— Но, Моррис, почему они это сделали? — заплакала Эл. — Что я вам всем сделала? Я была ребенком, ради всего святого, кому могло прийти в голову взять нож, искромсать ноги ребенка и оставить на них такие шрамы? — Я, должно быть, орала, подумала она, я, должно быть орала, но я ничего не помню. Я, должно быть, орала, но никто меня не услышал.
— Некому было слышать, — отозвался Моррис. — Для того и нужна пристройка, верно? Для того и нужна пристройка, или сарай, или гараж, или, если не выгорело, хотя бы автоприцеп. Заранее не знаешь, когда понадобится показать какой-нибудь малявке, что почем, или повесить придурка, который действует тебе на нервы.
— Ты мне не ответил, — сказала Эл. Она стояла у него на пути, наставив на него везучие опалы, словно оружие. Он попытался обогнуть ее, но ее аура, хлынув во все стороны, заставила его отступить. Недовольно бормоча, он съежился и скользнул под ковер, но она наступила на него и сказала: — Моррис, если не хочешь потерять работу, придется ответить на пару вопросов. Если не ответишь, я выхожу из игры. Вспомню прошлое и устроюсь в кондитерскую. Или в аптеку, как в прежние времена. Буду драить полы, если придется. Я выйду из игры, и где тогда окажешься ты?
— Пф, — фыркнул Моррис, — ты не запугаешь меня, детка, если ты будешь работать в аптеке, я превращусь в таблетку. Если найдешь работу в кондитерской, я свернусь в сладкий рулет и буду плеваться вареньем в самый неподходящий момент. Если ты попробуешь драить полы, я крикну «плюх!» и выплеснусь из твоего ведра с грязной водой, и тогда тебя уволят. И тогда ты станешь подлизываться ко мне, как когда-то, ах, дядя Моррис, у меня нет карманных денег, ах, дядя Моррис, у меня нет денег на школьные обеды, у меня нет денег на школьную экскурсию. А за моей спиной скулила о том же самом Макартуру и клянчила конфеты у Кита. Слишком уж щедр был Моррис Уоррен. Когда я отправился на тот свет, у меня и пяти шиллингов в кармане не было. Я отправился на тот свет и, уж не знаю как, забрал все долги с собой. — Моррис начал хныкать. — Макартур мне должен. Билл Древкокач мне должен. У меня есть черная книжечка, в которой записано, кто мне должен. Чертовы призраки — скользкие типы, да? Вечно у них отговорки, лишь бы не платить. «Мой карман испарился. Святой, мать его, дух спер мой бумажник». Так что когда я очутился на том свете, они говорят, выворачивай карманы, а когда увидели, что это все мои деньги, то засмеялись, блин. Они сказали, кто не работает, тот не пьет, так-то, старина. Это наше правило. И меня назначили духовным проводником. Сперва мне досталась Айрин Этчеллс, а потом ты. Помогай, Боженька. Я говорю, помогай, Боженька, но на самом деле помощи от этого ублюдка не дождешься. Вот почему я связался с Ником, с Ником есть шансы сделать карьеру. Тебя могут послать на курсы.
— Если тебя повысят, — сказала Эл, — я буду самым счастливым человеком на свете. Мне досталось всего ничего мира и покоя — когда ты был на этих своих курсах.
— Мира и покоя? — взвизгнул Моррис. — Тебе не положено никакого мира и покоя! С твоим-то прошлым? Тебе и десяти лет не было, как на твоей совести оказались мужские яйца.
— Какие еще яйца?! — заорала Элисон.
Через площадку открылась дверь в комнату Колетт. Хозяйка спальни стояла на пороге в футболке, очень бледная и суровая.
— Хватит, — сказала она. — Я больше ни единой ночи не проведу под этой крышей. Как можно жить с женщиной, которая скандалит с людьми, которых я не вижу, и стоит у дверей моей спальни и вопит: «Какие еще яйца?!» Мне этого не вынести.
Элисон потерла лоб. Она не могла пошевелиться.
— Ты права, — признала она. — Но не решай сгоряча.
— Такое поведение просто неприемлемо. Даже по твоим меркам.
Элисон приподняла ногу и отпустила Морриса.
— Хотя бы подожди до утра.
— Не думаю, что ждать до утра безопасно. Я возьму самое необходимое, а потом пришлю кого-нибудь за остальными вещами.
— Кого? — Эл искренне удивилась. — Кого ты пришлешь? Ты не можешь сбежать посреди ночи. Это глупо. Мы должны все обговорить.
— Я ничего тебе не должна. Я построила твое дело с нуля. Без меня это была неуклюжая самодеятельность.
— И я о том же. Ладно тебе, Колетт! Мы столько пережили вместе.
— Что ж, теперь живи сама. Полагаю, с компанией у тебя проблем не будет. Твоей особой компанией.
— У меня есть воспоминания, — сказала Эл. — Ладно. Хорошо.
Она отвернулась. Я не буду тебя больше уламывать, подумала Эл. Она слышала тихие голоса внизу. Похоже, Айткенсайд с дружками пришли и готовят себе пожрать. Колетт закрыла дверь спальни. Эл слышала, как она с кем-то беседует. На секунду она застыла от удивления. Кого это она туда протащила? А потом поняла, что Колетт по мобильному договаривается о своем отъезде.
— Че? — спросил Гэвин. — Кто это? — Он фыркнул, кашлянул, дважды прочистил нос; она как будто позвонила в берлогу медведя, впавшего в спячку.
— Не так уж и поздно, — рявкнула она. — Проснись, Гэвин. Ты не спишь? Ты слушаешь меня? У меня неотложное дело. Ты должен забрать меня отсюда.
— А, — узнал Гэвин, — это ты, Колетт. Как поживаешь?
— Бывало и лучше. Я бы не обратилась к тебе за помощью, но мне надо выбраться отсюда немедленно и где-то перекантоваться, всего одну ночь. Я уже собираю вещи.
Молчание.
— Так, давай разберемся. Ты хочешь, чтобы я приехал туда?
— Да. Прямо сейчас.
— Ты хочешь, чтобы я приехал туда и забрал тебя?
— Мы были женаты. Разве я прошу о многом?
— Да нет, не то чтобы… — Он отошел. Возможно, чтобы посоветоваться с Зоуи? Потом вернулся. — Понимаешь, проблема в машине — ну, она в ремонте.
— Нашел время! — рявкнула она. — Надо было купить маленькую японскую машинку, как у нас. Ни разу еще не подвела.
— Так почему ты не… ну, не сядешь в нее?..
— Потому что она принадлежит ей! Потому что хозяйка — она, а я не хочу споров. Потому что я не хочу, чтобы она или какая-нибудь ее вещь была рядом со мной.
— Ты о толстухе? Ты сбегаешь от нее?
— Слушай, я вызову такси. Просто пусти меня к себе, когда доберусь. Вероятно, это будет не скоро.
— Ладно, у меня есть тачка, — сказал Гэвин. — Я могу приехать. Не вопрос. Только не смейся. В смысле, она ниже моей обычной планки.
— Гэвин, приезжай, умоляю, хоть на палочке верхом.
Она выключила телефон. Прижала ладонь к солнечному сплетению и попыталась дышать медленно и спокойно. Она сидела на краю кровати. В голове мелькали сцены жизни с Эл. Элисон в «Олене и подвязке» в день, когда они встретились: перекладывает пакетики с сахаром и наливает молоко. Элисон в гостинице в Хемел-Хемпстед: примеряет сережки у туалетного столика и перед каждой новой парой протирает мочки ватными шариками, смоченными в водке из мини-бара. Элисон, закутанная в одеяло, в ночь, когда умерла принцесса, стучит зубами на диване в квартире в Уэксхэме. Она стащила сумку со шкафа, запихнула в нее косметичку и пару белья, после чего принялась репетировать свое объяснение Гэвину и всему миру. Бродяга повесился в сарае. Стало душно, и у меня заболела голова. Она топала у моей комнаты и орала: «Какие еще яйца?!» Она рывком застегнула сумку и потащила ее вниз по лестнице. Внезапно она подумала, я не могу явиться к нему в таком виде, а как же Зоуи, на ней, поди, дизайнерское белье, может быть, даже нечто уникальное, созданное другом специально для нее, что-нибудь шифоновое или шелковое — я не хочу, чтобы она увидела меня в трениках, она рассмеется мне в лицо. Колетт побежала обратно, содрала с себя одежду и встала перед раскрытым гардеробом, мучительно размышляя, во что такое нарядиться, чтобы произвести впечатление на модель. Она глянула на часы: сколько времени Гэвину понадобится, чтобы доехать из Уиттона? Дороги, наверное, пустые, подумала она. Она оделась; и не осталась довольна результатом; может, накраситься? Она направилась в ванную, старательно нарисовала два глаза и рот. Снова спустилась по лестнице. Обнаружила, что дрожит, и подумала, что чашка чего-нибудь горячего не помешает. Потянулась было к кухонному выключателю, но отдернула руку. Предполагается, что нас тут нет; соседи думают, что мы уехали. Она подошла к окну кухни и осторожно приподняла жалюзи.
Было половина четвертого, и короткая летняя ночь уже утекала густой дымкой. Вокруг «Балморала» поставили алюминиевое ограждение, и на нем подпрыгивали несколько сорок, точно травя анекдоты. Она услышала за спиной шаги по линолеуму. И едва не завизжала. Эл шла через кухню, грузная, в своей обширной хлопковой ночнушке. Шла медленно, словно ее тащили, как загипнотизированная. Она открыла ящик со столовыми приборами и остановилась, глядя в него и перебирая ножи и вилки.
Вот и все, подумала Колетт. Часть моей жизни подходит к концу; тихое звяканье металла в ящике, щебет птиц, сосредоточенное лицо Элисон. Колетт молча разминулась с Эл. Ей казалось, что она не прошла, а протиснулась мимо нее, словно белая сорочка Эл раздулась, заполнив комнату, и тело Эл разбухло вместе с ней. Колетт услышала вдалеке гул мотора. Моя колесница, подумала она. Может, Гэвин и не идеальный мужчина, но в трудный момент он готов мне помочь. По крайней мере, он жив. По крайней мере, он всего один.
Стоя на кухне, Эл слышала, как парадная дверь закрылась за Колетт. Открылась крышка почтового ящика, на пол упали ключи, крышка захлопнулась. Несколько театрально, подумала Эл, в подобном жесте не было нужды. Она поковыляла к кухонному стулу и села. Не без труда подняла голень и уложила ее на колено другой ноги. Задняя поверхность бедра натянулась и напряглась, пришлось вцепиться в икру, чтобы ступня не соскользнула и не упала обратно на пол. Она сгорбилась, наклонилась вперед. Неудобно; живот зажат, тяжело дышать. Жаль, Кары рядом нет, подумала она, чтобы помочь или хотя бы научить меня правильной технике; она уже должна была получить свой диплом. Придется попросту тереть и надеяться на лучшее, придется самостоятельно отправиться в прошлое, обратно в Олдершот, к собачьим вольерам и чахлым кустам, обратно в болотные воды утробы, а может, и дальше — туда, где еще нет Элисон, а есть лишь место, приготовленное для нее.