Беспокоило и кое-что другое: родители знали, что его магию заблокировали? Знали, что ему давно можно было покинуть храм? Второе, наверное, нет. В первом Айден не был так уверен.
И если храм воздействовал на него при одобрении родителей… Айден воспринимал это предательством. Они и так не стали копать дальше дело Конрада. Пусть не было никаких доказательств! Они должны были.
– Я хочу отыскать виновных, – тихо сказал Роуэн. – Это Общество убило нашего брата. Я не хочу их спугнуть. И надеюсь, что они ещё могут ко мне вернуться. Изобразим, что мы на их стороне.
– Вам не кажется, что это рискованно? – встрял Кристиан. – Если они способны на убийство принца ради своих тайн, вам не стоит влезать.
Отойти, проверить Роуэна у всех лекарей, что только больше его расстроит, навсегда распрощаться с шансом отыскать Общество привратников и отомстить им. Вернуться к родителям, с одобрения которых могли поставить блок на его магию.
– Мы не отступим, – упрямо сказал Роуэн.
– Да, – согласился Айден. – Но только если ты уверен.
Туман сполз с сознания Роуэна, он припоминал детали и не сомневался, что больше никакого воздействия нет. Он чувствовал себя свободнее, как и Айден. Даже показал, как резали его руку: довольно необычно по тыльной стороне ладони.
– Потому что такой был у мальчика со шрамом, который основал Общество. Начинался тут и уходил выше.
Они пропустили обед, дружно ввалились на ужин и после этого разошлись по комнатам.
Вволю натренировавшись в одиночку, Айден хотел и связь попробовать, но к тому моменту оказалось, что Николас уже задремал с книгой в кровати. Устал после эссе и сегодняшней магии. Будить его Айден не стал.
На следующий день снова ждали занятия. На алхимии рассматривали очередную главу о катализаторах, и Айден откровенно скучал. На этике было поинтереснее, на естествознании пришлось собраться, а политика всерьёз заинтересовала.
Последней была практика первой помощи. Вёл её Уитлок, и как он гонял студентов вокруг Академии и на фехтовании, так не жалел и тут. Каждый год они обновляли базовые знания: учитывая, что многие менее знатные выпускники разъезжались делать военную карьеру, это были полезные навыки.
В храме Айден изучал подобное, поэтому проблем на теории у него не возникло. С практикой он тоже раньше справлялся и даже полагал, что опыта у него побольше, чем у многих, помогать больным прихожанам в храме ему приходилось. Так что когда собрались в зале, где фехтовали, и разбились на пары, Айден думал о чём угодно, только не о происходящем.
Он пропустил мимо ушей короткие инструкции Уитлока и сосредоточился, когда тот рявкнул:
– Приступим! Прежде чем вспомним о перевязках, давайте пройдёмся по дыханию по Джоунсу. Один ложится, второй проверяет и начинает. Потом меняетесь.
Николас обрадовался и заявил:
– Я буду помирать первым!
Бухнувшись на пол, он даже язык высунул, изображая скорее мёртвое животное, у которого была ну очень тяжёлая жизнь.
– Мистер Харгроув, – протянул Уитлок. – Посерьёзнее!
Только Айден видел, как Николас хмыкнул, но язык правда убрал, лёг прямо и даже дыхание затаил. В остальных парах последовали его примеру, партнёры уселись рядом.
Дыхание по Джоунсу считалось необходимым комплексом мер, если останавливалось сердце. Его предложил лекарь Уильям Джоунс и тем самым увековечил своё имя. Некоторые называли технику «дыханием жизни», но это не было общепринятым.
Проходили её везде в рамках оказания первой помощи. Лекари могли прибыть позже, каждый должен уметь откачать друга и перевязать рану.
Все студенты были в льняных рубашках и штанах для занятий, достаточно тонких, чтобы видеть, как вздымается грудь при дыхании. Но Николас старался. Сидя на коленях над ним, Айден не мог избавиться от мысли, что он слишком походил на мертвеца.
Ровное тело. Настолько похожее на труп, что у Айдена перехватывало дыхание.
Приоткрыв один глаз, Николас недоумённо уставился на него:
– Вы такого в храме не делали, что ли?
– Делали. Сейчас.
Николас снова закрыл оба глаза и замер, старательно изображая мёртвого. Стиснув зубы, Айден положил руки ему на грудь, сцепив в замок, но понял, что они дрожат. Николас открыл уже оба глаза:
– Что такое?
Ни в его голосе, ни в выражении лица больше не было ничего смешливого. Так что если секунду назад Айден не хотел признаваться в слабости, то сейчас шепнул:
– Ты на мертвеца слишком похож.
Он вспоминал самого Николаса, когда тот выбрался из озера. Наверное, он выглядел бы похожим образом, если бы вытащили тело. И Конрад был застывшим восковым мертвецом, когда на первой погребальной церемонии для родных он лежал в гробу, полном белых цветов. С лицом ровным, как надгробная плита.
Руки Айдена дрожали, и он ничего не мог с собой сделать. Каждый возможный мертвец или тот, кого он правда видел, сейчас буквально встал перед его глазами.
Проходящий по рядам студентов Уитлок уже возвращался к ним и наверняка сейчас ввернёт замечание – и будет прав. Айден и сам понимал, что нужно тренироваться. А если бы Николаса вытащили из озера почти неживого, что бы делал Айден? Тоже вот так замер и ждал, когда жизнь окончательно покинет тело? Никак не смог бы помочь?
От этих мыслей почему-то не становилось легче. Наоборот, Айден начинал дрожать тем больше, чем больше он пытался себя заставить хоть что-то сделать.
– Айден, – тихо позвал Николас.
Почти в отчаянии Айден посмотрел на него. Он не знал, что ему делать, совсем не знал. Не мог справиться с собственными страхами.
– Айден, – повторил Николас. – Смотри на меня. Смотри только на меня. Я живой, всё в порядке.
Это немного помогло. Айден сосредоточился на лице Николаса, на его светлых глазах, которые уж точно не походили на глаза мертвеца.
– Смотри на меня.
Глубоко вздохнув, Айден сцепил руки в замок и начал ритмичные движения на грудной клетке, не отрывая взгляда от лица Николаса, который тоже по-прежнему смотрел на него. Айдена обучали этому в храме, стоило лишь пройти первому оцепенению. Чёткий ритм. Наклонится, вдохнуть воздух, выпрямиться, подождать выдох, снова ритмично нажимать.
– Отлично, ваше высочество, – одобрительно произнёс Уитлок. – Вы делаете всё как настоящий ученик лекаря.
– Лучше других понимаю, как это может понадобиться в жизни, – пробормотал Айден.
Уитлок его не услышал, в отличие от Николаса. Он по-прежнему не пытался изобразить мертвеца. Потом они поменялись, но у Николаса проблем не возникло.
После потренировались в перевязках, с этим дело пошло проще, хотя Уитлок ворчал, что у них не балаган. На самом деле занятия повторяли каждый год, так что все больше веселились, обматывая друг друга целебными повязками. Сейчас это была ткань, не вымоченная в растворах и без чар.
Когда колокол возвестил об окончании занятия, студенты шустро переоделись и отправились на обед. Николас опять флиртовал со служанкой, показывая замотанную повязкой руку и рассказывая, как однажды в детстве распорол ладонь и вот с такой же повязкой ходил несколько недель, а она ужасно воняла целебной мазью, потому что урожай растений, которые для неё использовались, в тот год был плохим.
Девушка вряд ли уловила хотя бы половину рассказа. Но мило кивала и положила им по двойной порции сладкого пудинга, хотя Айден предпочёл бы больше говядины. Но Николас пришёл в восторг и сначала съел собственную порцию, а потом и Айдена, когда тот вздохнул и молча подвинул свою тарелку.
– Сегодня ты явно энергичнее, чем вчера, – заметил Айден.
Николас сначала смутился, потом попытался перевести всё в шутку, а в итоге вздохнул:
– Ты вчера так увлёкся магией! Это правда, что твой блок снят, никто не должен был тебя ограничивать.
В его словах отчётливо звучало «но», поэтому Айден подождал, а когда молчание Николаса и его возня ложкой по тарелке затянулись, уточнил:
– Но?
Это подтолкнуло Николаса, он отложил приборы, хмуро посмотрел на Айдена и сказал:
– Но я боюсь, что теперь наша общая магия не будет такой гармоничной. Вдруг связь работала хорошо именно из-за ограничений?
Они молча смотрели друг на друга, пока столовая шумела говором студентов, а позади Николаса высилась статуя древнего императора с зачарованной лампой в руке. Некстати Айден подумал, что ему нравится это сумрачное помещение с кучей столиков и бесконечными разговорами о сданных работах, предметах и магии.
Магии, которая теперь в связке могла работать иначе. Или нет. Ни Айден, ни Николас не имели представления, как теперь будет.
Взяв ложку, Айден положил её на столешницу между ними и кивнул:
– Зачаруем её.
Металл плохо держал чары, но им это даже на руку. Нужно проверить, как это работает. Что они смогут или не смогут сделать.
– Чары, которые усиливают вкус, – кивнул Николас.
Он первым привычно поднял магию. В их связке он всегда действовал как острие, направляющий. Металлический аромат защекотал ноздри Айдена, и, помедлив мгновение, он вплёл свою силу. Тут же на столешнице стали расплываться чернильные кляксы теней, теперь их было видно даже без стараний Айдена.
Чары поднялись так же изящно, как и раньше. Направляемые Николасом, вылепились в форму нужного заклинания и легли на завибрировавшую ложку. Сцепились с ней спокойно и легко.
– Как и раньше, – заметил Айден.
В работе их связки ничего не изменилось. Только тени Айдена стали ярче, когда их перестало связывать храмовое воздействие.
Айдена затопила волна облегчения, и он сам не мог бы сказать, где здесь его собственное, а где от Николаса.
Время в Обсидиановой академии шло быстро, занятий было много.
Свободное время Айден проводил либо в библиотеке, нередко оставаясь у миссис Фаррел на чай, либо с Роуэном или Николасом. Иногда катались верхом, как-то Кристиан повёл их за озеро, чтобы показать уютную поляну с огромным поваленным деревом.
Провели ещё одну встречу поэтического общества, где Лорена с восторгом рассказывала о работе своего отца. Дункан Хартли-Стоун был известным естествоиспытателем, и он, и его отец многое привнесли в знания анатомии, которую использовали лекари. Занимался он и другими вещами, половину рассказов о которых Айден попросту не понимал. Зато живо интересовались Лидия и Кристиан. Николас не увлекался подобными вещами, зато они с Роуэном развили бурную дискуссию о символизме красного цвета в работах какого-то художника атреанской эпохи.