– Соседка как соседка. Это она обнаружила труп Александры. Домохозяйка.
– Ты можешь назвать номер ее квартиры?
– Конечно – это напротив квартиры Гарашиных. Поскольку площади большие, на этаже их всего две, так что не ошибешься.
Рита сидела в машине. По стеклам стекали крупные мокрые хлопья снега, воздух казался фиолетовым. Как раз такого тона, как и платье Татьяны Захаровой… Рита поймала себя на том, что после всего пережитого ей меньше всего хочется возвращаться в свой дом в Пристанном, где все ей станет напоминать о недавней смертельной опасности. И так будет продолжаться до тех пор, подумала она, пока Марк не найдет Татьяну. И еще она подумала: этот мокрый снег холодит не только стекло машины, но и ее сердце. Хорошо, что хотя бы мама с Фабиолой далеко от этого тонущего в снежной фиолетовой мгле города…
24
17 декабря 20.. г.
Рита
…Еще – ей хотелось помочь Марку, запутавшемуся в своих многочисленных делах и заботах; Марку, которого все считают таким «железным» и сильным и которого только она знает как человека ранимого, уязвимого, ответственного и очень, очень нежного. И только она, Рита, понимает, как он сейчас страдает, испытывая вину за свое прошлое, в котором он, по сути, и не виноват совсем. Ну, посоветовал он другу расстаться с нелюбимой девушкой. И что с того? Да мало ли мы даем советов своим друзьям-приятелям! И надо за это убивать? Понятное дело: просто так сложились обстоятельства, и, возможно, Кира сама была виновата в том, что ее отношения с Мишей сложились именно так, а не иначе. Судьба сводит людей – и разводит. Конечно, скорее всего, Мише не следовало вообще допускать близких отношений с Кирой, но они же решали этот вопрос оба, и Марк здесь ни при чем. Если бы Миша любил Киру, никакие советы друга не повлияли бы на его желание жить с ней вместе, связать с ней свою судьбу – как это и случилось с Мишей, когда он встретил Машу.
На Ритины размышления о Мише и его романе с глухонемой девушкой по имени Кира наслоилась картинка – Наташа (она же – Татьяна Захарова) качается на качелях… Марк ищет ее, а она ведь может и сейчас качаться на этих качелях. В любом случае в том, что она рассказывала Рите в Пристанном, мог присутствовать какой-то процент правды. Так, она упомянула имя известной балерины Нины Головко. И мама сказала, что она знает эту женщину, которая раньше работала в городском театре оперы и балета. Потом ее пригласили в Москву, но что-то у нее там, по всей вероятности, не заладилось, и она вернулась домой, вышла замуж за местного миллионера Жирнова и… Рита напряглась и вспомнила, что сказала об этом мама: «Вышла замуж за господина Жирнова, миллионера, между прочим; потом они разошлись, и теперь она живет одна, кстати говоря, тоже где-то на Волге, в собственном доме. Вроде бы она открыла хореографические классы в городе…» Вот так! Между этой Головко и Наташей (Рита не могла воспринимать свою «фиолетовую танцовщицу» как Татьяну Захарову) стоял некий мужчина по имени Федор.
«…Встречались мы в основном у Федора. Он выкупил чердак в одном элитном доме, оборудовал его, выложил итальянской мозаикой террасу, а я помогла ему выбрать растения, цветы. Мы посадили даже маленькую иву. Еще там были качели. И вот теперь на этих качелях качается совсем другая девушка. Смотрит на мои олеандры, гортензии и думает, что все это уже принадлежит ей…»
Надо бы найти этого Федора через Головко: любой человек в театре наверняка знает, что это за парень и где он живет.
Рита позвонила Марку, рассказала про Нину Головко.
– Марк, надо срочно найти этого Федора! Захарова могла пойти к нему, понимаешь? Спрятаться у него, раз ее нет дома.
– Хорошо, Рита, ты, главное, не волнуйся. Ты где сейчас, куда направляешься?
– Честно говоря, я просто сижу в машине, смотрю на снег и размышляю…
– О чем?
– О нас с тобой. О Мише. О том, как все сложилось и кто виноват в смерти Киры. Только не ты, Марк, поверь мне! А потому нам с тобой ничто не грозит. Я поняла это. Просто эта несчастная девушка, потерявшая самого близкого человека, свою сестру, хотела посмотреть, как ты живешь, и подпортить наши отношения. Она сделала это… весьма грубым образом…
– Между прочим, ты чуть не выгнала меня из дому! – напомнил ей Марк, но голос его уже стал чуть спокойнее. Рита поняла, что он – после их последнего разговора, когда ему не удалось скрыть свою иронию по поводу того, что она помогает ему в расследовании, – чувствует себя виноватым.
– Ладно, Марк. Я еду к соседке Гарашиных. Потом, возможно, зайду еще раз в их квартиру. – Ключи остались у Риты в сумочке после того, как они с Марком брали на время шубу и берет Александры Гарашиной, чтобы проверить, узнает ли секретарша Лена в переодетой Рите жену своего начальника. Эксперимент удался, да только после этого круг подозреваемых значительно расширился, поскольку близорукая Лена в каждой женщине, надевшей эту шубу с беретом и парик, признала бы Сашу.
– Рита, прошу тебя, будь осторожнее! Убийца все еще на свободе, понимаешь?
– Хорошо. А ты ищи Головко и ее любовника, Федора. Кто знает, может, Наташа и не врала мне?
– Какая еще Наташа?! Ее зовут Татьяной!
– Ладно, успокойся, я же все помню…
– Знаешь, я послал своих людей в Пристанное, сказал, чтобы они повсюду включили свет, музыку, чтобы Татьяна, если она все же приедет туда, поняла, что дом жилой, что у нас все нормально, звучит музыка, мы радуемся жизни.
– Здорово, я бы не додумалась! Но главное, что там нет мамы и Фабиолы. Значит, лóвите ее на живца, то есть на наше счастье?
– Если счастье – хорошая приманка для завистливых и злых людей, то почему бы и нет? Да, кстати, относительно простынки. Экспертиза показала, что пятна на ней – это кровь животного, в частности коровы, – сказал Марк.
– Что?! Как это? – изумилась Рита.
– Понятия не имею! Еще кое-что. В комнате отдыха Гарашина были обнаружены отпечатки пальцев самого Гарашина, его секретарши Лены, а также уборщицы. Следов Александры или кого-то другого, к сожалению, нет.
– Значит, преступница была в перчатках.
– Скорее всего, да. Если это не уборщица, которая впоследствии вдруг окажется его единственной наследницей… – вздохнул Марк, и Рита поняла, что он расстроен медленным продвижением дела. Вернее, оно и не продвигается совсем, и у него нет ни одной версии. – Ладно. Повторяю: береги себя! Целую.
Настроение у Риты после разговора с Марком немного поднялось. Она завела машину и поехала по уже знакомому ей маршруту, к дому Гарашиных. Она знала по опыту, что соседи подчас знают куда больше самых близких друзей и родственников – по той простой причине, что жизнь этих интересующих ее людей проходит у них на глазах. Вот взять хотя бы эту соседку, Аллу. Она наверняка каждый день видела их, а поскольку у Спиридоновой, как у всякой женщины, наметанный глаз, она могла заметить нечто такое, что, вероятно, поможет понять, как жили супруги Гарашины перед тем, как их отправили на тот свет. К тому же именно Алла нашла труп Саши, и это именно ее отпечатки пальцев, помимо хозяйских и отпечатков Вениамина, обнаружились в квартире после убийства Саши.
– Алла Спиридонова? Здравствуйте, меня зовут Маргарита Андреевна Орлова, я помощник следователя, Марка Александровича Садовникова, ведущего расследование по делу об убийстве ваших соседей, Гарашиных.
Соседка произвела на Риту самое приятное впечатление. Интеллигентного вида моложавая брюнетка неопределенного возраста, с очень доброжелательной улыбкой, одетая в яркое теплое домашнее платье в восточном стиле.
– Да-да, проходите, пожалуйста! Знаете, так много всего вспомнилось после ухода ваших людей… Я даже разволновалась, когда поняла, что рассказала не все. Проходите, вот сюда. Спасибо, что разулись. Знаете, не все разуваются, а ведь у меня очень дорогие иранские исфаханские ковры.
Рита, большая любительница комфорта, вдруг подумала, что она как-то упустила из виду эту сторону обустройства своего дома в Пристанном. Ведь если в ее городской квартире она намеренно не стелила ковры, поскольку бóльшую часть времени проводила в мастерской, где она работала углем, пастелью, масляными красками, и для нее важным была элементарная чистота полов, то в Пристанном ее мастерская находится довольно далеко от жилой части дома, и уж там-то она могла бы позволить себе украсить спальню и гостиную хорошими коврами.
– Боже, какая красота! – искренне восхитилась она, ступая ногами в теплых носках по толстым, роскошным, небывалой красоты коврам. – Вы уж извините меня, что я, вместо того чтобы разговаривать с вами на серьезные темы, восхищаюсь вашими коврами… Но это просто божественно! Пожалуйста, когда мы закончим нашу беседу, вы расскажете мне, где можно купить такую красоту?
– Конечно! Но в нашем городе вы их не найдете. Мой муж привез все это из Москвы. Я покажу вам каталог, там есть и телефоны магазина, и адрес. Думаю, вы можете найти хороший ковер и по Интернету. Извините, я что-то так растерялась, что забыла ваше имя…
– Можно просто – Маргарита.
– Вам чаю или кофе?
– Лучше чай. Я пройду с вами в кухню и, пока вы будете заваривать чай, начну задавать свои вопросы…
Рита отметила про себя, что она находится в квартире у очень состоятельных людей, обладающих хорошим вкусом и возможностями. Внешний же вид Спиридоновой, ее взгляд, манера поведения, движения и вообще весь облик явно свидетельствует о том, что она – женщина благополучная, с устроенной личной жизнью (в передней Рита приметила мужской плащ, куртку и домашние шлепанцы, на диване – чисто мужское чтиво: кипа журналов для автомобилистов и спортивные газеты) и – счастливая. Да и на дуру Алла не походила: посматривала на Риту умными глазами, словно, в свою очередь, оценивая ее.
– Знаете, зачем я к вам пришла? Чтобы поговорить с вами, как женщина с женщиной, – сказала Рита. – Я знаю, что вы рассказывали моим коллегам о супругах Гарашиных, из чего выходит, что Юрий с Александрой жили, что называется, душа в душу… Не знаю, зачем вам понадобилось наделять эту семью несуществующими добродетельными качествами, но, вероятно, в этом кроется какой-то смысл?