– Они убили одного принца и подсадили другому эту тварь. Мой отец распотрошит тенями Уэлтера. Уж конечно, остальные не выдадут себя!
– Мы узнаем их имена, Айден. За это возьмутся лучшие дознаватели.
– Они уже один раз признали смерть Конрада несчастным случаем.
– И я лично возьмусь за это, мой принц.
Обращение прозвучало официально, но Айден знал, что имеет в виду Дэвиан. Это его непроизнесённая клятва. В конце концов, он тоже был привязан к Конраду. Он точно отыщет виновных, затаившихся в Академии.
– А если они сбегут? – вздохнул Айден.
– Тогда это будет верным признаком вины. Мы спустим на них лучших ищеек и магов империи. Они не уйдут.
Да уж, на их месте Айден сидел бы тихо. Но кто-то точно что-то знает, это всего лишь вопрос времени. Их найдут. И накажут. Конрад наконец-то будет отомщён.
– Мы найдём кукловода, – сказал Айден.
За всё время разговора Дэвиан впервые глянул на него, и его губы тронула усталая улыбка:
– Когда я оставил тебя в Академии в первый учебный день, ты был настроен решительно, но опыта не хватало. Я вижу, ты быстро учишься. Конрад бы гордился.
К горлу подступил ком, и Айден не пожелал не этом задерживаться, спросив:
– Что насчёт Кейна Алдена? Когда его допросят.
Он нашёл взглядом его родителей, оба главных имперских мага склонились над дальним столом с разложенными листами бумаги.
– После бала, – ответил Дэвиан. – Предельно аккуратно. Ему пока нечего предъявить.
– Только кто-то толкнул Конрада на крыше. Кто-то, кто связан с Обществом, донёс им, что он хочет обо всем рассказать императору.
– Это мог быть любой из его сокурсников. Часть из них точно в Обществе.
– Если это не Кейн, он знает, кто.
Дэвиан молчал, и Айден начал понимать, что именно не так. Понимать, смотря на Алденов.
– Его родители – главные маги Круга и империи, да? В этом проблема.
– Да, – не стал отпираться Дэвиан. – Предательство лорда Уэлтера уже весомый удар, который всколыхнёт аристократию. Если начать допрашивать сына главных магов без весомых причин… император не хочет с ними ссориться.
Или боится, что они были в курсе. Но если никто из них правда ни при чём, опасно портить отношения. Да, если они причастны, отец убьёт их, ни перед чем не остановится. Но пока определённости нет.
– Что с остальными Уэлтерами? – спросил Айден.
– Император думает, что делать с Линардом. Но я верю, что отец заставил его.
– Веришь? Ты? Гм. Что-то накопал?
– У Линарда есть любовница. Учительница рисования, не леди, у неё даже магических способностей нет. Вдова с маленьким ребёнком. Жениться на ней не сможет, и он так тщательно скрывал эту связь, что даже я не сразу нашёл. Но утаивал он не от шпионов, а от отца. Утверждает, что тот его шантажировал. Вредить сыну и его карьере не стал бы, а вот с ребёнком мог произойти несчастный случай. Поэтому Линард согласился участвовать, отыскал ведьмины шляпки, передал их Байрону и следил за расследованием.
– Ты ему веришь?
– Мои данные всё подтверждают. Но я проверю ещё раз. Можно быть точно уверенными, что лорд Уэлтер держал всю семью в строгости.
– Вероятно.
– Он оставил ему клеймо, Айден.
В первый момент он не понял, потом решил, что ослышался. Покосился на Дэвиана:
– В смысле?
– Я видел его. Лорд Уэлтер клеймил собственных сыновей первой буквой их фамилии. Они должны были подчиняться ему.
Пиявка в банке уже не казалась Айдену такой отвратительной. Всего лишь тварь, близкая к животным. Она хочет есть и питается магией. Никаких интриг, никакой внезапной политики – Айден ведь верил, что это ни при чём, кому мог помешать Конрад? А потом вскрываются новые и новые нарывы.
Но клеймить собственных детей! Айден подумал о лорде Уэлтере, о генерале Харгроуве.
– Почему они это делают? – тихо спросил Айден. – За закрытыми дверьми происходит столько ужасов.
– Не знаю. Но буду рад, когда император казнит Уэлтера.
– Я тоже.
Дэвиан будет присутствовать на балу, танцевать вряд ли станет, но как юрист принцев обязан быть. А сейчас тем более.
– Что насчёт Байрона?
– Он не знал, что происходит. Но ягоды подсыпал именно он. Император сказал, чтобы ты сам принимал решение, стоит ли его наказать и как именно.
То ли отец устал, то ли хотел, чтобы Айден помнил, что теперь он – наследный принц. Его решения весомы и будут иметь последствия. Его решения будут отражаться на нём самом.
Он вспомнил место смерти Конрада, где отпечаталась боль брата. Вспомнил дневник и то, как Байрон доводил Николаса до безумия. Вспомнил кривую улыбку и холодное озеро.
Но в то же время в памяти всплыли слова Николаса. Они успокаивали, укрывали ярость Айдена, заставляли смотреть трезво. Смотреть иначе. Байрон уже наказан своими проблемами с магией. Его отца казнят. Его клейма, видимые и скрытые, останутся с ним на всю жизнь. Как сын предателя он всегда будет нести отпечаток этого наследия.
Месть не принесёт покоя, а насилие лишь порождает насилие. Айден не хотел, чтобы оно разъедало его так же, как семью Уэлтеров.
Можно бросить камень в воду и смотреть, как идут и идут круги, а камень навсегда остаётся внутри, пусть и скрытый. А можно отложить камень в сторону. Это не изменит историю озера, но изменит твою собственную.
– Ничего, – сказал Айден. – Я ничего не буду делать с Байроном. Пусть сам разбирается со своей жизнью.
Айден почти не удивился, когда время шло, а Николас так и не возвращался. Скорее всего, встреча с отцом закончилась, но где-то он задержался. Или приводил мысли в порядок, прежде чем вернуться в комнату. Связь истончилась до тонкого ручейка, а уж на расстоянии Айден тем более понятия не имел, о чём думал Николас.
Всё-таки решил его поискать.
Крыша выглядела сомнительным местом, Академия гудела от людей, и Айден направился в сад. Увернулся от пары-тройки навязчивых студентов: глянул на них исподлобья, и они сочли за лучшее не лезть к принцу.
До кладбища никто из них не дошёл, и Айден двинулся между могил, уже видя светлую макушку у щербатой стены. Тут царила тишина, ветер был зябким, а земля под ногами похрустывала, схваченная изморозью. Кладбище могло казаться одиноким, но на самом деле истёртые памятники навевали покой, а могилы с раскрошившимися камнями выглядели почти уютными.
Вспомнилась история про близнецов, которую рассказывали на поэтическом собрании. И похороненные глубоко в земле, они тянутся друг к другу, чтобы слиться в последнем объятии. И никогда не быть одинокими.
Николас стоял спиной, прислонившись к покосившему могильному камню. Айден наступил в лужу, и тот обернулся, держа в руках бумажный кулёк с шоколадками. В Николасе пульсировало ядро давней стылой горечи, но обёрнуто оно было в спокойствие.
– Как прошла встреча с отцом? – спросил Айден.
– Как и всегда. Начали неплохо, а потом он опять заговорил, что я должен, я разозлился и вспылил. Он сказал, что я поступил храбро и благородно, но мне не стоит рисковать жизнью, чтобы понравиться принцу.
– Послал его в Бездну?
– Я его посылаю в Бездну лет с… восьми? Девяти? Он платит за Академию, а я хочу её закончить, так что мне приходится терпеть. Он тоже не в восторге.
Остановившись у надгробья по другую сторону дорожки, Айден привалился к нему и устало потёр переносицу. Николас насторожился, ощутил по связи:
– Ты в порядке?
Да, хотел сказать Айден. Всего лишь вляпался в политику, кстати, нас ждёт увлекательное зрелище казни. Но Николас спрашивал сосредоточенно, и отшучиваться не хотелось. Айден ответил честно:
– Нет. Я узнал, кто убил моего брата. Отчасти.
Через связь омыло молчаливой поддержкой, Николас кивнул, приглашая рассказать больше, и Айден сам не заметил, как из него полились слова, веско падая в кладбищенскую грязь и разбиваясь о старинные надгробия. Он рассказал о том, что узнал Дэвиан, о грядущей казни и Уэлтерах. О том, как наивен был Конрад, как от него захотели избавиться. Чего не хватало этому Уэлтеру, он ведь занимал высокое положение! В его распоряжении были деньги, власть, а он клеймил детей и строил заговоры.
– Есть люди, которым всегда мало, – тихо сказал Николас. – У Стэнхоупов вроде дочь возраста то ли Байрона, то ли Линарда. Наверняка думал выдать своего сына за неё и сделать консортом. Уэлтер не хотел быть одним из многих советников, он планировал стать отцом императора, который ему подчиняется.
Протянув кулёк, Николас предложил Айдену шоколадку, и тот взял одну. А потом не заметил, как потянулся за второй и третьей. Николас не протестовал Айден говорил «о сраной политике», о том, как всё пошло по Бездне, когда ему пришлось уйти в храм, как он мечтал, что вернётся и будет снова жить во дворце с братьями.
Как на самом деле он не хочет смотреть на казнь лорда Уэлтера. Потому что это тени, а он только-только научился контролировать собственные и принимать мысль, что они не обязательно несут боль.
Вокруг Айдена заклубились чернильные сгустки, полупрозрачные, почти незаметные в сгущающихся сумерках. Протянув руку, Николас коснулся кончиками пальцев одного из них, и Айден постарался скорее их унять, он и сам не знал, с чего вдруг вылезли сейчас. Он не терял контроль.
– Говорят, что эти тени – мертвецы, которых даровал Безликий.
– Чушь, – отрезал Айден. – Ты знаешь, что чушь. Ничего живого в тенях нет и никогда не было.
Николас рассеянно кивнул. Бумага из-под конфет опустела, и он смял её, сунул в карман мундира.
– Знаешь, что я думаю? – спросил он. – Это неосуществлённые желания. Невыраженные чувства. У всех людей они есть, Равенскорты всего лишь могут придавать им форму. Поэтому тебе сложно было после храма, не только из-за их блока. Слишком много желаний, которые ты был не в силах воплотить. Или больше не мог. Чувств, о которых ты не говорил вслух.
– Это… интересная теория.
Подняв голову, Николас взглянул на Айдена:
– Мне жаль твоего брата. Но из тебя получится хороший наследный принц.