- Откуда ты знаешь? – спросила я. Танака удивленно посмотрел на меня. – Ты зовешь его по имени, так ведь? – добавила я. – Даже не сэмпаем, значит, ты хорошо его знаешь.
- Маа… - Танака почесал голову. – В младшей школе мы ходили в клуб каллиграфии, знаешь, традиционного написания иероглифов. Пока он не бросил его. А жаль, ведь у него был талант. После этого мы почти не общались, но раньше мы дружили. Он часто ссорится, но он не так и плох.
- Ага, - сказала я. – Изменяет девушкам и насмехается над иностранцами на японском. Какой молодец.
Юки побледнела, ее рот раскрылся.
- Он тебя видел? – она прижала ладонь ко рту. – И Мию? Она тоже?
Я покачала головой.
- Только Юу.
- И? Он разозлился?
- Да, но за что? Я ведь не собиралась шпионить за ними.
- Тогда нужно действовать напрямую и посмотреть, насколько плоха твоя ситуация. Спроси его об этом после школы, Тан-кун, - сказала Юки.
Я запаниковала.
- Не надо.
- Почему?
- Он поймет, что я разболтала.
- Он не узнает, - сказала Юки. – Танаке о разрыве сказала сестра, помнишь? Мы просто повернем разговор в эту сторону и посмотрим на его реакцию на тебя.
- Я не хочу знать, ладно? Можете перестать?
Юки вздохнула.
- Ладно. Пока что.
Прозвенел звонок. Мы спрятали бенто в сумки и вытащили тетради.
Юу Томохиро. Его глаза преследовали меня. Я едва могла сосредоточиться на доске и Сузуки-сенсее, которого и без этого сложно было понимать из-за языкового барьера. Диана зачем-то отправила меня вместо международной школы в японскую. Она была уверена, что я быстро все схвачу, что я изучу язык и смогу потом поступить в университет. А еще она знала, как сильно я хотела переехать к бабушке и дедушке, а потому решила загрузить меня выше головы, обеспечить как можно больше опыта.
- Подожди четыре или пять месяцев, - сказала она, - и будешь говорить как профессионал.
Она, видимо, не понимала, что с языками у меня было плохо.
Когда прозвенел звонок с последнего урока, я с радостью обнаружила, что сегодня мне дежурить не нужно. Я ходила и на дополнительные занятия японского, потому собиралась срезать путь через парк Сунпу и отправиться поездом на восток. Я помахала Юки, а Танака показал мне значок мира, закатывая рукава и начиная поднимать стулья на парты. Я могла доверять друзьям, а потому, несмотря на их угрозы, я почувствовала облегчение.
Я отправилась в гэнкан, что оставить тапочки и не повторять ошибку снова, и вышла во двор.
Уроки в школе Сунтаба начинались поздно в марте, весенний воздух был свежим, даже холодным. Зеленые почки виднелись на деревьях, они только и ждали немного тепла, чтобы расцвести. Диана сказала, что все в Японии дождаться не могли момента, когда зацветет вишня, чтобы сидеть под ней и пить.
Впрочем, все было не совсем так, хотя Юки сказала, что многие рабочие становятся потом такими же розовыми, как лепестки вишни.
Я была почти у ворот, когда увидела его. Он прислонился к каменной ограде, сунув руки в карманы. Солнце поблескивало на ряде золотых пуговиц его рубашки и мерцало на медных волосах.
Юу Томохиро.
Мои шаги замедлились, по спине пробежал холодок.
Другого выхода из школы не было, мне придется пройти мимо него. Тыльная сторона его ладони касалась плеча, его сумка с книгами прислонялась в спине. Он смотрел прямо на меня, словно ждал меня.
Он же не… или да?
Может, он хотел, чтобы я держала рот на замке. Но он не понял, что я сказала, верно? Он не говорил по-английски.
Он нахмурился, но его глаза сияли, пока он смотрел на меня, словно он пытался понять меня.
На щеке его виднелся красноватый след, она была слегка припухшей. Я первой отвела взгляд, но потом снова посмотрела на него, но не долго. Я не могла отрицать тревожных ощущений, словно я была больна.
Если он мог заставить рисунок двигаться… Нет, это было невозможно. Я просто устала.
Я стояла в десяти шагах от ворот и не могла сдвинуться, сжимая лямку сумки так крепко, как только было возможно. Школьная юбка казалась короткой и некрасивой вкупе с белыми ногами. Я не подходила этой школе, я знала это.
Двигайся! Пройди мимо и не заметь его! Делай что-нибудь! – кричал мне разум, но я не могла идти.
Судорожно выдохнув, я шагнула вперед.
Он отцепился от стены, подобно змее, выпрямляясь во весь рост. Я задумалась, зачем он всегда так стоит, но мысль послала по шее мурашки. Он был странным все равно, даже если я не видела движущийся рисунок.
Он изменил Мию, другая беременна от него, так он еще и смеялся. И хотя он выглядел так, словно врет, что ему плевать на нее. И Танака говорил, что он глубоко внутри остается хорошим.
Видимо, очень глубоко внутри.
Его туфли топали по цементу, он шагал ко мне, а я не могла перестать дрожать. Его глаза пылали, когда он смотрел на меня свысока. Он был в двух футах от меня, теперь в одном. Я одна в школе считала его психом?
Его взгляд вдруг опустился на землю, челка закрыла часть лица, и он прошел мимо меня, но так близко, что его плечо задело меня. Так близко, что я могла ощутить запах шампуня и почувствовать тепло его кожи. Тепло заставило меня содрогнуться, и я замерла, слушая, как он уходит прочь.
Он издевался надо мной. Пытался вывести из себя. И во мне вспыхнул стыд, когда я поняла, что дала ему просто так уйти. Он зацепил меня, несмотря на все, что я знала, несмотря на смотревшие на меня рисунки, беременных девушек, языковые барьеры, но моей сердце сжималось от его взгляда. Давно я стала такой глупой? Я впилась в сумку крепче, молния на ней вонзилась в костяшки пальцев.
- Ано! – сказала я, чтобы привлечь его внимание, зажмурившись. Его шаги остановились. В моих ушах звенели голоса учеников вокруг. Я могла сосредоточиться на тишине, что заменила его шаги, на его дыхании.
Что теперь? Я хотела спросить, зачем он пялился на меня, почему все из-за него получалось не так. И о рисунке, из-за которого мне становилось не по себе. Но как у него это спросить? Он думал, что я сумасшедшая. А из-за моих ограниченных познаний в японском, все становилось только хуже. Как я собиралась противостоять ему? И что я могу сказать, чтобы не выглядеть глупо?
Прошла минута, и я услышала тихий его смешок. А потом его шаги возобновились, он шел к восточной стене. Они вдруг ускорились, и я обернулась. Он подбежал к стене, вскочил на камень, схватился за ветки дерева момиджи над собой и перемахнул через стену.
Я снова упустила его, позволила дважды сбить с толку. Я поежилась от злости и уставилась на ветку, что еще раскачивалась, касаясь кленовыми листьями стены.
Ветка.
Я не зря провела лето, лазая в лесу.
Мои туфли стучали по цементу, я бежала к стене. Ученики расступались передо мной, но из любопытства оставались посмотреть, что я собираюсь делать.
Видимо, теперь меня будут знать не только из-за тапочек.
Я уперлась руками в ствол дерева и прижалась ногами к коре. Сумка упала на пол, а я потянулась к веткам, забираясь наверх.
Листья и ветки путались в волосах, но я взбиралась все выше и выше, пока не увидела за стеной улицу.
Я выглядывала среди прохожих школьную форму Сунтабы, и она оказалась среди рабочих. Он взлохматил рукой медные волосы, рукав его рубашки чуть задрался.
- Юу Томохиро! – прокричала я так громко, как могла. Он вздрогнул, остановился, но не обернулся. Я смотрела на его плечи под белой рубашкой, он медленно дышал.
А потом он обернулся и медленно поднял взгляд, не найдя меня посреди улицы.
- Да, Тарзан, смотри наверх! – вопила я на английском. – Не только ты умеешь так выходить! – легкие горели от адреналина, а он смотрел на меня.
Я не могла себя остановить. Улыбка появилась на моем лице, ведь я победила его в его же игре. Он подождал минуту, и я задумалась, понял ли он хотя бы слово.
Но это было не важно.
Он мог уловить главное. Я победила.
- Что теперь ты скажешь? – крикнула я.
И снова ничего.
А потом он медленно поднял руку, вытягивая палец.
- Я вижу, что под твоей юбкой, - сказал он.
Боже.
Я и забыла, что была в короткой школьной юбке.
Черт, черт, черт!
Я оглянулась, а возле дерева собрались ученики. Они хихикали, и если до этого они и не смотрели на мою юбку, то теперь – точно.
Несколько смеявшихся девочек полезли в сумки. Они собирались увековечить мой позор на телефонах.
Я отпустила одной рукой ветки и прижала юбку к ногам. Я повернулась к Юу. Он улыбался, сияя, его это забавляло. А этот миг словно касался только нас двоих. Хуже того, от его улыбки все внутри меня сжалось. Он ударил кулаками по груди пару раз, словно Тарзан, и отвернулся, уходя прочь.
Я крепче ухватилась за ветку. Почему он вел себя как два разных человека? Снизу донесся смех, и мой гнев снова вспыхнул.
Ладно, мистер Странный Художник. Хотите войны?
Вы ее получите.
Лабиринт парка Сунпу немного меня успокоил. Так было всегда, на меня хорошо действовал плеск воды и шелест листьев живой изгороди. Старый замок возвышался на востоке, но я его почти не видела по пути домой. Я шла на юг по большому бетонному мосту, а вода под ним рябила от кои, дорога поворачивала к подземным переходам, а оттуда – к станции Шин-Шизуока.
Металлические двери открылись передо мной, пропуская меня внутрь. Я медленно прошла к платформам, глаза скользили по иероглифам кандзи.
Поезд приходил через три минуты, так что я села на одну из голубых скамеек и устроила сумку на коленях.
Я заметила на юбке веточку и стряхнула ее с ткани.
- Зачем я это сделала? – простонала я, уткнувшись подбородком в сумку. Я и так не вписывалась в школу, а теперь еще и залезла на дерево, чтобы наорать на юношу, так еще и засветила нижнее белье перед половиной школы.
Может, стоит притвориться больной завтра.
Стайка девушек внезапно промчались передо мной, смеясь и читая что-то с телефонов. Одна из них запнулась о мою ногу, и ее подруги подхватили ее за плечи.