Тут Айден удивился. С тем самым поэтом, которого так любит Николас? И который вроде бы жил в столице. В памяти всплывали только разговоры поэтического сборища о его друге-художнике, который сейчас в приюте для умалишенных.
– Но это слухи, – сказал Дэвиан. – У леди Августы действительно бывали интрижки с поэтами и художниками, но постарше. Раттер-Кристи она благоволит, но как и многим другим. Похоже, она действительно любит искусство. Её дочь Эдвина в прошлом году вышла замуж за Гэвина Мюррея. С вами учится его младший брат Райли. Мюрреи – знатный род. Лорд Мюррей, правда, до сих пор предпочитает пропадать в мужских клубах, а вот леди Мюррей отлично управляет семейными фабриками. Гэвин, кажется, искренне влюблён в свою жену, восхищён ею, так что его друзья устали от его рассказов.
Николас хихикнул:
– Райли так за Лореной таскается. Видимо, у них это семейное.
– Эдвина Уэлтер, теперь Мюррей, активно участвует в делах двора, но подробностями утомлять не буду. Её интересуют сплетни, наряды и мода. Известно только, что у неё есть личные сбережения, о которых не знает муж. Скорее всего, отец посоветовал.
– Какой предусмотрительный, – не удержался от едкости Айден.
– Байрон – младший сын Дэйтона и Августы. Их средний, Хьюго, работает с отцом, он помощник советника. Показывает неплохие способности, но безынициативен и ведом. Он хороший исполнитель, но сам начинать ничего не будет. Стеснителен, женскому обществу предпочитает бордели Розовой улицы, хотя чаще пропадает в курильнях. Но последние полгода красиво ухаживает за леди Камелией Финли. Её род небогат, не древен, так что поговаривают о свадьбе.
Сделав паузу, Дэвиан оглядел Айдена и Николаса, переходя к самому главному. Айден к подобной театральности, которая иногда находила на Дэвиана, привык, а вот Николас аж подался вперёд с горящими глазами.
– Линард Уэлтер, – сказал Дэвиан. – Старший сын Дэйтона и Августы, тёмная лошадка. Работает в Управлении дознавателей. Его пророчат на место главы после отставки старого Джозефа Гослана, но Линард и так занимается всеми делами, назначение чисто формальное. Гослан почти отошёл от работы. В молодости он участвовал в военных действиях на Новых территориях, у него проблемы с ногами, которые сейчас дали о себе знать. Линарда назначат главным самое позднее к лету.
– И он приезжал в Академию в ночь смерти Конрада, – ровно сказал Айден.
– Да. Руководил расследованием на месте, но всё было сделано по протоколу, не придраться. И никаких причин этого делать нет.
– Ты меня убеждаешь или себя?
– Это факты, Айден. В личной жизни он безупречен, в отношениях с семьёй и обществом тоже. По моему опыту, это значит, он что-то скрывает. Хорошо скрывает, раз шпионы ничего не обнаружили.
– Или он скучный, – вставил Николас.
– Я буду искать ещё.
Дэвиан вопросительно глянул на Айдена, и тот кивнул, давая разрешение. Если этот Линард не так прост, пусть Дэвиан поищет.
– Ещё кое-что, – сказал юрист. – Это не предавалось огласке, но около пяти-шести лет назад у Дэйтона Уэлтера был конфликт с Лоуренсом Харгроувом.
Николас искренне удивился:
– С отцом? Я не знал.
– Генерал Харгроув утверждал о неких не совсем законных сделках с недвижимостью. Точнее, по закону всё чётко, но не слишком честно. А у генерала Харгроува был свой интерес, случайно там оказалась вовлечена и часть его столичной недвижимости. Император приказал разобраться. Через некоторое время дело было замято, никаких последствий, больше об этом не вспоминали. При дворе довольно часто такое происходит, поэтому я бы и не обратил внимания.
Он не договорил, но в воздухе так и повисло «если бы Николас не был сыном генерала Харгроува». И как раз в это время поступал в Обсидиановый лицей вместе с Байроном.
– Это может ничего не значить, – заметил Дэвиан. – Но я посчитал нужным рассказать.
Николас пожал плечами и не придал значения каким-то давним спорам. Он правда не понимал, какая разница сейчас. Собственные мысли Айден решил не озвучивать, тем более если теперь Байрон действительно наказан, а прошло столько лет, это и правда не имеет значения.
Но вполне возможно, Байрон никогда и не был другом Николаса. Он втёрся в доверие, потому что его об этом попросил отец. Возможно, на будущее или хотели иметь рычаг влияния на отца Николаса – неважно, как тот к нему относился, это зачастую было вопросом репутации.
22. Мы – нечто большее
Дэвиан попросил показать ему Академию, но Николас улизнул, заявив, что ему надо начать рассказывать историю о вчерашнем, и Айден сильно подозревал, что первыми слушателями будут Лидия с Лореной. Но сам не хотел встречаться с толпой людей, так что согласился на прогулку.
Айден не мог избавиться от ощущения, что Дэвиан оценивает Академию на предмет того, что здесь за каждым углом могут таиться убийцы или такие вот Байроны. Когда Айден спросил, Дэвиан даже отрицать не стал. Он не был телохранителем, но умел оценивать подобные вещи.
– Бездна, Дэвиан! – вздохнул Айден. – Байрон тут один такой придурок. И даже не на меня напал.
– Тебя он накормил ведьмиными шляпками.
– Это не очень профессионально – говорить о таком без доказательств.
– А я говорю не как юрист.
Царила ещё прохладная погода, но чуть потеплело. Или Айдену так казалось после дней сплошного замерзания. Или после ледяного озера. Вообще-то Дэвиан был прав, в Академии по-прежнему находились те, кто убил Конрада. Но против Айдена они никогда не делали ни единого жеста. А рассказывать о Роуэне Айден не рискнул. Это не только его тайны, да и Дэвиан тут никак помочь не мог.
Они прошли через подвядший сад, где постепенно оставались только те растения, которые могли выдержать прохладу. Садовник кряхтел, и Дэвиан даже остановился поговорить с ним и обсудить какие-то цветы, которые попортили ночные заморозки.
Завернув за мшистые камни очередной стены, они направились к тяжёлым деревянным дверям одного из боковых входов. Айден их терпеть не мог, потому что массивные латунные ручки в виде оленьих голов только выглядели хорошо, а на деле двери оказывались действительно тяжёлыми.
На окне недалеко качнулась занавеска, наверняка кто-то подглядывал. Под ногами шуршал гравий. Из конюшни в стороне раздалось лошадиное ржание, и Айден рассеянно подумал, что уже завтра снова начнутся занятия.
– Присматривай за Николасом, – внезапно сказал Дэвиан, положив ладонь на дверную ручку, но не торопясь её открывать.
– Он не доставит тебе неприятностей, не бойся.
– Я боюсь не этого. Ты прав, тебе пока угрожал только какой-то мальчишка по собственной дурости. Но если ты прав насчёт Конрада и дело нечисто, тебе стоит быть аккуратнее. А если у тебя есть друг, могут добраться через него.
– Николас умеет за себя постоять. И он точно не внушаемый.
– Поэтому он мне нравится.
– А ты мнительный даже больше, чем я.
Дэвиан больше тему не поднимал. Они направились в комнату Роуэна, он тоже обрадовался Дэвиану. И вместе с Кристианом послушал все подробности.
С Николасом Айден встретился уже на обеде, где тот вдохновенно поведал о тех, с кем поговорил, и то и дело порывался что-то сделать магией. Айден его постоянно одёргивал, слышал в ответ бурчание, но Николас не спорил.
Потом до ночи Айден погряз в книгах, вспомнив, что Саттон после Праздника рябины устраивал одиночные занятия магией. Простенькое зачарование, но без связок. Николас где-то пропадал и вернулся только к ночи. Встав с утра прямо перед колоколом, поворчать он не успел, зато теперь оттягивался по полной.
Зачаровывать Николасу запретили. Три дня, строго сказала лекарка. Поэтому на занятиях Саттона Николас изнывал – и доставал этим всех вокруг.
Он крутился на месте, громким шёпотом давал непрошеные советы, пока Саттон не сделал ему замечание. Студенты по одному выходили в заднюю часть комнаты, быстренько справлялись с зачарованием и возвращались на место.
Айден шёл последним, и к этому времени он уже думал не столько о том, как сейчас пройдёт его первая одиночная магия в Академии, сколько о том, как невыносимо чешутся руки заехать этому придурку чем-нибудь тяжёлым.
Николас успел горестно повздыхать, сочинить похабное стихотворение, сложить из бумаги с ним самолётик и запустить в Милтона. Пафосная поэзия начиналась строками известной молитвы Безликому, а потом переходила в откровение о глазах, ногах и чьём-то заде.
– Задница здесь только ты, – прошипел с раздражением Айден. – Ежовая жопка.
Подперев голову рукой, Николас уставился на него скучающе:
– Ой, да чего нудишь, шёл бы первым, и дело с концом.
На такое Айден не осмелился. Николас говорил, что они много тренировались, всё было в порядке, так что и сейчас у Айдена не возникнет проблем. Айден корил себя, что со всеми праздниками и прочими происшествиями не потренировался с чарами в одиночку.
Николас в очередной раз горестно вздохнул со скуки, чем заслужил парочку осуждающих взглядов.
– Ты мог остаться в комнате, – шепнул Айден.
– И пропустить твой позор? Ни за что!
– Ты же уверен, что я сдам.
– А вдруг нет? Хочу посмотреть. И на твою магию со стороны.
На ближайшие дни у Николаса официально было разрешение от лекарки на свободное посещение, он считался выздоравливающим. Айден искренне полагал, что это ему здесь надо сочувствовать, потому что он слушает бесконечное нытье о магии. Оставаться в комнате Николас не пожелал и попёрся на ритуалистику Саттона. Хотя вот со следующего занятия по истории собирался слинять в комнату, прикрываясь свободным посещением.
– Ваше высочество, прошу.
Тяжело шагая, Айден прошёл между партами и остановился в пространстве для зачарования. Уселся перед положенным Саттоном амулетом, прикрыл глаза и поднял свою магию.
Без связи она представала чистым ароматом влажной земли, разверстой могилой. Стараясь не задумываться, Айден направил её на амулет. Обычные усиливающие чары, такие штуки часто применяли с другими зачарованными предметами, чтобы увеличить воздействие.