– Спасибо.
Дверь из внутренних комнат наконец-то открылась, и на пороге возникла лекарка в льняном платье. Волосы были собраны в пучок, под глазами залегли тени. Она посмотрела на Айдена и Николаса:
– Опять вы.
Вздохнув, приблизилась к Николасу:
– В общих чертах я поняла, что произошло. Нужно осмотреть тебя.
Подчинился Николас неохотно, но деваться было некуда. Его по-прежнему потряхивало от холода, лекарка делала всё быстро, а выйти Айдена не попросила. Так что он пристроился у стены и практически спал стоя. От напряжения и усталости его самого била лёгкая дрожь. Высокие ботинки не пропустили воды, даже когда он залез в озеро, но штаны намокли и не успели высохнуть у костра.
Николасу было неуютно, пока лекарка его осматривала. Ему по-прежнему не нравилось раздеваться, чувствовать себя уязвимым. Под рёбрами у него оказался уродливый ушиб, наливающийся синевой. Айден аж проснулся, а лекарка удивилась, но в другом смысле:
– То-то я смотрю, ты слишком спокоен для человека, по которому ударили сырой магией. Судя по состоянию Байрона, у тебя должен быть приличный ожог. Защитные чары?
– Я умею отражать.
Николас отвёл взгляд, как всегда делал, когда не хотел что-то рассказывать. Лекарка вскинула бровь, Айден тоже удивился. Против чар могли сработать только щитовые чары, иначе никак, но вот против сырой магии можно было поднять собственную. Не очень эффективно, но приемлемо, если наловчиться. Другое дело, что никто этим не занимался, потому что и сырую магию никто не использовал.
– У тебя были подобные конфликты в прошлом? – с напряжением спросила лекарка.
Этой техникой владели дуэлянты. Вообще-то дуэли запрещены, именно по причине того, что они чаще всего случались магическими, и в итоге недосчитывались какого-нибудь сильного или перспективного мага, так что запрет был узаконен.
– Нет, – твердо ответил Николас. – Я научился, потому что иногда, ну, меня наказывали магически. Пока не стал отражать.
Лекарка не стала спрашивать, то ли поняв, то ли не желая развивать тему. Она уже уточняла детали о самочувствии, когда до заторможенного сознания Айдена дошло, что сказал Николас. Или скорее не сказал.
Некоторые аристократы действительно наказывали детей, это не считалось чем-то неподобающим. Хотя в представлении Айдена «бить» и «наказывать» – немного (много) разные вещи. Некоторые не гнушались и сырой магией, хотя против такого общественность яростно выступала.
А ещё говорили, что часто у детей, к которым применяли в детстве сырую магию, собственная потом формируется нестабильно и подростками им особенно сложно.
– Кстати, мне и браслет наш помог, – заявил Николас и вскинул руку. – Похоже, когда зачаровывали оба сразу, к моему прицепилось немного защитных чар. Они тоже сработали. Поздравляю, Айден! У тебя наверняка есть кусок обезболивающих.
– Я в восторге, – процедил Айден.
Лекарка объявила, что ей придётся проверить их, чтобы после нельзя было сослаться на то, что они какие-нибудь ведьмины шляпки ели. Николас охотно согласился, Айден не сразу понял, что это нужно для их же блага. Никто потом не сможет сказать, что они что-то придумали. Как обронила лекарка, Байрона проверила – он тоже чист.
Сложный аппарат ничего не показал, и лекарка отпустила Николаса, дав ему флакон из чёрного стекла и фонящий чарами камушек:
– Прими с этим ванную, постепенно нагревай воду, так быстро придёшь в себя. Айден, а ты задержись.
Когда дверь за Николасом закрылась, лекарка уселась, скрестив руки на груди:
– А теперь расскажи мне, что там на самом деле произошло.
Айден тоже вымотался и хотел вернуться в комнату, но понимал, что сейчас важно изложить свою версию событий. Он говорил сухо, точно по делу и пару раз с трудом скрыл зевки в кулаке, но лекарка была неумолима, пока не услышала всё. Она же коротко рассказала, как дежурила, потому что по праздникам всегда дежурит, и тут к ней ввалились с полубессознательным Байроном, залитым кровью.
– Я рада, что ничего непоправимого не случилось.
Оставалось гадать, имеет она в виду, что Николас чуть не утонул, или что Байрон мог стать иссохшим. Скорее всего, и то и другое. Байрон оставался на ночь в лазарете, лекарка коротко обрисовала его ситуацию: наблюдать за ним, конечно, будет, но ему надо отдохнуть пару дней, и будет как новенький. По крайней мере, на его магии это не отразится. Что касается всего остального, лекарка не стала уточнять, когда отправится к директору, прямо сейчас или подождёт до утра.
– Понаблюдай за Николасом, – попросила она. – Он бы ни за что не остался в лазарете, терпеть не может это место.
– А что-то не так?
– Ночью может снова появиться озноб. Не бойся, такое бывает, ничего опасного, нужно согреться лишним одеялом или теплокамнем.
Поднявшись, лекарка открыла шкафчик с дверцами из матового стекла, за которым обнаружились аккуратные ряды полотенец и зачарованных артефактов. Взяла два плоских камня и подала Айдену. Потом достала из других шкафов несколько флаконов с зельями.
– Это Укрепляющее на утро. Добавить в чай, и пусть выпьет.
– А второе?
– Успокоительное.
– Утром или сейчас?
– Это для тебя, Айден.
В храм приходило мало больных, они предпочитали идти к лекарям. А вот умирающих, в том числе от болезней, в доме Безликого было много. Как и их родственников. Поэтому среди сложных зелий, которые изучали жрецы наравне с алхимиками, варили и самое обычное успокоительное. В большом количестве.
Травы для него выращивали в храмовой теплице круглый год, и это входило в обязанности служек. Они сами срезали верхние части стеблей пустырника и измельчали их в ступках, сушили маленькие шишки хмеля, собирали и мыли корни валерианы. Айдену особенно нравилось чистить и резать солодку, которая сладковато пахла и придавала приятный вкус снадобьям.
Успокоительное зелье считалось простым, так что служки сами делали отвары, добавляя алхимические компоненты. Потом разливали по стеклянным флаконам, точно такой лекарка вручила и Айдену. Конечно, он прекрасно знал, как оно работает. И не думал, что оно ему нужно.
– Я уверена, даже во сне ты почувствуешь по связи, если Николасу станет хуже, – сказала лекарка. – Вы тут поднимали силу, я ощутила. Учти, в ближайшее время Николасу лучше не использовать магию.
Покинув лазарет, Айден заглянул к дежурному чаровнику, который мог передать сообщение по быстрой связи во дворец. Оставил короткую записку и двинулся в комнату.
В гостиной было темно, в спальне слабо горела зачарованная лампа, дверь в ванную осталась приоткрытой. Сгрузив зелья и камни на столик около кровати, Айден прислушался, но из ванной не раздавалось ни звука.
Она была небольшой, вмещала умывальник и белую ванну на кованых ножках, а ещё стул, на который обычно складывали одежду. Аккуратная стопка Айдена всегда отлично помещалась, но Николас мокрую одежду оставил ещё в комнате, а льняную для сна кинул так небрежно, что рубаха свесилась до пола.
Николас нежился в ванне, спиной к двери. Вода из-за добавленного зелья стала непрозрачной, там же где-то наверняка выданный лекаркой артефакт с сильными тепловыми чарами. Над водой виднелась только голова Николаса, его высохшие светлые волосы ярко выделялись в слабом мерцании зачарованной лампы.
Скрестив руки на груди, Айден прислонился плечом к косяку.
– Ты бы дверь закрыл. Чтобы тепло не уходило.
Николас чуть не подпрыгнул от неожиданности и обернулся:
– Айден! Выйди вон!
– Решил проверить, что ты здесь не уснул. Согласись, была бы нелепая смерть после озера.
Николас ниже опустился в воду, так что в ней скрылся его подбородок. Запоздало Айден подумал, что Николас не любит, когда его без рубашки-то видят, а тут он совсем незащищённый.
Если бы Айден не был уставшим, он бы сразу вышел, но тут запоздал, а Николас уцепился ладонями за бортик и положил на них подбородок.
– Чего хотела мисс Файден?
– Кто?
– Мисс Амелия Файден. Бездна, Айден, ты что, не знал, как зовут лекарку?
– Нет.
– Тебе должно быть стыдно.
– Мне стыдно.
Что было правдой. С досадой Айден подумал, что ни разу не спросил имени лекарки ни у неё, ни у кого-то другого.
– Так чего она хотела?
Николас спрашивал с любопытством и казался живее, чем до этого, – похоже, тёплая вода и зелье хорошо привели его в чувство. Айден по-прежнему стоял, скрестив руки и привалившись к дверному косяку.
– Хотела узнать, что произошло.
– Что ты сказал?
– Правду, Николас.
Он вскинул брови в насмешливом жесте: правда может быть очень разной. Айден и сам не знал, он понял это по выражению лица или принесла связь.
– В этот раз половина Академии свидетели, – сказал Айден. – Я рассказал о том же, что видели остальные. И о том, как связь помогла тебе выплыть.
– Спасибо за это. Даже я не совсем понял, что ты сделал.
– А как ощутил?
Николас опустил глаза, пытаясь воспроизвести то, что испытывал.
– В воде было странно. Я понимал, что воздух заканчивается, но это не имело значения. Всё замедлилось. И вода была такой мутной, что я не понимал, где верх, где низ. Куда плыть. Сначала скрылся от Байрона, а потом потерялся.
Озеро было глубоким. Говорили, его дно не прогревается даже самыми жаркими летними днями, теми редкими днями, когда солнце нещадно палит. Глубины располагали к безрадостным историям – наверняка и к утопленникам.
– А потом ощутил тебя по связи, – Николас поднял глаза на Айдена. – Тебя и твои тени. Они окутали и тянули в нужную сторону. Так я понял направление и поплыл туда.
– Кто же знал, что это тебе понадобятся защитные чары.
Николас шутку не поддержал:
– Спасибо, Айден. Ты спас меня.
Смутившись, Айден не знал, что сказать. Наверное, ему как принцу стоило держать лицо, ответить что-то невинное, великодушное или даже пошутить. Остаться твёрдым и непоколебимым. Но он был всего лишь Айденом, который смутился и растерялся.