Стоило отойти от родителей, Айдена буквально облепили девушки. Они хвалили то, как он танцевал, и двусмысленно покачивали веерами, стремясь, чтобы он пригласил их. Другие пытались напомнить, какие у них общие занятия с принцем.
Бедный принц в этот момент думал, как вежливо улизнуть. Но стоило распрощаться с одной, как тут же возникали двое других.
Танцевать Айден не хотел, поэтому обогнул центр зала, где кружились пары, и позорно сбежал к столу с закусками. Увидел Роуэна и Кристиана, которые активно заполняли свои тарелки, рядом с ними мелькнула и мать Кристиана, но дойти до них не успел, на его пути возникла та девушка, Виктория Глэдстоун, в синем платье, усыпанном звёздами. Сделав вид, что не заметил её намерения поговорить, Айден резко ушёл в другую сторону и с облегчением увидел Николаса и Лидию.
Они стояли рука об руку и рассматривали кружащиеся в танце пары.
– Эта ткань вышла из моды ещё два сезона назад.
– Она ей не идёт, – веско ответил Николас, смотря в ту же сторону, что и Лидия. – Что за узор такой?
– Называется «огурцами».
– Почему? Больше похож на головастиков. Мне не нравится.
– Согласна.
– Вы на полном серьёзе обсуждаете, как вам не нравятся чужие наряды? – спросил Айден.
И Николас, и Лидия одновременно посмотрели на него с видом величайшего презрения: как посмел он, не разбираясь в моде, критиковать таких знатоков. Айден поднял руки:
– Ладно, ладно, кто я такой, чтобы с вами спорить! Что есть на столе?
– Тебе поесть или держать в руках и делать вид, чтобы никто с разговорами не доставал? – ехидно поинтересовался Николас. – Там дальше вино, Ханнифорды расстарались, так что на любой вкус, я видел лорда Эверетта, который уже успел набраться. Ещё куча мелких бутербродов. Не наешься даже при желании, зато можно делать это долго, вдумчиво и неторопливо.
На друга Айден посмотрел с нескрываемой завистью: вокруг него не было видно толпы восторженных девиц. Он даже сказал что-то такое вслух, и Лидия сладко улыбнулась:
– А ты думаешь, почему я тут стою? Отгоняю надоедливых барышень. Они со мной не связываются.
– Подожди! – в притворном ужасе воскликнул Николас. – То есть ты меня личной жизни лишаешь? А я-то думал, где все поклонницы!
До этого Айден видел, что в одиночестве Николас не стоял, да и сам потом первый начнёт жаловаться, что устал от бессмысленных светских бесед. Он говорил, что вести их умел, но не любил. А на подобных балах все негласно соглашались только на такие разговоры.
Верхнюю пуговицу мундира Николас уже залихватски расстегнул, демонстрируя этим пренебрежение ко всем общепринятым нормам. Айден был готов поспорить, это только привлекало окружающих девушек. Скоро осмелеют, их даже Лидия не остановит.
Взяв тарелку с серебристым гербом оленя, Айден прошёл мимо украшенного цветами черепа к большому блюду, где теснились миниатюрные бутерброды с рыбой и сыром. В каждом торчала тонкая деревянная палочка.
– Новомодная подача, – заметила женщина рядом, в тарелке которой лежало несколько подобных бутербродов. – Из Керавии.
Айден узнал Оливию Алден. Она предпочла платье с широкими рукавами необычного прямого кроя, и всё это в строгой чёрно-красной гамме, как и одежда её мужа, Кедрика Алдена. Вроде бы что-то вдохновлённое модой Мильской империи, откуда поставляли дорогой шёлк.
Мягкими чертами лица Кейн походил на мать. Оливия нравилась Айдену, спокойная и мудрая женщина, которая всегда находила верное слово. С возрастом, правда, Айден понял, что эта мягкость притворна и внутри обоих Алденов крепкие стержни.
Когда магия Айдена стала выходить из-под контроля, они оба приняли единственный вариант – отправить принца в храм. Винить, правда, их было бессмысленно, они всего лишь делали то, что и все маги до них. Хотя внутри Айдена всё равно тлел огонёк обиды. Это Конрад занимался с ним и верил, что Айден сможет управлять своей магией. Алдены всегда высказывали опасения.
Кедрик Алден показался из-за плеча жены, вежливо кивнул принцу.
– А где Кейн? – спросил Айден. – Я хотел с ним поговорить.
Алдены быстро переглянулись, и между бровей Оливии показалась озабоченная складка. Они обменивались если не мыслями, то эмоциями – идеальная связь, отточенная годами совместной жизни. Поэтому Кедрик говорил редко, обычно предоставляя вести беседы Оливии. Но мнение было их общим, как и слова.
– По правде говоря, не видела его с начала бала, – сказала Оливия. – Заметишь его, скажи, чтобы нашёл нас.
С одной тарелкой на двоих они отошли от стола, Айден же не мог отделаться от мысли, что, если их сын замешан в смерти Конрада, они могли всё знать и покрывать его. Они могли быть участниками Общества привратников или заговора против Равенскортов. Верить в это Айдену не хотелось, да и не было у Алденов мотива, они же первые маги империи!
Положив несколько бутербродов в тарелку, Айден двинулся подальше от студентов и остановился рядом с миссис Вивиан Фаррел из библиотеки. Она была одной из немногих женщин на балу, кто не пытался поразить своим нарядом.
Старушка выбрала скромное чёрное платье и бусы из гагата. Седые волосы и лицо скрывала тончайшая вуаль с каплями слез драгоценных камней. Из собранного пучка выныривали шпильки из обсидиана и кости. Руки в кружевных перчатках, из украшений только привычный кулон с прахом на груди.
– Добрый вечер, миссис Фаррел, – вежливо сказал Айден. – Как вам бал?
– Я слишком стара для подобных мероприятий. Но мне нравится атмосфера. Отрадно видеть столько молодых людей. Все здоровы, полны жизни.
Она сжала в руке кулон и посмотрела на танцующих с отчётливой тоской. Айден вспомнил, чей прах эта женщина наверняка носит в кулоне:
– Вашему сыну было примерно столько же?
– Да. Семнадцать.
– Могу я спросить, как он погиб?
Она улыбнулась как женщина, которая давно отгоревала своё, но никогда не забывала – и не забудет.
– Гнилая горячка. Он был хорошим, умным мальчиком, строил планы на будущее. Хотел поехать в столицу. А потом в наш город пришла болезнь. Он сгорел буквально за пару дней. Вместе со своими мечтами.
Пробормотав приличествующие случаю слова сочувствия, Айден не мог отделаться от мысли, что это и правда очень грустно. Невольно вспоминались разговоры, которые он сам сегодня вёл о будущем, все чудесные планы. А ведь Конрад тоже их строил. Возможно, даже на той крыше, пока пил алкоголь, не зная о подмешанном зелье. Думал о будущем, а потом кто-то перечеркнул их одним пинком.
Музыканты закончили играть, и директор ровным голосом объявил, что сейчас развернётся удивительное зрелище, дарованное немногим: видеть казнь Объятия теней. Бутерброд тут же застрял в горле, и Айден поставил тарелку на стол.
В зал вошли имперские гвардейцы с саблями, встали по периметру, а один ненавязчиво рядом с Айденом. Двое ввели лорда Уэлтера.
Высокий, широкоплечий мужчина, он и сейчас шагал, гордо подняв голову. В белой льняной рубахе и штанах, в которых обычно занимались студенты, без каких-либо знаков отличия. Руки его сковывали цепи, наверняка зачарованные.
Он остановился посреди зала, и к нему приблизился император.
– Лорд Дэйтон Уэлтер, ты признан виновным в измене короне и заговоре с целью убийства принца Конрада. Ты приговорён к Объятиям тени. Но это не честь для тебя. Это тени для меня, всех присутствующих и моего сына, которого ты лишил возможности повзрослеть.
Он хотел что-то ответить, точно хотел, но его рот оставался закрытым – наверняка чары. За спиной императора стояла императрица, а за ней – Алдены. Дети и жена Уэлтера в стороне, он даже не взглянул на них. Ни разу. Байрон казался испуганным и цеплялся за Хьюго. Линард замер с непроницаемым выражением лица, но белый как мел. Рядом всхлипывали его мать и сестра.
– На колени.
Чары буквально уронили Уэлтера на пол. Он склонил голову, и вокруг него забурлили императорские тени. Хлёсткие, опасные, они буквально урчали в предвкушении крови.
– Ты можешь не смотреть.
Он и не заметил, как рядом оказался Николас. Аккуратно взял за локоть и прошептал на ухо:
– Никто не заметит. Закрой глаза и не смотри, если тебе неприятно.
Айден качнул головой:
– Я должен. Не хочу отворачиваться от того, что меня пугает.
Замерев на мгновение, Николас кивнул, и Айден ощутил их связь, молчаливую поддержку.
Император не медлил и не дал никаких почестей вроде омытия рук в жертвенной крови. Тени взметнулись вокруг Уэлтера, а потом прошли сквозь него, ударили в спину, вылетев из раскрывшегося в вопле рта. Можно было сделать всё безболезненно, но император не хотел. Он пропускал тени по венам Уэлтера, заставляя кровь бурлить. Пропускал по костям Уэлтера, заставляя их вибрировать. Пропускал по плоти Уэлтера, заставляя её разлагаться изнутри.
Дрожа, Айден так и не зажмурился. Николас прошептал, чтобы слышал только он:
– Твои тени не такие, Айдз. Не только такие. Они будут тем, чем ты сам захочешь.
Он рассеянно кивнул. Вопль Уэлтера резко оборвался, и тело ничком упало к ногам императора. Гвардейцы тут же накрыли его тканью, рядом возник Мэннинг, делая священные знаки и вознося короткую молитву Безликому, к которому отправился казнённый. Накрытые останки вынесли из зала, люди зашептались, поворачивались друг к другу, чтобы обсудить. Послышалась несмелая музыкальная нота, но подхватить мелодию никто не решился.
Айден выдохнул. Он хотел уже повернуться к столу, может, даже плоско пошутить и постараться забыть, как тени отца разрывали чужую плоть. Делали то, что считалось силой Равенскортов. Но в этот момент снова послышался шум от двери, а Николас пробормотал:
– Что за?..
Обернувшись, Айден увидел Кейна Алдена, который буквально влетел в зал. Не сразу можно было понять, что он держит в руках, а потом удивление только возросло: стеклянная банка с пиявкой. Гибкое тельце извивалось внутри.
– Как он… – поразился Николас и тут же ответил сам себе: – Соврал, что родители приказали? Ему б поверили!