Конрад мёртв. Айден ещё вывернет нутро из этого Общества привратников. Но Конрад мёртв – и его стоит отпустить. Подумать о себе самом и о живых. О Роуэне, которому нужна поддержка, о Николасе, который готов разделить боль, не требуя ничего взамен.
Насмешкой над его мыслями о живых в коридоре показался силуэт. Остановившись, Айден смело посмотрел на него:
– Чего ты хочешь?
Призрак не исчез. Он поднял руку, и задравшийся рукав сюртука обнажил старый уродливый шрам.
Мальчик со шрамом. Основатель Общества привратников. Хэмиш Харгроув.
– Чего ты хочешь? – повторил Айден тверже. – Я слушаю тебя.
Рука призрака дрогнула, и он поманил за собой. Не исчез, а повернулся и заскользил по коридору. Айден медлил всего мгновение и устремился за проводником. В кои-то веки он не сомневался и не боялся. Он дал призраку имя, и из страха тот превратился в обычную фигуру, отголосок когда-то жившего Хэмиша.
Он являлся ему так долго, но Айден не был готов за ним последовать. Узнать, что он хочет. А может, и понять то, что этот призрак покажет.
Они углублялись в старые коридоры Академии в том крыле, где обычно никого не было. Где-то здесь рядом комната их поэтических собраний. Призрак вывел почти к ней, но остановился в том же коридоре у другой двери. Она оказалась не заперта.
Зачарованные лампы почти разрядились, но импульс магии всё же дал слабый свет. Призрак замер у сундука, а потом исчез. Оглядевшись, Айден понял, что эта небольшая комната представляет собой склад той учебной аудитории дальше по коридору, где они собирались поговорить о поэзии. Совсем рядом с их местом!
Шкафы, пыльные чучела, составленные вместе кресла. Сундук был массивным, но небольшим – труп в таком не спрячешь, скорее старые учебники. Он тоже оказался не заперт, подняв крышку, Айден действительно увидел книги, среди них лежала тетрадь. Новая, спрятанная здесь.
Покрутив её в руках, Айден открыл первую страницу и замер: аккуратным почерком там значилось имя Байрона Уэлтера и год, тот самый год, когда он поступил в лицей. Быстро пролистнув, Айден увидел даты и ровные строчки.
Дневник! Это дневник Байрона! Похоже, он его спрятал, а призрак почему-то решил показать Айдену.
Хэмиш Харгроув. Он ведь родственник Николаса. Может, его появление никогда и не было связано с Айденом. Ведь когда Николас уезжал в поместье, призрак тоже не появлялся. Только в те моменты, когда Николас здесь. Но его не видел никто, кроме Айдена – потому что только у него сила Равенскортов, только у него сила теней и Безликого. Может, и Роуэн его видел? Поэтому его так волновал мальчик со шрамом?
Но никто из них не понимал, что Хэмиш Харгроув всегда хотел показать дневник. Может, в нём и есть что-то об основанном им Обществе привратников, но Айдену казалось, Хэмиш больше защищает своего потомка. По-своему заботится о нём.
Айден ведь хотел понять. Хотел помочь Николасу. А сделать это можно, только зная всю правду. Возможно, даже ту, о которой не подозревает сам Николас.
Сдвинув лампы, чтобы они давали больше света, Айден уселся на продавленное кресло и открыл первую исписанную страницу.
27. Дневник
Она прекрасна!
Мать предостерегала, чтобы я не слишком воодушевлялся, так что я старался не давать волю фантазии. Возможно, поэтому Обсидиановая академия превзошла все мои ожидания.
«Как надгробный камень над предыдущей жизнью и ступенька в светлое будущее», так писал Уильям Картер, пусть он вообще-то о новом доме. Но как я его сейчас понимаю! Скопирую на следующую страницу расписание, хотя пока нас вводят в курс дела, не напрягают слишком сильно. Мистер Смитерс дома давал больше занятий каждый день.
Конечно же, я с любопытством ожидал знакомство со своим соседом по комнате. В основном из-за того, что говорили отец и Линард, хотя они никогда не распространялись о его характере. Да, скорее всего, и сами не имели о нём представления.
Николас Харгроув оказался человеком, с которым легко и приятно найти общий язык, особенно когда на второй день он выгрузил из своих вещей три тома сочинений Келлера. Ума не приложу, зачем он решил притащить их с собой, в местной библиотеке наверняка есть эти книги. Но мы провели увлекательные два часа, отчаянно споря о превосходстве Келлера над Уильямом Картером.
Этот безмозглый чурбан защищал своего Келлера! Нет, ну что он вообще понимает в литературе.
*страницы заполнены расписанием, заметками о жизни в лицее и схемами, кто есть кто среди курса, кто чей сын, брат или друг при дворе*
Отцу пишу раз в две недели, как и принято между учтивым сыном и занятым отцом. Линарду чаще, как он и просил. Хотя интересующие его вопросы часто не касаются меня напрямую, но не могу не признать, что мне льстит его внимание.
Самому от себя из-за этого противно. Я высмеиваю подхалимское поведение многих лицеистов, открыто презираю тех, кто хочет заслужить внимание родителей или учителей, но делаю то же самое!
Николас тем временем с энтузиазмом изучает Академию, не обращая внимания на формальные запреты. Показал мне и остальным найденные запертые комнаты, в которые обычно никто не ходит.
Иногда он кажется наивным. Не вполне понимает, что это Обсидиановый лицей, а не деревня в пригороде. Здесь всем известно, кто чей родственник. Поэтому сын генерала Харгроува не обделён вниманием. Он ни с кем не сближается, сохраняя одинаково хорошие отношения. Половина курса считает его приятелем, но не другом, и никто о нём знать ничего не знает.
Надо взять тактику на вооружение, тем более имя моего отца тоже кое-что да значит. Побольше, чем у Харгроува.
Он оказался осведомлен о светской жизни. При дворе бывал не так часто, но обучили его хорошо. Так что я показал свои схемы, и вместо поэзии, которой мы увлекались первый месяц, с головой погрузились в политику. Линард удивился моему интересу, но с готовностью рассказал детали политической жизни при дворе. Я сопоставил это с нынешними лицеистами, а Николас предположил, кто какое место займёт в будущем.
Жаль, принц Конрад на год старше нас! Вот уж у кого на курсе точно политика.
*в столбик записаны все нарушения правил Николасом, отмечено, где с ним участвовал автор дневника, за какие их поймали (меньшая часть), за какие нет (большая часть) *
Пропустил Праздник рябины.
Хотел бы думать, что оно стоило того, но поездка домой оказалась унылой.
Линард и отец обсуждали столичные дела, Эдвина с матерью только и говорили, что об ухаживаниях какого-то лорда. Все надеются, он позовёт мою сестру замуж. Хьюго, кажется, опять ходит по курильням, так что ему вообще было начхать на семейный ужин.
Мне не хватает бесед с ним, он очень изменился, когда стал работать с отцом.
Может, и хорошо, что дед не дожил до обсуждений шляпок, нового назначения главного комиссара Столичной полиции или этой улыбки Хьюго, по которой только слепой не распознает, что он обкурен.
Вернувшись в Академию, так и хотелось кого-нибудь ударить! Бесит.
Николас тоже приехал мрачнее тучи.
Николас сегодня никуда не пошёл, заявил, что у него болит голова, и прогулял занятия. Вот же говнюк! Более нелепого объяснения, если не хочешь идти на учёбу, я ещё не слышал.
Весь день провёл с Аароном Стейфилом. Он сын адмирала Стейфила и баронессы Гамильтон. Линард точно одобрит такое знакомство! Хорошие связи. Хотел написать брату сегодня же, но когда вернулся в комнату, было так поздно, что даже Николас уже спал. Запишу вот в дневник эмоции и тоже пойду.
Ему даже не высказали за вчерашний прогул! Меня мистер Смитерс порол за малейшее опоздание.
Встретился с теми людьми.
Конечно, не видел их лиц, так что понятия не имею, кто принадлежит к этому Обществу. Их тоже не особо интересует лицеист. Не уверен даже, что ещё когда-нибудь их увижу, потому что мне нравится атмосфера таинственности, но мне плевать на все тайные ритуалы, и чего они там хотят.
Это всего лишь вежливость, потому что и мой отец, и старшие братья были частью Общества привратников. Вот и меня приняли формально.
Я не уверен, действует ли Общество за пределами Академии. Но я точно уверен, что это не моё.
Мистер Смитерс говорил, что я внимательный. Линард перед Обсидиановой академией рассказал, что это полезное качество. Я могу наблюдать за людьми, подмечать детали и позже использовать против них.
– Так ты и добился своего места? – спросил я.
Линарда только повысили до заместителя Главного дознавателя. Невиданные высоты для его возраста! Думал, он разозлится на мой вопрос, даже не знаю, зачем его задал, но он рассмеялся. И заявил:
– Да. И ты добьёшься того же. Поэтому выполни просьбу отца, подмечай детали насчёт Харгроува, войди в доверие, а мы придумаем, как использовать это против него.
Я наблюдаю.
Он восторженный, но неуверенный в себе. Не считающийся с авторитетом преподавателей или кого-либо. Чаще всего его сажают за штрафную парту или наказывают именно за неуважение – и нарушение мелких правил, на которые он вообще внимания не обращает.
Он кажется общительным, но на самом деле не сближается с людьми.
Он вроде как в центре внимания, но потом отходит, смотрит на всё со стороны. Не чувствует себя частью происходящего.
Вряд ли хоть кто-то в Обсидиановой академии знает, о чем на самом деле думает Николас Харгроув.
Мне знакомы эти маски, потому что я сам их использовал. И не могу не думать о том, что наши отцы поссорились, это их дело. Но если бы мой оказался чуть менее решительным, а генерал Харгроув точно так же попросил о таком же деле собственного сына? Николас, может, и не стал бы ничего против меня делать, но из вредности. Наперекор отцу.