– Как вы стали общаться? – спросил Айден. – Почему решили работать в паре на ритуалистике?
Помолчав, Лорена раздумывала, стоит ли отвечать, но потом решилась.
– В лицее я не была особо общительной. А на одном уроке начала с жаром рассказывать, как полезно препарировать трупы ради науки. На меня смотрели как на безумную! А после подошла Лидия и сказала, что я права, наука должна двигать нас вперёд. С тех пор мы и стали тем, что для каждой из нас ближе всего к понятию подруги.
– Лидия понимает пользу изучения анатомии?
– Лидия многое понимает. Станешь императором, возьми её в советники.
– Не принято, чтобы это были женщины.
– Но не запрещено. Надо же хоть какому-то императору начать.
Попрощавшись, Лорена скользнула в свою комнату, Айден же направился через галереи в мужской корпус. К счастью, никого не встретил, а дверь комнаты оказалась не заперта, значит, Николас уже внутри.
В гостиной было темно, в спальне горела лампа, а Николас улёгся на постель прямо в одежде, уткнувшись лицом в подушку.
– Ты же не собираешься так спать? – возмутился Айден.
– Конечно, нет. Собираюсь залезть под одеяло.
Если висевший на спинке кровати пиджак Айден ещё мог понять, то спать в одежде – это для него было какой-то дикостью. Дурными манерами, которые в храме не позволяли себе даже простолюдины. Он начал бесцеремонно спихивать Николаса с постели, а тот возмущался в ответ.
– Спи хоть в сарае с коровами, но не когда ты мой сосед! – отрезал Айден.
Николас попытался встать сам, но вместо этого навернулся вниз. Тут же усевшись на полу:
– А что, у вас в храме были коровы?
– И курицы. Мы им шеи сворачивали, прежде чем зажаривали.
– Опасный храмовый мальчик!
Под смех Николаса Айден с гордым и непоколебимым видом удалился в ванную, чтобы привести себя в порядок и переодеться в льняные штаны и рубаху. Из-за погоды в них было прохладно, так что раскрыв дверь, Айден заторопился к кровати. Стены Академии были крепкими, но через щели в камне пробивался ветер, с которым не так хорошо, как хотелось бы, справлялась горячая вода в трубах.
Судя по валявшейся на полу рубашке, Николас быстренько переоделся и скорее юркнул под одеяло. Он свернулся под ним в клубок, только макушка торчала. За окном завыл ветер, и Айден вздрогнул от холода.
– Чего ты одеяло не взял? – спросил Айден.
Он сам подготовил себе тёплое ещё вчера, у Николаса оставалось тонкое летнее, под которым он никак не мог согреться.
– Спать хочу, – ответил Николас. – Завтра возьму.
Голос его действительно звучал очень сонно. Понятно, почему он хотел ложиться прямо в одежде.
– Николас, я хочу, чтобы ты отвёл меня на ведьминскую вечеринку.
– Ммм?
– Ты точно знаешь, когда будет следующая. Конрад на них ходил перед смертью. И есть один парень с его курса, он говорил об Обществе привратников.
– Нечего тебе там делать.
– Хочу всего лишь посмотреть, что это, и задать пару вопросов.
Николас молчал, и Айден решил было, что он уснул, когда Николас вздохнул:
– Ладно, узнаю, когда и где следующая. Даже с тобой схожу.
Помявшись, Айден накинул пиджак и почти трусцой выскочил из комнат. В коридоре стояла тишина, шкаф с тёплыми одеялами высился в конце, рядом с большой корзиной для грязного постельного белья. Слуги забирали его оттуда для стирки. Имелись корзинки и ячейки и у каждой комнаты, для одежды.
Взяв тёплое одеяло для Николаса, Айден закрыл створки и обернулся – наткнувшись взглядом на полупрозрачный силуэт. Тот же мужчина в старомодном сюртуке. При свете тусклых зачарованных ламп были видны морщинки вокруг его глаз и седые волосы, ниспадавшие ниже ушей, а сквозь них коридор. Глаза казались кристально-голубыми, и невозможно было понять, это насмешливый взгляд или грустный.
После рассказов об Обществе привратников и разрытых могилах Айден был готов поверить во что угодно. Поэтому тихо спросил:
– Чего ты хочешь?
Снаружи грянул гром, молния через окно осветила коридор, заставляя моргнуть. Призрак исчез. Айден даже не был уверен, правда ли он что-то видел или уже засыпал. Или сходил с ума, как тот друг-художник Раттер-Кристи.
Вернувшись в комнату, Айден запер дверь. Прошёл в спальню, где торопливо кинул расправленное одеяло на Николаса. Тот дышал размеренно, наверняка уже уснул.
– Ты веришь в привидения? – пробормотал Айден.
Но и на этот раз Николас его дожидался, потому что ответил сонно, но ответил:
– Нет. Спасибо за одеяло.
Айден погасил лампу, улёгся, вздрогнув от холода кровати. Тогда Николас и добавил:
– Я верю в себя. Ну и ещё немножко в тебя.
Следующая вечеринка оказалась не скоро. Почти перед Праздником рябины и отъездом Николаса домой.
– Отлично! – заявил он. – Напьюсь, чтобы эта поездка была не такой тоскливой.
– Там ещё пара дней между.
– Придётся напиться посильнее.
Поначалу Айден расстроился, что ждать надо неделями, но считать дни ему не пришлось. Занятия в Академии становились интенсивнее, а отвлекаться на мысли о мести не приходилось, ведь была чёткая веха плана.
Уитлок гонял вокруг Академии, даже когда дождь превратил тропинки в раскисшее месиво. На одном крутом повороте Байрон поскользнулся и смачно упал, подняв тучу коричневых брызг. Он был в бешенстве, когда поднялся, и с раздражением глянул на Николаса, хотя Николас неторопливо бежал в конце строя, очень далеко от Байрона. Остаток кругов Байрону пришлось наматывать грязным, и Айден не мог сдерживать ехидное удовлетворение.
В фехтовании Айден начал находить удовольствие. Он был неплохо физически подготовлен, ему нравилось чувствовать своё тело и управлять им. С тренировками оно становилось более гибким, а сабля лежала в руке всё удобнее.
Спаррингов Айден по-прежнему старался избегать, но Уитлок был другого мнения, так что пришлось попробовать – но поставили его с Теодором Дрейком, который и сам не очень хорошо умел фехтовать. Айден даже победил, и в следующий раз против него выставили Райли Мюррея. Пришлось попотеть, но бой прошёл на равных.
Николас фехтовал отлично, а с Байроном больше не схлёстывался.
Всевозможные уроки истории проходили скучно, на философии устраивали бурные обсуждения, политика нравилась Айдену, и он хорошо в ней ориентировался, на стратегии показывал себя Николас. Точные науки плохо давались всем, а задания по кальтонскому языку заставляли долгими вечерами сидеть за книгами, сгорбившись за столом.
Этого терпеть не мог Николас, ему становилось скучно заниматься, он откладывал до последнего, а потом до глубокой ночи выполнял задания. Правда, никогда не просил Айдена дать списать или помочь. Николас мог тянуть, но делать предпочитал сам, ему нравилось, когда он справлялся. Тогда его лицо расцветало улыбкой, а его самого буквально распирало от гордости.
Вообще-то Айден мог это понять, потому что и сам испытывал нечто подобное, когда увидел, что ничуть не отстаёт от других студентов. Летние занятия отлично его подготовили, можно было выдохнуть.
Больше всего Айдену нравились занятия искусством, как и Николасу. Они оба с удовольствием выполняли задания по литературе, хотя больше своих стихов Николас не показывал. Айден видел, как он то и дело сидел на диване с блокнотом или устраивался на широком подоконнике, подоткнув щели окон одеялом. А бесконечные листы с набросками оказывались раскиданными по всем комнатам. Айден их складывал на стол Николаса, но деликатно не читал.
Рисовать не умели оба, но атмосфера художественной мастерской Айдену нравилась. Ароматы краски, менее формальная обстановка. Тут блистала Лорена.
Прошли занятия по астрономии и этике, и Айден в полной мере осознал возмущение некоторых аристократов большой нагрузкой Обсидиановой академии. Когда-то предметы следовали блоками, но теперь их ставили все сразу, тонким слоем размазывая по всему учебному году или полугодию.
На алхимии пока преподавали только теоретические знания, и у Айдена руки чесались скорее приступить к практике. Это то, чем ему всегда нравилось заниматься в храме.
На ритуалистике тоже пошло много теории. Саттон проверил их, а после велел тренироваться по мере сил. Конечно же, Айдена это пугало. Но уверенность Николаса успокаивала. Тот ничуть не волновался, что у них может что-то не выйти.
– А если даже и так, – заявлял Николас, – попробуем снова.
Сначала Айден думал, это преувеличение. Но вскоре понял, что Николас сказал ровно то, что имел в виду.
Они тренировали магию: отодвигали в гостиной диваны, садились друг напротив друга и смешивали энергию. Зачаровали пару пуговиц и случайно сломали ножку стола, так что пришлось пытаться склеить его каким-то новомодным клеем, который нашёлся у Лорены и вонял, как сваренный из гниющих потрохов.
Стол пострадал, когда тени Айдена внезапно поднялись и сбили настройку Николаса, так что заряд магии отправился не в пуговицу.
Но когда комнату проветрили после клея, Николас спокойно сказал:
– Ещё раз.
И они тренировались до самого вечера под неустанное «ещё раз», пока Айден буквально не взмолился о пощаде, взмокший от усердия и пытающийся подавить приступы тошноты. С каждым разом становилось всё проще и легче. Постоянные тренировки позволяли Айдену лучше осязать не только магию Николаса, но и собственную. И она больше не «отставала» от тела.
Хотя колдовать один Айден по-прежнему не решался. Когда он вызывал тени, они взметались резко, хаотично. Даже в связке далеко не всегда получалось направлять в зачарование.
Но их с Николасом энергии отлично сочетались. А после практики вилась связь – скорее отблесками, только ярких эмоций, но всё равно довольно необычно.
Видимо, это действительно была идеальная связка: их энергии отлично сочетались друг с другом и дополняли, поэтому колдовать выходило легко. Для Айдена это был наилучший вариант.
– Я по-прежнему считаю, что ваша императорская система – чушь собачья, – заявил Николас, когда они пошли в купальни после того самого напряжённого вечера тренировок (и сломанного стола). – Твоя сила похожа на парус, в который дуют ветры со всех четырёх сторон. В храме утихомирили их. Но я вообще думаю, что это сделал возраст, а храм попросту позволял сдерживать, пока не повзрослеешь. Но теперь ты можешь управлять своей магией и вызывать любой из этих ветров по желанию. Надо только подучиться. И не развалить оставшиеся ножки стола, а то новый здесь без кучи бумажек не выдадут.