Есть и более романтическая версия: их чары сработали не совсем так, как ожидалось, и Морвена заняла новое тело, а Люциус нет. Он переродился, и его душа обречена снова и снова перерождаться в новых телах, а Морвена ищет его.
Почему-то романтическая версия не рассказывала, а что будет, когда найдёт. Какие водопады крови прольются на этот раз.
Многих магов вообще не интересовала жизнь Коули, только их наследие. Считается, что Люциус нашёл некие запретные знания прошлого, как прочитал Айден в книжице, тот самый кальтонский «Дахолир». Переработал, дополнил, привнёс много собственного и сохранил эти знания в непритязательной тетради из человеческой кожи, которую назвал «Запретная магия».
Конечно же, книгу не нашли при обысках. А может, сожгли – или заперли в таких тайных подвалах императорского дворца, о которых Айден не знал.
Но легенда гласит, что это сосредоточие знаний о тайной магии до сих пор существует. И в конечном итоге – по одной из версий, которой придерживалось Общество привратников – книга была спрятана где-то в складках пространства Обсидиановой академии. Отыскать её можно только с помощью сильной и, разумеется, тоже запретной магии.
Общество привратников верит, что они – ключ к вратам иных миров. Что здесь они могут творить тайные ритуалы и призывать сущностей с других планов бытия, обращаться к древним богам и воскрешать мертвецов.
Порывом ветра в окно швырнуло листья, и Айден вздрогнул. Ничего угрожающего не было, но ему всё равно стало не по себе. Он не испытывал тяги к запретной магии, с обычной бы разобраться. А древние спрятанные трактаты его интересовали только на страницах литературы. Но если в Академии есть кто-то, кто верит в подобные вещи, они могут пойти на что угодно.
Например, на убийство.
Если это Общество привратников правда существует и практикует запретную магию, им выгодно перетянуть на свою сторону принцев и так выйти за стены Академии. Конрад мог отказаться и при этом знать слишком много. Или вообще изначально не соглашаться.
А если он вместе с Роуэном участвовал в каких-то ритуалах – что ж, неумелая запретная магия ещё хуже просто запретной.
На нескольких страницах книги обнаружились и другие карандашные пометки, в основном не обозначавшие ничего важного. Айден не мог избавиться от мысли, что почерк похож на Конрада, но уверенности не было.
Пролистав разделы о ритуалах, Айден поразился, насколько они безграмотны и хаотичны. Автор увлекался историей, но точно не имел представления о магии. А потом и вовсе вспомнил как раз легенду о Морвене, которая ищет своего Люциуса, дополнив пассажем, что это и есть истинная цель Общества привратников (тогда, правда, непонятно, к чему название-то отсылает?). Морвена заняла место Безликого, ведь его культ стал расцветать как раз после её смерти.
Отчасти это было верно, но обуславливалось чисто политическими причинами. Болезненный принц, которого лечил Люциус, умер, и семей с древней магией оставалось всё меньше. Тогда к власти пришли Равенскорты, а их силу всегда связывали с Безликим и смертью, вот и пошёл расцвет культа.
Но самого Безликого бога знали с древнейших времён. Старые молитвы написаны на кальтонском. Они говорят, что смерть была всегда, это древнейшее божество. В кальтонском использовали слово, которое не обозначало ни мужчину, ни женщину, а вмещало сразу всё. Считалось, что у смерти нет пола, Безликий может стать как мужчиной, так и женщиной.
Последнее карандашное подчёркивание Айден нашёл в конце книги и замер. Там излагалось, что основателем Общества привратников был мальчик со шрамом из рода, который не назывался. Он не любил возвращаться домой и практически жил здесь. А однажды во время грозы, на последнем курсе Академии, на него снизошло откровение, как получить доступ к запретной магии.
Мальчик со шрамом стоял у старого дерева, когда налетел дождь. Огромный дуб, разбитый молнией, в сердце леса. Того леса, который мальчик считал домом.
Айдену было плевать на древние легенды, даже отдалённо не походившие на реальность. Важнее, что именно эти слова говорил Роуэн, хотя книгу он ни разу не видел, а об Обществе привратников не знал.
Но они определённо знали о нём.
18. В безопасности и сильнее
Когда Айден приехал в Обсидиановую академию, он носил тонкие чётки из косточек, символ Безликого бога. По ним Николас и определил его как «храмового мальчика». Чётки Айден снял и убрал в ящик стола, он не хотел считаться в Академии храмовым воспитанником. Он принц, вот что главное.
Но всё равно ловил себя на мысли, что ругается, как привык в храме, в голове звучат молитвы, он неосознанно действует согласно храмовым постулатам, а повесить над дверьми молитвенные скрижали казалось само собой разумеющимся.
После первого вынужденного посещения в храм Академии Айден не ходил, но утром решил, что глупо отрицать эту часть себя.
В том числе после ночного чтения. Проворочался потом до утра, но проснулся рано, встал разбитым и невыспавшимся. Айден попробовал почитать приключенческий роман, но он оказался скучным, неинтересным и вообще не захватывал. В столовой нашлось только несколько лицеистов, которые отлынивали от последних приготовлений к Празднику рябины. Роуэн там что-то рисовал, так что помощь брата ему была не нужна.
В итоге Айден отправился в храм.
Коридоры Академии выглядели такими же неуютно пустыми, как и собственные комнаты. Каждый живой человек исчез, оставив после себя промозглый холод. Наверное, так воспринималась смерть – как морозная пустота там, где ещё вчера кто-то смеялся.
Поёжившись, Айден зашагал быстрее. К счастью, Академия обезлюдела всего на день или два. Уже к вечеру на праздник подтянутся все студенты и часть лицеистов, а завтра вернутся и остальные. Главный холл уже украсили рябиновыми венками, цветными лентами и сухими ягодами.
Айден только сам себе удивлялся, как быстро успел привыкнуть к наполненным людьми коридорам после стылого храма и небольшой кельи, где жил один.
День стоял промозглый, облака низко нависали, но по плацу около конюшни гарцевал студент, садовники копошились с поздними цветами. За деревьями не было видно озера, но Айден знал, что именно там сейчас основная подготовка. Роуэн вчера с горящими глазами рассказывал, что на Празднике рябины всегда очень красиво, и Айдену ни в коем случае не стоит пропускать!
Он и не собирался. Но не понимал, чего ожидать. В храме Праздник рябины не отмечали.
Поэтому и в Молельном зале Академии никаких украшений не было. Та же спокойная густая синева и полумрак. Статуи богов по окружности зала и Безликий бог у дальней стены среди выложенных костями изображений.
Жреца не было, но Айден увидел, что в храме он не один: между молельными шестами в виде позвонков стоял Кристиан. Он склонил голову, сложив руки, и ленты молитв легонько шевелились из-за сквозняка. Они были яркими, как капли крови в спокойной синеве.
Айден подошёл ближе, не желая мешать чужой молитве. Он удивился, поняв, что кто-то из знакомых ходит в храм, хотя ничего особенного в этом не было. Не все, как Николас, относились к религии с пренебрежением и чихали от благословений. Наверняка и у Лидии с Лореной в подкладке одежды зашиты молитвенные скрижали.
Кристиан услышал шаги и обернулся. Айден вздрогнул: сейчас ярче, чем раньше, Кристиана окутывала невесомая аура смерти.
– Кто у тебя умер?
Он сначала спросил, а потом спохватился, что это звучит невежливо. Что ж, жреца из него опредёленно не вышло бы, они никогда так напрямую не спрашивали. А вот принц мог.
Кристиан не стал уточнять, возможно, Роуэн ему рассказывал, как Айден чувствует прицепившиеся чужие смерти. Или даже сам Айден говорил на поэтических посиделках, он уже не помнил.
На лице Кристиана показалась мягкая улыбка. Он опустил руки:
– У меня была сестра-близнец.
– Не знал, – честно сказал Айден.
– Она умерла при рождении.
У ног Безликого горели зачарованные лампы. На церемониях ставили свечи, но когда следить за огнём было некому – только лампы. В курильницах с двух сторон тлели угли и шёл тонкий чёрный дым, пахший горьковатыми травами. Один из послушников в храме хихикал, что жрецы изучают алхимию, только чтобы на церемониях поражать разноцветным и густым дымом.
Чёрный дым, красная кровь, синие тона убранства и белые кости украшений – поэтому люди любили храмовые церемонии.
В угольно-чёрной широкой чаше между зачарованных светильников лежали красные ленты. Наклонившись, Кристиан взял одну:
– Не уверен, что Безликому есть дело до лент. Но я верю, что он слышит наши молитвы.
Конечно, слышит. Особенно если молитва настолько яростная, что прихожанин готов на сделку. Айдена всегда это удивляло: божество, которому должно быть плевать на суету, ведь все рано или поздно придут к нему, соглашается на сделки и забирает одну жизнь вместо другой.
Возможно, ему скучно.
Существовало поверье, что если помазать ленту кровью человека, то Безликий может снизойти в своей милости и забрать его. Такое практиковали, когда желали кому-то смерти. Но жрецы утверждали, что это обычное суеверие и без причины Безликий никого не забирает. А вот если ты готов пожертвовать своей жизнью – другой разговор.
Хотя больше рассказывали о том, как обменивали свои жизни на близких или детей, как мать Николаса.
– Слышал, Мэннинг поручил тебе церемонию, – сказал Кристиан, выпрямившись и пропуская ленту меж пальцев.
Айден и забыл об этом. Жрец действительно говорил, Айден согласился, даже не слушая толком. Церемонии в Академии не были сложными, а он хоть и не воспитывался больше в храме, по-прежнему обладал нужными знаниями и уровнем посвящения в таинства Безликого.
Он не достигнет высших храмовых ступеней, но предыдущая подготовка никуда не исчезнет.
– Будет интересно посмотреть, – сказал Кристиан.
Он подошёл к одному из шестов и повязал ленту вокруг выступающей части алебастровой кости.