– Конечно, – пробормотал Айден. – Сложнее скрыть просчёты.
Сидеть долго на холодном полу Николас не выдержал и направился в спальню. Айден не сомневался, что он переоденется, раз уж спать не собирался, но Николас всего лишь завернулся в одеяло, снятое с постели, и продолжил разбор бумаг.
– Закончить тут я планировал утром, – сказал он.
– Утром тебе уезжать!
– Я бы успел.
– Да ни в жизни.
Они ещё некоторое время препирались, пока не забыли, о чем именно. С раздражением Николас сложил несколько стопок конспектов в одну кучу, отделил от стихов и попросту запихнул в дальний угол раскрытого ящика.
– Ты хоть спишь вообще? – вздохнул Айден.
– Высплюсь, когда вернусь.
Как успел понять Айден, спал Николас плохо во многом из-за травмы. Ему попросту сложнее было засыпать, чаще мучили бессонницы, а просыпался он от малейшего шума. Большую часть времени он, кажется, не обращал на это внимания, а если накатывала бессонница, предпочитал делать что-то полезное, на следующий день ложась раньше.
Учитывая сегодняшний день и ожидание завтрашнего, ничего удивительно, что не спалось.
– Байрон тоже уехал, – сообщил Николас. – Ещё днём. Но наверняка вернётся на Праздник рябины. Вот ему будет сюрприз, что я ещё здесь!
Николас искренне веселился, представляя реакцию Байрона, а внутри Айдена медленно закипала злость.
– Этот урод перешёл границу, – сказал Айден, и его голос звучал глухо из-за сдерживаемой ярости.
Взгляд Николаса был таким внимательным, словно между ними снова связь после колдовства, хотя сейчас он точно ничего не мог ощутить. Но Айден и не слишком скрывал.
– Он не стоит твоего гнева.
Айден так удивился, что даже не сразу нашёлся что ответить. Потом уточнил:
– Ты его защищаешь?
– Тебя. От злобы нет никакого толку, она только тебя самого разъедает.
– Предлагаешь забыть?
– Конечно, нет! Но подумаем на трезвую голову, что делать с Байроном. И надо ли вообще что-то. Может, он наконец перебесится и успокоится. Или я поговорю с ним. Потому что одно дело, когда его выходки касаются меня. Совсем другое, когда он втягивает кого-то ещё. Особенно вот так!
Вопреки собственным утверждениям, в голосе Николаса тоже послышалась ярость. Но затихла так же быстро, как и возникла. Николас вообще быстро вспыхивал, но и быстро успокаивался.
– Отец вечно на что-то злится, – пояснил Николас. – И вымещает на окружающих. Так что поверь, видел я этот гнев. Ничего хорошего. Ясно мыслить мешает.
– И откуда только ты такой разумный?
– Ну смотри, я родился и вырос в поместье Харгроувов, это рядом с Ларнвиком…
Айден запустил в него декоративной подушкой с дивана, смеясь, Николас увернулся, но она угодила ровно на конспекты, и бумаги разлетелись под негодующий возглас Николаса.
Пока он ворчал и собирал их, Айден подумал: интересно, Николас правда не стал бы горячиться? Или это такое самоубеждение, довод разума, а вот на эмоциях он бы поступил совсем иначе? Как-то не походил он на спокойного.
– К тому же, – внезапно добавил Николас, – Байрон имеет право злиться. Я делал некоторые непростительные вещи.
– Ты про заваленный экзамен?
– Про всё.
Раньше Николас никогда об этом не упоминал. Хотя он в принципе очень мало говорил о Байроне и о том, что раньше с ним связывало. В ночи тянуло на откровения. Пока за окном завывал холодный осенний ветер, а Обсидиановая академия стояла в вязкой тишине снов.
– Ты? – уточнил Айден. – Поэтому он то книгу подкидывает, которая может убить, то подставляет, чтобы тебя выгнали? Вот что правда непростительно! Ты распотрошил его любимого щеночка, поэтому он разобиделся?
Последние слова Айден произнёс с откровенной издёвкой, уже не в силах сдерживаться. Он думал, Николас шутил, но губы того оставались плотно сжатыми.
– Мы жили с ним в одной комнате год до того экзамена, – сухо сказал Николас. – Первый год в лицее. Не думай, что знаешь меня.
– Я и Байрона не знаю. Но вижу поступки.
– Ты сам собирался мстить, забыл?
– Убийцам! – возмутился Айден. – И точно не стану подставлять или подкидывать отравленную книгу. Я хочу смотреть им в глаза. Хочу направлять кинжал в сердце, а не бить в спину.
Николас отправил очередную кипу бумаг в ящик. Его разбор поразительно походил на перебирание, а потом обычное запихивание. Кутаясь в одеяло, Николас вздохнул:
– Давай не будем о Байроне.
Николас как-то притих, и сначала Айден подумал, что это после сегодняшних событий. Но сейчас у него создавалось впечатление, что Николаса попросту гнетёт возвращение домой.
Вот услышав о том, что его не исключают, он был в восторге. Энергия из него так и била! Но глубокой ночью, когда каждый глухой час приближал к отъезду, она вся испарилась, выморозилась вместе с теплом от сквозняков.
– Кстати, твой юрист говорил со мной, – сказал Николас. – Кажется, я ему не понравился.
– С чего ты взял?
– Он был суров и задавал кучу вопросов.
– Это его работа.
Айден прекрасно знал, что о юристах императорской семьи ходили легенды, и они сами отчасти их поддерживали. Смотря на спокойного Дэвиана, можно было представить всё что угодно. Что-то было недалеко от правды, а что-то не соответствовало ей даже близко.
– А он убьёт за тебя? – полюбопытствовал Николас.
– Он не мой телохранитель, – сухо ответил Айден. – Но если я кого-то убью, он будет решать этот вопрос.
К тому моменту, как за окном посветлело и лампы затушили, Николас сумел-таки разобраться с конспектами, подремать на диване, а потом продекламировать стихи. Они были красивыми, пафосными, но уровень великолепия немного снижал сам Николас, так и кутавшийся в одеяло и с красовавшейся на лице вмятиной от подушки.
Айден разобрал письма по аккуратным стопкам, а после занялся молитвенными скрижалями. Тонкие небольшие листы бумаги, на которой написаны молитвы. Он делал такие в храме, притащил немного с собой, но сам редко пользовался, потому что знал наизусть. Обычно люди прятали сложенные бумажки в медальоны, зашивали в подкладку одежды, вешали в доме.
– Над дверью место есть, – махнул рукой Николас. – Но я во всю эту чушь не верю.
– В богов или Безликого?
– В то, что ему есть дело до молитв.
Следующие пятнадцать минут Николас потратил на теологический спор. То есть он рассуждал о том, что бога смерти не волнуют молитвы, потому что все однажды умрут и придут к нему, какое ему дело до отдельных смертных. Айден возражал, что Безликий часто откликался, даже сделки предлагал. Николас парировал, что это молитвы в храмах и с жертвами.
– Короче, Безликий обожает кровь! – подвёл итог Николас. – Может, он на самом деле бабочка-кровопийка? Они тоже на кровь слетаются.
– Бездна, Николас, это же легенда! Не существует никаких бабочек-кровопиек!
– Если ты их не видел, это не значит, что их нет.
– Я девять лет прожил в столичном храме. Поверь, я бы заметил бабочек.
Айден прилаживал молитвенную скрижаль над дверью спальни, балансируя на стуле, когда торопливо постучали. Продолжая что-то вещать о кровопийках, Николас пошёл открывать, всё ещё завёрнутый в волочившееся по полу одеяло.
Айден не мог видеть, кто пришёл, он думал, кто-то с утра пораньше опять явился выяснять о вчерашнем. Но потом Николас позвал его по имени, и звучал он… обеспокоенно?
Спустившись со стула, Айден увидел Кристиана. Тот стоял в дверях, теребя пальцы. Николас посторонился, пропуская его, но Кристиан не заходил. Одетый в форменную чёрную рубашку и штаны Академии, он казался ещё строже рядом с Николасом в одеяле.
Когда Айден заметил его, Кристиан выпалил:
– Роуэн исчез!
– Что значит исчез? – Айден тут же подошёл к нему.
Николас пояснил:
– Пока что это означает только то, что Кристиан не может его найти. Роуэн не обязан отчитываться, куда он пошёл.
– Нет, дело не в этом. – Кристиан замотал головой. – Его ночью не было.
– Всю ночь?
– Не знаю. Мы ложились вместе, но среди ночи я проснулся, а его не было. Я ждал, но он не вернулся.
– Может, к девушке пошёл?
– Это Роуэн. Он бы предупредил. Он никогда вот так не исчезал!
Николас хмурился, то ли не очень веря в опасения Кристиана, то ли пытаясь снизить повисшую тревогу. В конце концов, всё бывает в первый раз, Роуэн мог пойти гулять от бессонницы и попросту ещё не вернулся.
– Ладно, – вздохнул Николас. – Дайте мне одеться, и поищем его в Академии.
Они разделились, прочесали жилые коридоры и открытые помещения. Учебные классы и библиотека на ночь запирались. Столовая уже работала, но там Роуэна не было. Ни Лидия, ни Лорена тоже его не видели, хотя встревожились.
– Да что у вас происходит! – рассердилась Лидия.
Когда полчаса спустя они снова собрались втроём, Николас вытащил из недр стола карту Академии и развернул её на столике. Решали, стоит ли проходиться по дальним коридорам и Запертым комнатам, но сходились, что нужно прежде всего обойти территорию, можно привлечь Лидию и Лорену.
Тогда и раздался несмелый стук. Решив, что это Лидия, Айден распахнул дверь – и увидел Роуэна.
Он стоял в небрежно накинутой белой рубашке и штанах, но без пиджака или пальто. Роуэна трясло, судя по посиневшим губам, от обычного холода. Он смотрел растерянно и попытался что-то сказать, но так дрожал, что вырвались только невнятные звуки, в которых невозможно было узнать хоть какое-то чёткое слово.
– Бычьи кишки! – пробормотал Айден потрясённо.
Он втянул брата в комнату, усадил на диван. К счастью, одеяло Николаса по-прежнему валялось тут, в него и закутали дрожащего Роуэна.
– Кристиан, принеси ещё моё одеяло из комнаты и теплокамни из шкафа, – вскинул голову Айден. – Николас, сходи за горячим чаем в столовую. Нужно его согреть.
Все шустро и без лишних разговоров занялись делом. Кристиан натащил одеял, а потом сбегал к общему шкафу в коридоре и притащил несколько зачарованных плоских камней, которые отдавали тепло. Айден аккуратно спрятал эти грелки среди одеял, успев вытащить руки Роуэна и осмотреть их, попутно считая пульс.