Штаб Центрального фронта отметил, что вопросы взаимодействия с другими родами войск пехота 48-й и 65-й армий усвоила и организовала хорошо. В частях и подразделениях, в частности 37-й гв., 149-й и 354-й стрелковых дивизий, были назначены сигнальные ракетчики для обозначения переднего края для советской авиации, обозначавшие его при ее появлении. Танковые и артиллерийские командиры находились непосредственно на НП общевойсковых командиров и на месте увязывали вопросы взаимодействия. Однако артиллерия не всегда своевременно поддерживала пехота, так как проводная связь была разрушена артиллерийским огнем противника. Радио в этом случае не использовалось.
Взаимодействие между соседями в звене полк-батальон было организовано плохо. Так, связь между 568-м полком 149-й дивизии и 109-м гв. полком 37-й гв. дивизии работала с большими перебоями. Командиры редко информировали друг друга.
Взаимодействие на стыке 48-й и 65-й армий в звене батальон-полк было организовано плохо. Так, по заявлению командира 1199-го полка 354-й сд, правофланговый полк 194-й дивизии опоздал 26 августа с выходом на не исходный рубеж на два часа. Командиры батальонов и полков между собой никакой связи не имели и в случае неудачного боя ссылались друг на друга. (7, л. 156)
Взлом переднего края противника, после артиллерийской подготовки, был организован хорошо. Красноармейцы стремительным броском прорвали оборону противника и двинулись в глубину. Затем наступательный порыв пехоты (149-я и 354-я сд) значительно ослабел. Встречая отдельные огневые точки противника, пехота залегала (37-я гв. сд западнее Шведчиковы и 354-я сд южнее Осиновский) и даже отходила назад (354-я сд, Осиновский).
В докладе о взаимодействии 48-й и 65-й армий капитан Долгов, ст. офицер связи оперативного отдела штаба Центрального фронта, сообщал: «… командиры рот и батальонов далеко отстают от своих боевых порядков и не видят их, вследствие чего не могут непосредственно влиять на ход боя (Например: командир 1 батальона 568 СП капитан КУЗ-В 26.8.43 после взятия леса, что южнее ШВЕДЧИКОВЫ, напился пьяный и валялся в балке за 3 клм. от своих боевых порядков. В результате чего батальон распался и был оставлен занятый рубеж). А бойцы без командира, встречая незначительное сопротивление противника, приостанавливали наступление и несли излишние потери, попадая в зону обстрела противника. (7, л. 157)
Командиры рот и батальонов не проявляли в бою инициативу и не маневрировали подразделениями (1-й батальон 109-г гв. сп 37-й гв. сд и 3-й батальон 1199-го сп 354-й сд). Подразделения, попадая под фланговый огонь противника, не перегруппировывались. Командиры подразделений не принимали никаких мер по подавлению огня противника и захвату опорных пунктов путем обхода и охвата. (7, л. 157) 65-я армия к исходу 26 августа овладела плацдармом на западном берегу р. Сев, шириной 5,5 км и глубиной 3–4 км. Большая часть г. Севск оставалась в руках противника. В этих условиях командующий фронтом принял решение ввести в бой для прорыва обороны 2-ю танковую армию с утра 27 августа.
Командующий 2-й танковой армии, генерал-лейтенант С. И. Богданов, считал, что пехота не прорвала оборону врага, и поэтому танки не вышли в чистый прорыв. Фактически же, с учетом того, что танкисты смогли без потерь смогли переправиться через реку по трем наведенным мостам вместо девяти, пехотинцы задачу выполнили.
Далее, генерал-лейтенант Богданов неоднократно упрекает командование 65-й армии и Центрального фронта, что те не знали о присутствии у Севска 8-й танковой, 31 и 7-й пехотных дивизий. Упущения разведки имели место. Но в действительности, эти соединения были подтянуты из глубины днем 27 августа и в ночь с 26 на 27 августа. До этого они находились на участке Брянского фронта.
Вступая в бой, разведка 2-й танковой армии не смогла определить передний край противника, и первоначальная артподготовка прошла по его полосе обеспечения. В ходе последующего наступления, по мнению командования танковой армии, оборона противника была прорвана, но, потеряв за 27 августа 97 танков, армия истратила силы и не смогла развить успех. (43, с. 213)
Командующий 2-й танковой армией отдал в 10.30 27 августа распоряжение командирам 3-го тк и 7-го гв. мк: «Вы вновь не выполняете приказа и боевой задачи. Вновь преступно топчетесь на месте, неся напрасные потери. Военный совет категорически требует методы руководства и управления боем. ПРИКАЗЫВАЮ: Применять массированные стремительные удары танками. Применять массированный огонь всех видов. Немедленно организовать бой и выполнить поставленную задачу…». (43, с. 213).
Противник, введя в бой части двух танковых и двух пехотных дивизий, смог предотвратить прорыв 2-й танковой и 65-й армий. Немецкое командование сознательно временно пренебрегло прорывом южнее Севска. Желая быстро восстановить главную полосу оборону у Севска, немцы предприняли два контрудара – 28 и 29 августа.
Командующий 2-й танковой армией, оценив угрозу контрудара 4-й и 8-й танковых дивизий в основание клина, образованного прорывом, приказал 7-му гв. мехкорпусу перейти к обороне. Решение было верным – в течение 29 августа контрудар противника был успешно отражен. (43, с. 216–221)
Не сумев ликвидировать прорыв 2-й танковой и 65-й армий, противник начал демонтировать контрударную группировку и перебрасывать части 4-й тд против 60-й армии. Переброшенная из района 9-й армии генерала Моделя 12-я танковая дивизия сразу была направлена против войск генерала Черняховского. Немцы опасались, что войска 60-й армии повернут на север и перережут пути отхода севской группировки к Десне.
Командование Центрального фронта, в свою очередь, считалось с возможностью контрудара по правому флангу 60-й армии из района Марчихина Буда – Свеса. Поэтому к утру 31 августа резервный 18-й гв. ск должен был быть переброшен в район Зеленый Листок – Познятовка – Прилепы. Фактически 18-й гв. ск получил другую задачу – наступать на юг, но правофланговый 17-й корпус перешел к обороне.
Учитывая сложившуюся обстановку, сложно полностью согласиться с выводом генерала с. И. Богданова: «…преждевременный ввод 2-й ТА в бой, когда пехота не прорвала оборону противника, привел к тому, что 2-я танковая армия не смогла прорваться в оперативную глубину, а вынуждена была вместе с пехотой допрорывать оборону, вследствие чего танки, понеся потери, не выполнили своего основного назначения – развития успеха…» (43, с. 227)
По мнению автора, генерал армии К. К. Рокоссовский ввел в бой танковую армию своевременно. Немцы спешно перебрасывали к Севску резервы – две танковые и две пехотные дивизии. Отразить контрудар столь значительных сил 60-я и 246-я стреловые дивизии без поддержки танков едва ли бы смогли. Даже если бы плацдарм на западном берегу Сева остался в руках советских войск, сомнительно, что на него было бы перебросить танки беспрепятственно. В свою очередь противник мог перебросить высвободившиеся силы против прорыва, осуществленного 60-й армией.
Также своевременно был введен в бой 9-й танковый корпус. Однако ввод в бой 9-го танкового корпуса встретился со значительными затруднениями. Командующий 60-й армией генерал Черняховский в 15.00 26 августа приказал корпусу в 18.30 атаковать противника в направлении Ярославка, Сальное. Для ее выполнения корпусу требовалось совершить 25 км марш и с хода вступить в бой. (29, л. 58)
В это время артиллерия меняла огневые позиции, и дороги оказались забитыми. Первый эшелон корпуса вышел к линии фронта только в 19.30. Сосредоточение всего корпуса в районе Клинцы – Алексино закончилось только к 23.00 26 августа.
К 8.00 корпус должен был быть подготовлен к вводу в прорыв. По оценке командования корпуса, продвинувшись на 2–4 км, стрелковые части не прорвали главную полосу обороны противника и даже не достигли его второй линии.
Перед корпусом, таким образом, стояла задача сначала прорвать вторую оборонительную линию и только затем выйти в прорыв. Задача прорыва требовала организации хорошего взаимодействия с пехотой и артиллерией 60-й армии. На это имелось только два часа.
Начав наступление в 10.00, 9-й танковый корпус совместно со стрелками прорвал вторую линию. Однако корпус понес большие потери и не смог выйти в прорыв. (29, л. 59)
Действительно, ввод в бой танковых частей и соединений, особенно 60-й армии, был безобразным. Если потери танковых частей 65-й армии на минных заграждениях составили за 26–27 августа до 14 Т-34 и 3 Т-70, то 60-я армия потеряла только за 26 августа на минах 23 танка (в т. ч. 17 Т-34). Введенный в бой 27 августа 9-й танковый корпус потерял подорвавшимися на минах: 21 Т-34, 6 Т-60, 2 Т-70 и СУ-122. Для сравнения, потери 2-й танковой армии от мин составили 6 танков.
БЕЗВОЗВРАТНЫЕ ПОТЕРИ СТРЕЛКОВЫХ СОЕДИНЕНИЙ ЦЕНТРАЛЬНОГО ФРОНТА 26 АВГУСТА – 6 СЕНТЯБРЯ (ЧЕЛ.).
Потери 2-й танковой армии в личном составе за 27 августа – 2 сентября 1943 г. составили: 823 убитых, 3509 раненых и 71 пропавших без вести. (43, с. 224)
Безвозвратные потери стрелковых дивизий, по подсчетам автора по донесениям, опубликованным на портале «ОБД-Мемориал», составили за период 26 августа – 6 сентября 11441 человек. Потери стрелковых войск составляли 85 % от общих, таким образом, общие безвозвратные потери Центрального фронта за указанный период могли составить 13500 человек. Потери ранеными в три раза превышали безвозвратные. Итого общее количество потерь фронта в личном составе могло достигнуть 53–54 тыс. человек.
Обратимся к потерям противника в личном составе. Боевая численность пехотных (гренадерских, танково-гренадерских), разведывательных батальонов за период с 26 августа по 6 сентября, по подсчетам автора, сократилась на 13000 бойцов. До 30 % этого числа могли составлять безвозвратные потери.
Данные, представленные в десятидневных отчетах армейского врача, сообщают о потерях 2-й армии за период 21 августа – 10 сентября следующие числа: 2283 убитых, 8953 раненых и 852 пропавших без вести. Кроме того, с 3 сентября XIII армейский корпус был передан в состав 4-й танковой армии. За 1-10 сентября армия потеряла: 1271 убитых, 4731 раненых и 378 пропавших без вести. С учетом, что армия имела в своем составе четыре корпуса, одна четвертая часть потерь могла приходиться на XIII армейский корпус, ведший бои против войск Центрального фронта.