У аристократов способности всегда выше, поэтому они тщательно следят за чистотой крови, а если выходят замуж или берут в жёны дворян из других государств, то всегда с высоким уровнем магии. Даже отец Кристиана, когда привозил женщину с Новых территорий, взял в жёны далеко не простолюдинку, и магией она владела. Иначе такой брак попросту не признали бы имперские жрецы. Говорили, что у Корпуса имперских магов имелись целые книги, где на протяжении столетий записывали браки всех аристократических родов, и они могли предсказать, у кого родятся дети с более высоким уровнем силы. Вроде бы даже могли понять, у кого будет идеальная связь, но это звучало слишком неправдоподобно.
Аристократические отпрыски в четырнадцать поступали на три года в лицеи, пансионаты и похожие заведения. После ещё на три в академии, если позволяло происхождение и хватало финансов, или институты благородных девиц.
Простолюдины после трёх лет в магической школе отправлялись работать. Могли и в родные места вернуться, но редко кто пользовался такой возможностью. Быть магом почётно, уважаемо и довольно прибыльно. Самых многообещающих дополнительно обучали в храмовых школах.
В столичном храме Безликого такой не было, потому что она стояла отдельно и в другой стороне. Сам храм был посвящён только богу.
Айден попал туда в девять лет.
Он честно пытался контролировать свою силу. Учителей магии до принцев не допускали как раз на случай подобного, чтобы никто не узнал. Но с ним пробовали заниматься и отец, и мать. Тени клубились вокруг Айдена, но поглощали и его самого, и окружающий мир.
Тогда он отправился в храм. Прекрасно понимая, почему так, но ещё не осознавая, что это, скорее всего, на всю жизнь.
– Тебе помогут, – говорила мать. – Тебе станет легче.
Магия действительно изматывала, но Айден всё равно боялся. Он помнил, что мать сопровождала его до самого храма Безликого и передала практически с рук на руки местному настоятелю, старику Айзенвару. Оставив императрицу во Внешних залах, настоятель повёл принца во Внутренние, куда, как он потом узнал, не допускался никто, кроме жрецов.
Вот так, переступив порог и без всяких церемоний, Айден стал послушником храма.
– Никто меня не запирал, – сказал он. – И не ссылал. Но магия была опасна, и для меня самого в том числе. Останься я во дворце, наверняка разнёс бы целое крыло, поубивал кучу народа и сам не дожил бы до десятилетия.
Айден помнил, как тени жглись и кололись, как он расцарапывал до крови руки, потому что ему казалось, что так он может их выпустить. Собственная кровь бурлила, а тело и правда было горячим.
В ночь, которую Айден провёл в храме, он наконец-то смог выспаться. Впервые за долгое время. Через несколько дней и жар утих, а уже через неделю Айден смог вдохнуть полной грудью.
– Понятно, – негромко сказал Николас, смотря на гладь озера. – Я почему-то решил, что тебя туда почти упекли, как в какой-нибудь приют для душевнобольных.
– Нет, императорская семья не чудовища. Но иногда в нашей семье рождаются… вот такие как я.
Позже Айден ознакомился с частью теорий, хранившихся в закрытых шкафах дворцовой библиотеки, ключ к которым был только у императорской семьи. Явление изучалось, но очень мало из-за секретности. Айдену запомнилось большое исследование одного учёного, который утверждал, что Древние семейства, обладающие особой магией, как Равенскорты, восходят к утерянным народам и несут свою силу в будущие поколения, но иногда она вырождается.
Айден запомнил это слово, потому что оно больно его резануло, хотя и многое объясняло. Он был таким вот «неправильным». Случайность. Не повезло при рождении. Не так сложились токи магии внутри него.
– В первый год я вернулся во дворец только летом, и то ужасно боялся. Но всё обошлось. А потом я часто наведывался из храма во дворец, подолгу сидел в библиотеке. Летом жил с братьями, и Конрад учил меня магии. Она поддавалась хуже, чему ему или Роуэну, но поддавалась. А со временем я смог управляться с ней так же хорошо, как они.
– Но после смерти Конрада стало хуже.
– Да.
Они добрались до вытоптанного места на берегу и лодочного сарая, но останавливаться Николас не стал. Как и не повернул коня, чтобы быстрее поехать в Академию. Наоборот, направил вдоль берега в обратную сторону, чтобы ещё покататься. Айден не возражал.
– Ты знаком с теориями о дикой магии? – спросил Николас.
– В общих чертах.
– Считается, что внутри нас есть сила, которая просыпается в подростковом возрасте. Изначально она «сырая», но если не направить в нужное русло, то может стать дикой. Неуправляемая сила способна навести бед вокруг, иссушить или даже убить самого носителя.
Айден кивнул. Это общеизвестные факты.
– Магия должна иметь форму, – продолжил Николас. – Первый постулат магического искусства. Чары, ритуалы – всё это и есть форма.
Замолчав, Николас нахмурился, и Айден то ли понял по его виду, то ли ощутил отголосками связи, что он пытался сформулировать мысль, донести до Айдена то, что хотел сказать, и сам понять, что именно.
Рассеянно Николас потрепал Тумана по холке, а потом его лицо посветлело.
– Смотри! – Николас прищёлкнул пальцами, но в перчатке вышло не так эффектно, как могло бы. – Моя магия похожа на горную реку. Она мощная, чёткая и очень направленная. Поэтому мне легко формировать остриё в связке. Я и через камни дорогу пробью! А твоя другая, она…
В замешательстве Николас обвёл рукой пространство вокруг.
– Как озеро? – подсказал Айден, продолжая сравнение с водой.
– Как море, Айден! Это волны, потоки. Тебе сложно с направленностью, потому что твоя сила про другое. У Равенскортов не обычная магия, а тени.
– На самом деле это не тени и не мертвецы.
– Это тьма. А где есть тьма?
Айден замялся, не очень понимая вопрос. Подумал о ночи. Но Николас имел в виду другое и сразу начал объяснять. Он махнул рукой в сторону воды, перехватил поводья и указал на деревья.
– Она везде. В глубине озера, у корней деревьев, под каждым листом. Тьма всепоглощающа. Поэтому Равенскорты в своё время захватили трон. Поэтому считаются одними из самых сильных магов. Элиас Равенскорт при Истарине уничтожил половину вражеской армии своей магией! Кто поспорит с таким могуществом? Ваша магия уникальна. Но поэтому изучена хуже обычной.
– К чему ты ведёшь?
– А если в твоей магии вовсе не было проблемы? – Николас смотрел почти торжествующе, как решивший сложную задачку. – Если это всего лишь проблема созревания силы? Многие подростки сталкиваются с дикой магией, но она их не иссушает. Возможно, у тебя было то же самое. На твоём море разбушевался шторм. Да, это опасно для корабля и прибрежных городов, но буря успокоилась. Хорошо, что Конрад хотя бы обучал тебя! Жаль, никому больше это в голову не пришло.
– Считалось, что моя магия хаотична навсегда.
– Кем считалось? Каким-нибудь прошлым императором, который вот так упёк в храм своего братца и возможного претендента на престол? Очень удобно, ха! От соперника избавился, благими намерениями прикрылся, а следующие поколения боятся неуправляемой магии и думают, что так и надо.
Возражений у Айдена не нашлось. Он знал, что случаев подобного хаоса в магии Равенскортов немного, да ещё и не все документировались и до потомков доходили. А кое-кто из предков точно пользовался этим, чтобы сплавить неугодных родственничков.
– Там было не так уж плохо, – сказал Айден. – В храме.
Ему принадлежала маленькая каменная келья, такая же, как у любого другого послушника. Мальчики воспитывались отдельно от девочек, и больше всего это походило на то же обучение с учителями, какое было во дворце, но теперь Айден был с десятком других учеников.
А ещё их утра начинались с заботы о животных, им давали тексты гимнов и показывали, как приносить жертвы и взрезать горло. Они заканчивали вечера молитвами во имя Безликого, а позже стали принимать участие в службах.
В храмы Безликого часто приходили больные или их приводили родственники, поэтому алхимии всех послушников учили почти сразу. Они должны были определить, можно ли спасти человека или над ним уже склонился Безликий. В первом случае давали зелья или направляли к целителям. Во втором помогали уйти без боли.
– И часто вы такое проделывали? – тихо спросил Николас.
– Послушники – никогда. Мы ухаживали за больными, но Последние церемонии всегда проводят только жрецы. У нас в храме был один парень, Арвид. Младший сын обедневшего дворянина. Он оказался великолепным алхимиком и всегда знал, когда больному можно помочь, а когда лучше не противиться воле Безликого. Его отправили в другой храм, учиться на жреца, который отпускает с Последними церемониями.
Айден не стал упоминать, что Арвид был его другом. Нескладный тощий мальчишка, который мало говорил, хорошо слушал и ни разу не вспомнил о родных, которые отдали его в храм. Айден видел, что отпускать людей в объятия Безликого – именно то, к чему у него была предрасположенность. Арвид говорил с умирающими тихо и спокойно, не пытался противиться воле Безликого и не жалел тех, кому подавали смертельные зелья. Он искренне считал это благом.
Когда он уехал, Айден ужасно расстроился. Ни с кем из других послушников он так и не сошёлся близко, они не забывали о том, что он принц. Только Арвиду было плевать.
– А потом ты ещё удивляешься своей магии, – вздохнул Николас. – Когда нас обучали той самой форме, ты рисовал символы Безликого кровью. Ты сейчас как лицеист, который только пытается придать форму сырой магии!
Туман всхрапнул, ему надоело идти шагом и хотелось приключений. Николас ему не внял.
– Хорошо, если так, – усмехнулся Айден. – Иначе неправильная сила способна дел наворотить.
– Нет в тебе ничего неправильного, – отмахнулся Николас. – Мы работаем в связке. Я чувствую твою магию. Она… не знаю, как описать. Она надёжная. Ты не только храмовый мальчик, ты будущий император, и магия у тебя такая же, как у какого-нибудь прославленного Элиаса Равенкорта.