А если бы, как и я, хотел заслужить одобрения? Я-то не жажду всю жизнь после учёбы прозябать где-то на границе и помереть в безвестности, как какой-нибудь простолюдин.
Мы с ним могли бы поменяться местами, и это он бы сейчас подмечал детали, чтобы использовать против меня. Он бы ожидал дальнейших указаний от отца.
Несколько раз писал Линарду, что это бессмысленное дело. Николас не близок с отцом, того не заденут неудачи или проблемы сына. Линард говорит, что личная привязанность не имеет значения. Николас – единственный сын генерала Харгроува. Его заденет всё, что коснётся сына.
«Отец хочет гордиться тобой».
Я читал и читал эту фразу, понимая, насколько она грызёт меня изнутри. А потом посмотрел на Николаса, который вышагивал туда-сюда по комнате и шевелил губами, репетируя эссе, которое нужно зачитать завтра.
– Ты справишься, – сказал я. – Я буду слушать и гордиться тобой.
Он остановился. Удивился. Потом цокнул языком:
– Не неси ерунды!
Но я видел, что ему приятно.
Побывали на тайной вечеринке. Ничего особо запрещённого, на те собрания лицеистов не зовут. А тут только свои. Но кто-то притащил алкоголь, так что мы предались безудержному веселью, цитируя поэтов и разудалые бурлесковые мелодии. Начали играть в правду или действие, а потом продолжили задавать вопросы по пути в свои комнаты.
Я знал, что спросить в конце:
– В чём ты виноват?
Обычно формулировали иначе, что-то вроде самой большой вины в жизни или чего-то такого. Но я два дня думал над тем, как лучше задать вопрос.
Николас колко ответил:
– Что родился?
Я не стал разубеждать:
– Но теперь у тебя есть я.
Снова ездили домой. Наконец-то и отец, и Линард не только обращали на меня внимание, но даже позвали на разговор в курительную комнату!
Мать в восторге от того, что скоро мы начнём колдовать. Я и сам почти рад этому, надоели дурацкие вспышки магии, от неё потом руки зудят. Да у всех нас в лицее! Говорят, на первом курсе всегда так, наша магия наконец-то приобретает форму.
Я увидел экипаж Харгроува, но Николас пришёл в комнату только несколько часов спустя, конечно, унылый. Уселся на кровать и посмотрел на меня без тени иронии:
– Почему я такой убогий?
Я пожал плечами, прежде чем скрыться в ванной:
– Ты слишком остро на всё реагируешь.
Нас поймали за вистом. Бездна! Да кому помешал этот вист? Но в правилах Академии записано «никаких азартных игр», а он считается азартной. Пусть мы играли чисто на мелочь для интереса.
Мы успели слинять, но этого придурка Финна поймали. А он нас, конечно, сдал. Я видел, что это поразило Николаса. Он бы насмехался над преподавателями, но точно никого не сдал.
– Потому что они придурки, – заявил я. Мне даже не надо было изображать досаду. – Первым делом назвал твоё имя и заявил, что ты заводила. Потом заявил, твою репутацию это не испортит!
Что было чистой правдой. Николас казался расстроенным.
Я вспомнил о письмах Линарда. Обо всех ожиданиях, которые возлагает моя семья в проблеме с Харгроувами. И добавил:
– Они тебя ненавидят.
Чем больше он не доверяет окружающим, тем больше доверяет мне.
Проклятый Саттон! У меня голова пухнет от его теории магии! Но я стараюсь, нужно хорошо сдать выпускной экзамен первого года. Это мой пропуск к магам. Отец чётко дал понять, что от меня ждут именно такой карьеры и любая другая будет неприемлема. Оба старших брата работают при дворе, а среди магов своих людей нет. Отец раздражён, что не может контролировать ни Кейнов, ни Круг.
Сегодня был обряд в храме, куда согнали всех лицеистов. Нудная церемония, а от статуи Безликого у меня всегда мороз по коже. Нас впервые благословили, и после этого Николас весь вечер чихал, чесался, а потом у него покраснели и начали слезиться глаза. Я даже испугался.
Пошли к лекарке, она сказала, это всего лишь аллергия. Николасу пришлось мыться в купальнях, зато мне это дало время прийти в себя, собраться с мыслями и не сдрейфить.
Когда он вернулся, я предложил свой собственный ритуал. Как мы вычитали в одной книге, порезали пальцы, смешали кровь и поклялись в вечной дружбе. Я чуть было не хихикнул, а вот он был предельно серьёзен.
Мы начинаем усиленную магическую подготовку, а Линард написал мне подробный план действий, велев сжечь письмо. Начинать – если, конечно, я уверен, что Николас не пойдёт к кому-то ещё советоваться или спрашивать о происходящем.
Я в этом уверен.
Не сомневаюсь, что Николас никогда бы не пошёл к другим людям решать свои проблемы, он привык делать это сам. Тоже слабость, которую я заметил. Его слабость, которую можно использовать против него.
С утра Николас подскочил в последний момент, как и я. Пока я натягивал форму, он искал свою, и я видел, как росло его раздражение. Выждав нужное количество времени, я заметил:
– Ты вчера отнёс её в корзину для стирки.
– Не относил!
– Отнёс. Я ещё запомнил, потому что обычно ты этого не делаешь.
Он пошёл проверить и, конечно же, нашёл форму в корзине для стирки. Ночью я специально ждал, когда он уснёт, чтобы тихонько положить её туда.
Договорились вечером поработать над докладом в библиотеке. Когда Николас явился в восемь вечера, я посмотрел недовольно и заявил, что жду его уже целый час.
– Ты пришёл раньше? Договорились же в восемь.
– Нет, мы говорили о семи часах.
– Да нет же!
– Видимо, ты неправильно запомнил время встречи.
Я старался.
Повесил на стену картину, которой раньше не было, и уверял Николаса, что она висела тут всегда.
Постоянно менял местами привычные вещи, особенно на столе и в ящиках.
Убеждал его, что он услышал или запомнил что-то неправильно. Один раз он даже поймал меня на лжи, на что я оскорбился:
– Мне больно от того, что ты мне не доверяешь.
Однажды мы разговорились о будущем. Я не стал скрывать, как хочу заниматься магией. Пусть занятия Саттона не давались мне так легко, но мы прощупывали связь, и я оказался неплох в этом. Саттон утверждает, что я из тех людей, у кого вряд ли может быть идеальная связь, зато я хорошо контактирую почти с любым магом, и всё зависит только от меня.
С Николасом мы тоже пробовали колдовать вместе. Я слышал о том, что в таких случаях хорошо ощущаются эмоции друг друга, а если связь идеальна, то можно почти мысли читать. К счастью, у меня такого нет, мне бы не хотелось, чтобы кто-то копался у меня в голове. Николас пару раз явно пытался прощупать, но я не пускал дальше необходимого.
В лицее есть парочка идеальных связей, колдовать у них получается, конечно, проще, но ради этого я бы не стал допускать кого-то к своим эмоциям. Хватает и поверхностных. Зато удобно знать, когда в голове Николаса царит смятение.
О будущем он сказал, что пока даже не думал об этом. Главное, не возвращаться в поместье.
– Это точно не грозит! – рассмеялся я. – После Академии всех нас ждут важные должности. Но я хочу обязательно при дворе. Может, и тебя сочтут достаточно подходящим.
– А почему нет?
– Николас, ты так часто нарушал правила, что я сбился со счёта, сколько раз ты сидел за штрафной партой.
– Из-за ерунды!
– Но нарушений было много. Они заносятся в личное дело.
Спорить с этим он не мог. Ему приходилось сидеть и на хлебе с водой, что считалось самым суровым наказанием, помимо исключения.
– Ну и ладно, – заявил он. – Меня устроит уехать куда-нибудь подальше!
– Рад, если так. Только, Николас, пожалуйста, будь аккуратен хотя бы сейчас. Я хочу нормально сдать экзамены, не втягивай меня в свои приключения. Мне нужна незапятнанная репутация.
Он вскинул брови с насмешкой:
– Ты обвиняешь меня в том, что тоже нарушал правила?
– Я бы никогда не стал тебя ни в чем обвинять. Но это ты вёл меня за собой и не думал о последствиях.
Отец написал письмо, вызывая на выходной домой. Он бесится из-за Хьюго, который вообще исчез на несколько дней. Линард его нашёл в какой-то курильне, притащил домой. Отец заявил, что Харгроув опять пытался влезть в его дела с недвижимостью. Линард дал мне флакончик и заявил, что пора переходить к последнему этапу. Успеть до экзаменов.
– Но мне же их сдавать с Николасом, – удивился я.
– Ты можешь сдать их с кем угодно.
Линард предупредил, чтобы больше капли я не добавлял. Да я же не дурак! И не хочу навредить.
Вечерами мы пьём чай, обсуждая поэзию, так что добавлять по капле не проблема. В первые ночи ничего не происходило, но сегодня, когда я встал, Николас уже проснулся – невиданное для него дело в такую рань! Объяснять ничего не стал, только буркнул, что плохо спал. Что ж, пузырёк ещё почти полный.
Всю неделю снадобье не давало Николасу нормально спать. Он ходит раздражённый, бесится из-за всего и засыпает в самых неподходящих местах. Вчера он задремал на занятии мистера Фостера.
Конечно, Николас никому не говорит, в чём проблема, да и сам, конечно, не понимает. Он даже мне только коротко сказал, что плохо спит.
Сегодня начались проблемы с магией. Линард объяснял, что позже магию уже сложнее пошатнуть, но у нас она только формируется, так что он и отец сочли, что это самый доступный способ нанести удар по Харгроуву: если его единственный сын взорвётся дикой магией и станет бесполезным иссохшим, это сильный удар по репутации.