– Как думаешь, кто-то из старшекурсников может быть связан с Обществом? Байрон не говорил о них.
Да, он назвал имя Линарда. Но это не значило, что никто из сокурсников Конрада не был замешан. На самом деле они даже не спрашивали Байрона.
Николас прищурился, смотря в ту же сторону, но в долгие разговоры пускаться не стал, только бросил:
– Да.
Потом помолчал и прошептал так тихо, что Айден с трудом расслышал:
– Кто-то ведь помог Конраду упасть.
Они планировали побеседовать с Байроном после магии. Тогда начнётся суета, никто не обратит на них внимания. А они расспросят Байрона подробнее, чтобы завтра поговорить с императорской четой об Уэлтерах, Обществе привратников и смерти Конрада. Возможно, доказать причастность Общества и остальных его членов не выйдет, но Линард Уэлтер точно ответит за то, что сделал.
– А теперь наша гордость, идеальная связь принца Айдена Равенскорта и лорда Николаса Харгроува.
– Смотри-ка! – умилился Николас. – Мы – гордость!
Он подскочил на месте, готовый тут же устремиться вперёд и едва ли не пританцовывая. С трудом Айден успел ухватить его за локоть и прошептать:
– Я не буду потакать желанию покрасоваться.
– Да ладно тебе, не будь скучным!
– Не хочу ухаживать за твоей могилой.
Это было расхожим выражением, не подразумевающим могилу в прямом смысле, хотя изначально в поговорке имелась в виду именно она. Николас широко улыбнулся:
– Как мило! Учти, если не будешь этого делать, я стану преследовать тебя неупокоенным призраком. Ты уже знаешь, члены моей семьи мастера в этом.
– Я серьёзно, Ник.
Он вздохнул:
– Да не собираюсь я делать ничего особенного. Успокойся. Но давай покажем этим аристократишкам, на что способна наша связка.
На это Айден был согласен, хотя всё равно усаживался с некоторой опаской. Песок оказался жёстким и неудобным, камень на столешнице поблескивал, но уверенность Николаса успокаивала. Он первым поднял свою магию, щедро распространяя вокруг ощущение затхлой крови, такое сильное, что не оставалось сомнений: он хочет, чтобы его почувствовали как можно дальше. Даже на трибунах.
– Позёр, – пробормотал Айден, скрывая усмешку.
Он закрыл глаза и поднял силу, вплетая в общее полотно, тоже щедро позволяя растекаться вокруг, касаться собравшихся ощущением разверстой могилы. Публика дружно вздохнула, когда Айден выпустил тени: позволил им извиваться на песке, расползаться каплями.
Чернила хлынули в кровь, слились с нею.
Их связка была центром, сердцем диковинного монстра, который распространял вокруг дымные щупальца тьмы. Айден питал их силой, Николас направлял.
Если Безликий видел их сейчас, точно улыбался.
Айден ощущал безграничную, незамутнённую радость Николаса. Пусть он не хотел входить в круг магов, но сама по себе магия ему нравилась. Он рассмеялся, и Айден не сдержал собственную улыбку.
Он открыл глаза, удерживая ощущение магии, и увидел чернильные разводы теней вокруг, увидел Николаса. После связки с Кейном тот подустал, но несильно, поэтому сейчас выкладывался по полной, направлял их общую магию. Кейн был груб, и это раздражало Айдена. Ведь магия бывает мягкой, приветливой. Уютным одеялом.
Наклонившись, Николас прошептал:
– Твоя тёмная часть может пугать тебя, но она не пугает меня.
И Айден тоже её принимал. Позволял теням течь вокруг и сквозь них, распускаться чёрными цветами на песке, прорастать через общую магию связки.
Николас вскочил на ноги, развёл руки в стороны, и Айден знал, чего он хочет – покрасоваться, конечно же. Мысленно Айден закатил глаза, но позволил тенями обвить руки Николаса гибкими змеями, вьющимися к его запястьям и стекающими с ладоней.
Публика снова удивлённо ахнула, и Айден запоздало вспомнил, что это тоже считается не столько невозможным, сколько именно непривычным. Мысль о том, что Равенскортам не нужны связки, для них это формальность обучения, привела к тому, что Конрад с Роуэном показывали свою магию только вместе. Когда Академия в последний раз видела тени императорской семьи в связке с обычным человеком?
Тени обнимали Николаса. И он приветствовал их.
Возможно, отцу или матери такое не понравится. Потому что сейчас тени не выглядели грозно, никого не крошили, не казнили и не отправляли к Безликому. Это не очень хорошо для образа императорского рода, сила которого во многом построена на страхе. На историях о Равенскортах, которые тенями уничтожали врагов.
Только вот это Айден усвоил с ранних лет. Особенно в тот момент, когда его сила стала выходить из-под контроля, и ему заявили, что его единственный вариант – это сидеть в храме. Ведь он такой разрушительный!
– Эй, всё хорошо.
Айден не был уверен, услышал слова Николаса или скорее понял их по едва шевельнувшимся губам. По успокаивающим касаниям чужих эмоций.
Потому что это чушь. И пусть такая демонстрация не очень хороша для внушительного облика императорской семьи, зато полезна для самого Айдена. Николаса волновало только это, и Айден был ему благодарен.
Камень они зачаровали походя, почти не обращая внимания, так легко бурлила их совместная магия. Николас направил её часть, Айден держал форму.
– Спасибо, Айдз. Было здорово!
Айден удивлённо замер, его никто никогда не называл так, даже Конрад. Николас чутко вслушивался в связь, если бы Айдену не понравилось, он бы никогда не стал повторять. Но… нет, это было приятно. Что-то такое, что подчёркивало, что для Николаса он прежде всего друг, а потом уже принц.
Николас помахал ему рукой, а потом убрал силу. Сначала Айден не понял, а потом услышал, как Саттон объявляет:
– А в завершение сегодняшней показательной магии два принца Равенскорта покажут силу теней.
Вот где можно добавить устрашающего. Вот где можно развернуть мрачную сторону силы императорской семьи.
Место Николаса занял чуть смущённый Роуэн. Он уселся напротив Айдена, глубоко вздохнул и аккуратно поднял магию, собственные тени, заполняя ими ещё большее пространство вокруг.
С Конрадом Айден колдовал только летом и в основном именно в последние годы, когда Конрад решил, что его магия не настолько уж хаотичная и ему нужно обучиться. Жаль, сейчас уже не спросить брата, возможно, ему в голову пришли те же мысли, что и Николасу, и он тоже догадывался, что Айдену вовсе не нужно всю жизнь проводить в храме.
Жаль, теперь уже ни о чём не спросить брата.
Ощутив удивление Роуэна, Айден сосредоточился. И правда, не стоит сейчас отвлекаться. Им остался последний этап сегодняшней магии и единственный, который не вызывал у Айдена опасений.
Во время тех занятий с Конрадом они с Роуэном составляли и круги, и парные связки. Так что всё привычно. Получалось у них не так хорошо, как с Конрадом, но сносно.
После смерти старшего брата они пробовали всего пару раз, очень робко, так что можно и не считать. Айден хотел потренироваться до сегодняшнего дня, Роуэн тоже, но в итоге их завалили заданиями, так что удалось всего два или три раза.
Роуэн и сейчас хотел так же, но Айден слишком распахнул силу с Николасом, так что здесь и Роуэну пришлось нырять глубже.
Их тени складывались в причудливых драконов, чьи крылья простирались над плацем, вызывая восторженные вздохи собравшихся. Их драконы падал вниз, зарывался в песок, заставляя его буквально взрываться. Тени придавливали людей на трибунах, напоминали, что Равенскорты могут не только даровать милость, но и наказывать.
Пади на колени. Не поднимай голову. Не стой у нас на пути. Мы уничтожим любого врага, обратим его в пыль.
Но мы всего лишь люди, и нас легко убить, ведь Конрад мёртв. Айден не сразу понял, что это не его собственная мысль, это горчащее на губах ощущение Роуэна.
Потому что пока драконы раскрывали крылья во внешний мир над их головами, внутри связки они раскрывались друг другу. Айден понимал, почему Роуэн не жаждал этого, ни разу не сделал, тем более после смерти Конрада. Он не хотел показаться слабым. Он же принц, он Равенскорт, у него и проблем с тенями не было, он отлично ими управлял. Слабее Конрада, зато чётко направляющий.
Внутри Роуэна царил сумбур. Он – стеклянная ваза, разбившаяся на множество мелких кусочков и вновь собранная, но кое-как, вразнобой и больше не сияющая. Он испугался, когда Айден это понял, но тот не считал Роуэна слабым. Он попробовал сделать так, как с Николасом, укутать Роуэна тенями, дать ему понять, что он рядом с ним.
Роуэн чуть успокоился. Позволил заглянуть глубже. Во внутреннюю путаницу, в мешанину образов и обрывков воспоминаний. В долгие ночи, когда он плохо спал, а Кристиан его успокаивал и оставлял лампу зажжённой, потому что Роуэн боялся мрака. Паниковал, когда слышал стук в дверь в ночи, ведь так когда-то пришли сообщить о смерти Конрада.
Перед Айденом мелькнули фигуры со скрытыми лицами и Конрад, но здесь никаких чётких картинок, и это приводило Роуэна в отчаяние. Ему не хватало кусочков, ему необходимо восстановить картину. Айден приподнял силу ещё немного и помог смахнуть что-то, напоминавшее блок. Не воздействие, а другие чары, которые не столько заставляли забыть, сколько путали.
Роуэн дрожал, и с удивлением Айден понял, что это не ощущение, это правда так. На песке плаца, в окружении теней, Роуэн обошёл стол и прижался к Айдену, а тот медленно гладил брата по спине, успокаивая. И одновременно с этим снимая чары – или чем бы это ни было – с его памяти.
А потом всё пошло по Бездне.
Что-то заворочалось в связке, зашевелилось глубоко внутри Роуэна. Что-то чужое, недружелюбное. Что-то, чему они помешали. И теперь оно тоже выползало на свет дня.
Содрогнувшись от боли, Роуэн застонал, уткнувшись лицом в плечо Айдена. Он не понимал, что происходит, но ощущал что-то… иное. Настолько чуждое, что от него кружилась голова.
А потом образы Роуэна наконец-то сложились. И он, и Конрад стояли перед Обществом привратников, не понимая толком, что будет. Но Роуэн верил брату, а Конрад был воодушевлён и считал, что это во благо.