– Да! Но… он же был маленьким! Тео… щенок, с которым я играла. Помню только один эпизод… я засыпаю, а он лежит рядом на постели. Едва больше обычной дворняжки. Мой Тео…
На упоминание своего имени Рокшатанский зверь отозвался басовитым завыванием, заменявшим ему лай.
– Ну тогда он действительно был еще щенком и должен был вырасти в большую собаку… но, конечно, не в такую. Подозреваю, что это проклятие твоей матери поработало над ним. Она… умерла не мгновенно.
Авантюрист скрестил руки на груди и задумчиво посмотрел куда-то вдаль:
– Ты еще не все знаешь о своей семье. Твой отец был из народа скользящих по отражениям, а вот мать… дело в том, что она пришла с той стороны, из синей двери. В день, когда встретила твоего отца в Черничном замке, она впервые пересекла границу миров и явилась на бал. Это была любовь с первого взгляда. И замок выбрал их.
– Но я слышал, что с той стороны являлись только чудовища! – воскликнул Слава. – Так, Каз? Ты же рассказывала.
Авантюрист ответил за нее:
– Да, так и было. Не чудовища, конечно, но существа оттуда имели очень отдаленное сходство с людьми. И вдруг вместе с ними заявляется прекрасная дева со светящимися глазами, держащаяся как настоящая аристократка, в платье, которое местным людским королевам и не снилось. Конечно, она тут же вскружила голову многим юношам. Но выбрала отца Бески.
– Вы так говорите, словно никто так никогда и не узнал, откуда она родом. Королева же потом, наверное, рассказала…
– Если и так, то не мне. Возможно, королю и дочерям, но никто вне семьи так и не узнал, откуда и почему она появилась на балу в тот день.
– Так какого лешего вы с Нулевым мне пудрили голову, что во мне поселилась тьма из-за того, что я заглянула в синюю дверь, если моя мать вообще через нее пришла! – фыркнула Беска.
– Тьма не передается по наследству. Дети мастеров ее не имеют. Но я не уверен, что в твоей матери она вообще была. По крайней мере, она ею не пользовалась. Возможно, что сила Создателя предпочитает только тех, кто заглядывает в дверь с этой стороны, а у существ с той – все иначе. Не знаю. Но у твоей мамы были иные способности… от рождения.
– Какие? – быстро спросила Беска.
– Никто не знал их предела. Кто-то восторгался ею, но были и те, кто считал ведьмой, темным магом или нежитью, только прикидывающейся человеком. Тебя тьма спасла, а ее нет, но что-то, невероятная воля или сила, позволила ей прожить еще несколько секунд после рокового удара.
– Откуда ты знаешь? Тебя же там не было! – воскликнула Беска, ощущая на глазах предательские слезы.
– Я примчался после трагедии и видел тела. Замок исчез, и мертвые лежали на земле, но даже так можно было воссоздать картину, если помнить расположение комнат. Твой отец умер в постели мгновенно, а мать проползла несколько метров в сторону твоей комнаты. И я видел следы проклятия. Даже при отсутствии стен то, что стало с окружающими деревьями… это… было внушительно. Покончив с королевой, убийца направился к тебе. В тот момент твоя мать думала не о мести, она хотела спасти тебя и выплеснула остаток жизни в энергию, которая должна была тебя защитить. Я не уверен, но полагаю, что то, что стало с твоим щенком, одно из следствий того проклятия.
– Тео… мой Тео, – Беска смахнула слезы и уткнулась носом в теплую шерстяную шею. Даже сидящей собаке она выше просто не доставала.
Пес завилял хвостом и лизнул ее в макушку.
– Кузнец говорил, что этот зверь и Тени заодно… – задумчиво произнес Слава. – Они что, тоже порождения проклятья?
– Я ни в чем не уверен, но это не исключено, – пожал плечами Авантюрист.
– Так какого тогда, спрашивается, они хотели меня убить? – буркнула Беска.
– Понятия не имею. Может, проклятье сработало не так, как должно было. Может, оно уже давно живет своей жизнью и изменилось до неузнаваемости. Кто знает…
Над дорогой повисла тишина. Все молчали: Авантюрист с умилением смотрел на девушку и пса. У Бески же все внутри сжалось в болезненный комок от этого острого ощущения родного существа, напомнившего о детстве и родителях. Спустившаяся с дерева Каз тоже глядела на нее со странным непонятным выражением, а Слава задумчиво гладил большим пальцем подбородок, обернувшись в сторону Оракула.
– Я думаю, нам нужно вернуться, – неожиданно сказал он.
– Зачем? Я не готов еще раз испытывать такое унижение, – передернул плечами Авантюрист.
– Теперь я понял, что спросить у источника. А этот самозванец мне не нужен, – задумчиво ответил Слава.
– Почему самозванец? – удивилась Каз. – Он же вр-р-роде доказал, что слышит источник.
– Слышать-то слышит. Вопрос, как интерпретирует. Авантюрист, ты же бывалый человек. Вест-поинт, это где? Это же в моем мире, да?
– Да, а с чего вдруг такой вопрос?
– Ты его перстень видел? Да и оговорка про войну меня удивила. Про «раба лампы» заикнулся.
Где он тут Алладина посмотреть успел? Черта поминает.
– О боги! Я был так озадачен неудачей, что не обратил внимание! А ты, мой юный друг, молодец. В иное время я бы взял тебя к себе следователем в королевскую охрану. Потомственный слуга Оракула, значит. Так-так-так. Тогда действительно возвращаемся. Нужно потолковать с этим мошенником! – Авантюрист развернулся и решительным шагом пошел обратно по красной дороге.
Нетерпеливая Беска опередила его и зашагала вместе со своим страшным псом первой. Ей казалось, что безнадежная патовая ситуация, в которой они оказались, сейчас волшебным образом может исправиться. Да и просто было приятно идти, положив руку на холку родного пса. Какая-то тень детского воспоминания о прогулках со щенком согревала и успокаивала. Ну и, конечно, с таким защитником она чувствовала себя куда более уверенно.
Слава обернулся и, увидев, что Каз несколько отстала, тихо спросил Авантюриста:
– Почему ты раньше регулярно повторял, что у Бески… Лилит нет сердца? По-моему, она только притворяется такой, а на самом деле очень сочувствующий и отзывчивый человек.
– Потому что она так хотела, – улыбнулся тот – Вот тебе совет опытного человека, мой юный друг: никогда не спорь с женщинами, особенно касаемо того, что они заявляют о себе. Во-первых, это бесполезно, потому что они идут на принцип и в попытках что-то доказать способны на действительно большие глупости. Во-вторых, все, что они о себе декларируют, как правило разительно отличается от действительности. Дрянной девчонкой называет себя подвыпившая отличница и паинька, расчетливой стервой – та, которую как правило все используют и обманывают, ну а бессердечной и холодной прикидывается та, что ночами рыдает в подушку.
– Угу. А мужчин это не касается? – с долей ехидства уточнил Слава. – Ты ведь тоже говорил, что у тебя нет сердца, однако взял меня с собой, да и о Беске заботился.
Авантюрист на этот раз ответил холодно и резко: так, что уточнять желание отпало:
– Свое сердце я потерял. Его действительно нет.
Глава 28. Две принцессы
И снова они застали толкователя слов, Оракула, врасплох. Он с кем-то разговаривал, причем на повышенных тонах. За его широкой спиной Беска не могла разглядеть собеседника и, только когда блондин сделал шаг в сторону, услышав шаги, и обернулся, она узнала фею.
Слава же совершенно не удивился. Более того, он ожидал, что, получив бриллианты, этот влюбленный идиот тут же помчится их вручать или, скорее всего, позовет фею к себе. Именно эту обнимающуюся парочку он и видел мельком во время бешенной скачки верхом на зазеркальнике.
– Какая встреча! – зло сказал Слава, глядя в глаза Феи. У той же даже тени испуга на лице не было.
Разве что легкая досада – то ли от того, что он снова смог вернуться из другого мира и опять рядом с Беской, то ли от того, что ее застали в таком обществе в столь неловкий момент.
– Так-так… – произнесла Аврора, оценив выражение лиц гостей. – Я бы хотела исключить себя из грядущего нарратива.
Щелкнула каблуками и тут же исчезла.
Блондин шумно вздохнул:
– Ну, какая же нелегкая вас опять принесла?!
Но тут встретился взглядом с идущим к нему Авантюристом и напрягся. А еще в это время на тропинке позади Бески появился Тео, и служитель Оракула выпучил глаза.
– Но… но! – воскликнул он, когда Авантюрист приблизился вплотную, а потом, поняв, что тот идет явно не обниматься, решил бить первым.
«Он хорошо умел драться», – отметил про себя Слава. Удары были поставлены, как у боксера. Не нелепый замах, как у пацанов в уличной драке, а хорошо натренированная двойка: левой в корпус и правой тут же в челюсть.
Только вот Авантюрист драться не стал. Его движения были совершенно непривычны, неожиданны и точны, как у терминатора. Вместо обычных блоков, ударов или даже борцовских захватов он поймал кулак противника в воздухе, сделал два непонятных коротких движения ладонью, и блондин согнулся пополам с нелепо вывернутой рукой.
– А теперь поговорим начистоту, потомственный Оракул, – сказал Авантюрист, разглядывая перстень на заломленной руке противника. – Ты имеешь такое же отношение к источнику, как я к реинкарнации Далай-Ламы.
– Да с чего ты решил… ой… – блондин скривился от того, что на руку в этот момент надавили особенно сильно.
– Хотя бы потому, что ты не переспросил, что такое Далай-Лама, выпускник Вест-поинта.
– И что это меняет?
– Да то, что Оракул из тебя, как из коровы балерина.
– Да, ой, ну соврал насчет предков. Но я действительно голос Оракула! Он сам вытащил меня сюда с поля битвы! С тех пор я ему и служу.
– Как твое настоящее имя?
– Эйден.
Авантюрист нахмурился, подумал и отпустил руку соперника:
– Рассказывай все!
Блондин, потирая локоть, на всякий случай сделал шаг назад:
– Я, честно говоря, сам не понимаю, как все вышло. Нас прижали тогда сильно. Почти весь взвод полег. Мы рассеялись по местности, надеясь выбраться по одиночке, но меня заметили. Лежу я за камнем. Пули по нему как град стучат с другой стороны. Патронов почти нет, гранат тоже. Понимаю, что все. Конец. И тут возникает рядом марево… Слов я не слышал, только ощущения. Чувство выхода, спасения и… долга. Как будто призывали продолжить служить, но в другом качестве и другим командирам.