто заявляешься и выкладываешь всё, что сейчас рассказал?