и Николас стояли друг напротив друга, теперь лучше видели лица друг друга.
– Извини, – первым сказал Николас. – Я знаю, что никого ты не убьёшь. Если сам того не захочешь, но сделаешь это справедливо. Ты не монстр, который может уничтожить бесконтрольной магией. Ты человек, у тебя тоже есть эмоции.
Наверное, если бы кто-то другой заявил Айдену, что он обычный человек, это звучало бы как оскорбление. Он принц, наследный принц, так что однажды станет самым сильным и властным человеком в империи. Но именно поэтому услышать от Николаса оказалось таким правильным и умиротворяющим: он не только принц.
Николас залезал в глубину его души, их связь не оставляла секретов. Но он зажигал свечи, множество свечей, считая, что их души этого достойны.
– Я мог бы убить Байрона, – тихо сказал Айден. – Если бы он стал упрямиться, я мог бы спустить свои тени и убить его.
– Не думаю, что стал бы это делать. Хотя да, тебя иногда заносит.
Николас усмехнулся, так что последняя реплика прозвучала с ехидством, и Айден тоже не сдержался, губы сами собой расплылись в улыбке. Серьёзность Николасу не шла, его обычные слова всегда отдавали шальной поэзией.
– Ты тоже прости, – сказал Айден.
– О, неужели наследный принц извиняется?
– Не хочу, чтобы ты обижался.
– Я не обижаюсь. Но было неприятно.
Снова захотелось смахнуть серьёзность Николаса, как налипшие на ботинки осенние листья. Он поёжился и напомнил сейчас о том дне, когда вернулся из поместья Харгроувов и сидел на крыше. Отец ведь тоже наказывал его магией.
Хотя Айден подозревал, что дело не в этом. Николас доверял Айдену и его теням.
– Ты принц теней, Айден. Но не надо использовать эти тени против меня. Ты вправе это делать. Как принц. Но я хочу доверять тебе как другу.
Все слова, которые Айден хотел сказать, все воспоминания и усвоенные истины о том, что он чудовище, что его тени хаотичны и губительны для окружающих, – всё это застыло в горле, а потом раскрошилось и пылью унеслось прочь.
Какая разница, что ему говорили, если сейчас он чувствует, как владеет тенями, а человек, которого он считает другом, не говорит, а делает. Доверяет ему. И просит всего лишь не предавать этого доверия.
– Твои тени вытащили меня из воды, – напомнил Николас. – Они приятные. Они как уютное одеяло. Но вчера они такими не были. Мне не понравилось.
Вместо ответа Айден поднял тени. Они заклубились у ног Николаса, но он не отступил. Позволил им окутать себя. Тени завернули Николаса в объятия, укрыли. А он рассмеялся, раскинув руки, принимая их, вплёл свою магию, так что Айден сразу ощутил, что тот ничуть не боится.
Он подошёл к Айдену и отвесил шутливый поклон, каким обычно начинали танец. Тени поредели, стекли на пол, но всё равно ещё цеплялись за его плечи, светлые волосы. Серьёзность в глазах Николаса окончательно сменилась на поэзию:
– Все тёмные сокровища!
– И руки в жертвенной крови.
Это звучало как тайный шифр, как клятва и ритуал, хотя они оба не до конца понимали его значение. Николас подмигнул:
– А теперь давай-ка повторим фигуры танца. Потому что, если ты хоть раз собьёшься, голову Лидия оторвёт мне. Думаю, я буду не очень симпатичным, без головы-то.
И в окружении свечей, в полутемном зале, они продолжили повторять танцевальные фигуры.
30. Семейный ужин
– Какая же срань!
Айден сидел в кресле, скрестив руки на груди, и сквозь открытую дверь наблюдал за Николасом в спальне. Стоя перед зеркалом, он с раздражением скомкал и выкинул галстук. Проследив, как тот шлёпнулся на край кровати, а потом соскользнул на пол, Айден заметил:
– Николас, это же не официальный приём во дворце. Семейный ужин.
Глянув на него испепеляюще, Николас заметил:
– Вот ты сейчас не делаешь проще!
Он рассказывал, что маленьким, конечно, бывал во дворце, но отец брал его не так часто, хотя столицу Николас обожал. Он сбегал от нянек, и они с Милтоном Кроссмором забирались в императорскую оранжерею, потому что она казалась им самым загадочным местом.
Императорскую семью Николас, конечно, видел, но не говорил с ними – он и с принцами тогда не общался, слишком маленький для Конрада и взрослый для Роуэна. Айден в этот момент уже отправился в храм.
– Сейчас совсем другое, – вздохнул Николас и взял форменный пиджак, решив обойтись без галстука.
– Потому что тебе предстоит ужин с императорской семьёй?
– Потому что мне предстоит ужин с твоими родителями.
Айден не сомневался, что всё будет хорошо. Потому что они и правда отправлялись на ужин не с императорской четой, а с родителями.
Айден не видел их с того дня, как сел в экипаж и отправился в Обсидиановую академию. Мать регулярно писала, от отца тоже приходили послания, но это было другое. Они уже приехали, их разместили в самых пышных комнатах довольно далеко от жилых корпусов студентов. Мать прислала короткую записку, но даже второпях она была красивым ровным почерком с завитушками. Говорила, что ужин будет в семь, и она ждёт их обоих.
Записку принесли не слуги, а сам Дэвиан. Он рассказал, что императорскую семью встретили со всеми почестями, они отдыхают в комнатах, а к ужину уже начали накрывать.
– Мне обязательно идти? – почти жалобно уточнил Николас.
Дэвиан кивнул:
– Их величества выразились вполне определённо. Они хотят с тобой познакомиться.
– Надеюсь, не из-за того, что я накормил принца ведьмиными шляпками?
– Они знают, что ты этого не делал. И попросили обойтись без мундиров.
Что значило, что это не официальный ужин, а именно семейный. Так что в итоге Николас, как и Айден, оделся в рубашку и пиджак Академии, но даже без галстуков. Айдену пришла записка от Роуэна, что он задерживается минут на пять, а Николас напоследок опрокинул в себя зелье – Айден ощущал по связи, что у него болит голова.
Они двинулись по коридорам Академии, которые в этот вечер казались особенно шумными, учитывая, что почти к каждому ученику приезжали родители. Дэвиан доложил, что в этот раз всё гостевое крыло занято, а значит, приглашением не пренебрёг никто.
Конечно, ведь сам император здесь!
Подобные балы устраивались в Академии два раза в год, вторым был выпускной, но в прошлом году его отменили, так что нынешний Хрустальный бал стал настоящим событием.
Мать писала об Изумрудной гостиной, Айден не знал, где она находится, но Николас повёл уверенно. Помимо учебных и запертых комнат, и столовой с Обсидиановым залом, который открывался только для важных мероприятий (и в котором Айден в этом году даже не побывал), существовали ещё всевозможные кабинеты для личных встреч и гостиные. В одной такой как раз проходили беседы с Дэвианом. Но она была маленькой и не подходила для ужина.
Перед массивной дверью Изумрудной гостиной стояла стража в традиционных чёрных императорских мундирах с вышитыми серебряной нитью воронами с костями, знаком императорского дома. Они поклонились принцу, раскрывая двери.
Они пришли первыми, и Айден ощутил облегчение Николаса: не опоздали, по этикету считалось прибыть позже императора очень невежливо. Такое позволялось, конечно, младшему сыну, но уж точно не гостю.
Миновали маленькую комнатку, где стояла только софа и стол, на который слуги будут складывать посуду. Следующая дверь вела в Изумрудную гостиную.
Комната была большой, камин разожгли, стол по центру комнаты накрыли. Софу, столики отодвинули к стенам, нижнюю часть которых скрывали деревянные панели, а верхнюю – обои цвета мха с золотым узором. Примечательными были и зачарованные лампы в виде диковинных птиц, державших в клювах сияющие шары.
Напольные часы пробили семь раз, и через пару мгновений после этого двери распахнулись, впуская императора и императрицу.
Александр Равенскорт был мускулистым мужчиной с широкими плечами, который предпочитал носить традиционный мундир в виде двубортного чёрного пиджака с двумя рядами костяных пуговиц в обрамлении декоративных петель из витого серебристого шнура. Им же был вышит орнамент из воронов и костей на груди, по высокому стоячему воротнику и на отворотах рукавов. Но выглядело не вычурно, а торжественно. В густых чёрных волосах императора была заметна седина, как и на висках, а вот короткая борода оставалась густой.
Глаза у него были карими, спрятанными под нависшими бровями. Широкий нос, плотно сжатый рот. Пяток серег в левом ухе – когда-то именно Александр и ввёл моду на подобные украшения.
Императрица Корделия Равенскорт шла под руку с мужем. Ниже почти на голову, по-прежнему стройная. Её густые светлые волосы поэтически называли медовыми, сегодня они мягкими волнами рассыпались по плечам, а остальная часть была собрана в замысловатые косы. На официальных мероприятиях она носила тёмные императорские цвета, но сегодня предпочла кремовое платье из шёлка с вышивкой и неброские украшения.
Она казалась моложе императора, хотя между ними было всего пять лет разницы. Возраст императрица не скрывала, и вокруг её больших карих глаз были видны морщинки. Корделия Равенскорт считалась красивой – и очень опасной женщиной, которой не стоит переходить дорогу. Чёткий овал лица с заостренным подбородком, тонкий нос, распахнутые глаза и пухлые губы.
– Айден! Как я рада!
Без лишних церемоний императрица обняла сына, повернулась к Николасу и улыбнулась, протягивая ему руку в кружевной перчатке. Он галантно поклонился императорской чете и, едва тронув руку Корделии, коснулся губами.
– Николас Харгроув.
– Какой вежливый мальчик.
Если она хотела смутить, у неё определённо получилось, потому что по связи Айден ощутил неловкость. Императрица явно не собиралась этим вечером соблюдать церемонии.
Император скупо приветствовал обоих, но вести светские беседы не пришлось, почти сразу влетел опоздавший Роуэн, извинился и тут же утонул в объятиях матери. Спустя несколько минут они усаживались за обеденный стол, и слуги торопились внести первые блюда.