Сейчас Айден тоже предпочел форменную черную рубашку с серебряными полосками и воронами Равенскортов на манжетах.
Вынырнув из шкафа, Николас придирчиво оглядел его с головы до ног:
– Ну ладно, вороны хоть подчеркнут, что ты принц, а не дворянишка из деревни. Но, может, у тебя есть, не знаю, хоть перстни какие-нибудь имперские? Или вот серьга… поинтереснее?
Нынешнюю моду на проколы во всех местах Айден попросту не успел подхватить, в храме такого не позволяли. У него имелась единственная серьга-змея в правом ухе, но не представлял, что имеет в виду Николас. «Поинтереснее?» Он серьгу и не менял никогда.
Закатив глаза, Николас заявил:
– Показывай, что у тебя есть.
Придирчиво оглядев содержимое шкатулок Айдена, Николас выбрал несколько перстней, о которых тот даже не подозревал. Видимо, Дэвиан руководил сбором вещей принца и сам догадался, что тому может понадобиться. А вот серьги Николас забраковал все и, горестно вздыхая, вручил собственную: на тонкой цепочке болтался алый камушек в изящном обрамлении серебряных листьев.
– На мне слишком вычурно, а у тебя как раз будет ярким элементом.
– Думаю, всем будет плевать, как я одет.
– Думаю, ты ни Бездны не смыслишь в подобных сборищах.
Выбирая белую рубашку, которую он, конечно же, не заправил и лихо расстегнул верхние пуговицы, Николас подробно рассказал, что некоторым действительно плевать, но другие придирчиво оценивают друг друга, а уж если ты принц, то к тебе будет повышенное внимание. Если ты небрежен, то не станут воспринимать всерьёз.
– А ты со мной, не могу же я ударить в грязь лицом! – заявил Николас, надевая на пальцы тяжёлые перстни.
Браслет-кинжал он не снял, но прибавлять к нему ничего не стал. А вот на лицо нацепил все колечки и капельки металла, которые мог, попутно вешая на шею какие-то тонкие цепочки и раздавая указания.
– Не пей слишком много, я тебя тащить в комнату не буду и уж тем более убирать за тобой! Ягоды тебе точно предложат, но лучше вообще не трогай. Они обычно просто бодрят, но кто знает, что с тобой будет с непривычки. И с алкоголем не мешай.
– Ты что, думаешь, я ни на одной вечеринке не был? Я же не всё время в храме торчал.
– Думаю, ты не был на вечеринке в Академии.
Такого опыта у Айдена не было, и он не собирался навёрстывать. Шёл ради того, чтобы узнать о Конраде, а не напиваться самому.
Остановившись посреди комнаты и не потрудившись убрать в шкаф вываленные на кровать вещи, Николас упёр руки в бока и посмотрел на Айдена:
– Я серьёзно насчёт ягод. Хочешь попробовать, стащи в комнату, но там не стоит.
– Почему?
– Потому что на ведьминских вечеринках плохая компания для веселья.
– Ты так в начале года не думал.
Ничуть не смутившись, Николас хохотнул:
– Я всё лето проторчал дома, поверь, напиться и взбодриться – это меньшее, чего мне хотелось!
Но в его взгляде не было улыбки, и Айден вздохнул:
– Да не собираюсь я пробовать ягоды. И пить тоже. Не с моей магией терять контроль.
– И то верно. Хотя если бы размазал половину людей по стенке, было бы забавно! Но я боюсь оказаться в этой половине, а размазанным смеяться неудобно.
Они двинулись по безлюдным коридорам ближе к полуночи. Зачарованные лампы горели приглушенно, лишь немного разгоняя сумрак. За окнами шумели порывы ветра, но хотя бы без дождя.
Николас вёл уверенно, двигаясь тихо и аккуратно, как кошка. Он уже предупредил, что если они попадутся, то ни слова о сборище и косить под дурачков. За прогулки после отбоя по головке не погладят, но за пьянку попросту исключат. Одна из последних таких закончилась смертью принца, так что сейчас всё строго.
Николас беспокоился о ночных слугах или сторожах – они не должны подниматься с первого этажа, но всякое бывает. Айден больше думал о призраках, так что старательно не смотрел на зеркала, если они встречались по пути.
К счастью, опасения обоих не оправдались.
Они ушли в дальнюю часть Академии, близко к Запертым комнатам, где проходили поэтическое собрание, и не так уж далеко от крыла искусства, в котором преподавали, но не жили. А значит, ночью тут никого нет.
Кроме призраков. Но эти мысли Айден старался от себя гнать. После историй о безумных художниках мольберты во тьме представлялись даже более зловещими, чем полупрозрачные фигуры.
В этой части Академии зачарованные лампы почти не горели, а в последней каменной галерее не было не только зеркал или портретов, но и свежего ремонта. Зато из-под двери сочился свет и слышались голоса.
– К счастью, – усмехнулся Николас, и его оскал выглядел во мраке почти зловещим, – здесь толстые стены. Можно не опасаться шуметь.
Стук в дверь оказался замысловатым паролем, открыли Николасу быстро. Какой-то парень, широко и пьяно потянувший:
– Ни-и-иколас Харгроув! Наконец-то.
Парня Айден не знал, вроде бы кто-то с последнего курса. Айден понадеялся, что здесь не будет лицеистов – или хотя бы знакомых лицеистов! Если увидит Роуэна, уши ему надерёт.
Правда, тот вполне резонно может заметить, что сам-то Айден тоже пришёл.
Посторонившись, парень пропустил внутрь. Здесь помещение было куда бо́льшим, чем комната поэтического собрания. Внушительное пространство, а дальше Айден заметил распахнутую дверь и вторую комнату.
Сюда притащили зачарованные лампы, свечей было не так уж много, видимо, чарам доверяли больше. Поэтому царил уютный полумрак, оставляя множество укромных углов.
По стенам расположились встроенные шкафы с потёртыми рисунками цветов на дверцах. Висели гербарии в тяжёлых рамах. Полки стояли пустыми, видимо, вещи с них давно убрали.
Людей было много, но только старшие курсы Академии. Вечеринка давно набрала обороты, так что на прибывших не обратили внимания. Люди стояли группками и по двое, сидели на креслах, перемещались между комнатами. Везде звучали разговоры, смех, откуда-то доносилось нетрезвое пение.
У стены стояло несколько студентов, от которых отделился один и направился прямо к ним. Байрон Уэлтер. Одетый в шёлковый костюм с щегольским шейным платком, Байрон держал в руках бокал и вскинул тонкие брови:
– Да неужели ты почтил нас своим вниманием, Ник?
– Не смей. Не смей меня так называть.
Айден вздрогнул, ощутив прокатившуюся по связи ярость. Даже почти истончившийся контакт передал настолько яркие чувства. Байрон лезть на рожон не стал, посчитав свой выпад сделанным. Рассмеявшись, он вернулся к друзьям.
– Ты не любишь, когда тебя называют сокращённо или конкретно Байрон? – полюбопытствовал Айден.
– Никто меня так не зовёт, – заявил Николас. – Или останется без зубов.
Сокращение и правда звучало слишком лично, Айден с трудом мог представить, что Николас кого-то подпустил настолько близко. Айдену нравилось, но звать так он бы тоже не рискнул. Ярость Николаса не была притворной.
Пили в основном из бутылок, передавая друг другу, находились и щёголи вроде Байрона с бокалами. Николас важно провёл Айдена по комнате, показывая, иногда представляя кому-то. Почти все его знали, многие с любопытством знакомились с Айденом. Истинной целью, конечно, было посмотреть, кто здесь есть с курса Конрада.
Знакомых было не так много, а из девушек Айден всех видел впервые, значит, со старшего курса. Одна такая щебетала, усевшись на подлокотник кресла Милтона. Он раскраснелся от выпитого и скалился, как дурак.
Его сосед Финн Эверетт беседовал с Райли Морреем, тоже с их курса. Аарона Стейфила, который считал всех ниже себя, тут не было. Николас шепнул, что он настолько высокомерный ублюдок, что его попросту не зовут.
Старшекурсники обнаружились во второй комнате, среди них был и Кейн Алден. Но Николас заявил, что сначала надо выпить со своими, а потом уже Айден может идти куда хочет и выяснять что ему вздумается.
Найдя одну из бутылок, Николас глотнул и передал её Айдену:
– Держи в руках и делай вид, что пьёшь, если не хочешь, чтобы тебе постоянно подливали или предлагали ещё.
– Ты сам так делаешь?
– Ага. Поверь, это после лета с отцом и перед встречей с новым соседом мне хотелось напиться. Да и чтобы ты сразу понял, что я не подарок. Но вообще-то пить я не люблю.
– Почему?
– Мне не нравится терять контроль, – пожал плечами Николас. – Слишком уязвимо.
– Но мир же не сплошь враждебное место.
– Ты даже не представляешь, как ошибаешься, храмовый мальчик!
Николас подхватил ещё одну бутылку и подмигнул:
– У меня от алкоголя голова болит. Но это не значит, что я вовсе не пью.
Он сделал глоток, и Айден наконец-то попробовал из своей бутылки. Горло обожёг алкоголь, совсем не похожий на изысканные дворцовые вина из Керавии, которые Айден иногда пробовал. Он с трудом не закашлялся, а на глазах выступили слёзы. Когда он перевёл дыхание, то выдавил:
– Что это? И где это взяли?
– Есть один парень со старшего курса, он из Ханнифордов. У них виноградники на юге. Они радостно спонсируют отпрыска, пока он таким образом налаживает контакты на будущее. Смешно, что Академия заключила с ними контракт. Так что на официальных балах изысканный алкоголь от Ханнифордов, а на подпольных вечеринках крепкое пойло. Быстрее с ног сбивает, меньше бутылок понадобится.
– Если я выпью всю бутылку, я помру.
– Поэтому знай меру и чаще делай вид, а ней пей.
Бутылка была винной, но без ярлычков или опознавательных знаков. Наверняка неучтенный алкоголь, который изящно списывали, а на самом деле продавали желающим. Если Ханнифорды спонсировали тайные вечеринки в Академии – это не беда. А вот если они торговали вне закона и налогов, это уже не невинная забава.
– Не знаю, о чем ты думаешь, – заметил Николас, – но если собрался что-то у кого-то выяснять, лучше избавься от такого кислого выражения лица. Глотни ещё, что ли.
Вокруг Николаса вскоре собралась небольшая группка. Они устроились на софе и полу, причём Николас залез на спинку и, помахивая бутылкой, травил очередную историю. Как легко Николас заводил разговоры в обычной жизни, так же легко справлялся и здесь, в неформальной обстановке. Даже ещё легче.