Пиявка окутала шею и лицо Николаса, он судорожно царапал её ногтями, пытаясь сдёрнуть, она мешала дышать.
Дверь темнела перед Айденом. Его месть маячила за ней. Но это не было будущим. Он видел и другие пути.
Он кинулся к Николасу, метнул собственную силу, и пиявка с визгом отлетела, а Николас судорожно вздохнул и закашлялся. Айден схватил его за плечи, зашарил по связи, чтобы удостовериться, что тот в порядке. Взгляд Николаса никак не фокусировался, и он пробормотал:
– Священная тьма в твоих глазах…
Звучало ужасно нелепо, но вообще-то было строчкой из очередного стихотворения, над которым Николас бился несколько дней. Он показывал Айдену черновики: после великолепных первых строк и крещендо основной части никак не мог придумать окончание. Поэтому в последние дни фраза для него стала почти ругательством.
Но Айден помнил следующую. Глупо улыбнулся и озвучил:
– Я буду выбирать тебя.
Поморгав, Николас поднялся и нашёл саблю, с клинка даже магия ещё не сползла. Встал спина к спине с Айденом, чтобы они могли видеть нападающие дикие тени со всех сторон.
Застарелая кровь снова сплеталась с чернилами.
Вот это и есть он, миссис Фаррел, акт любви. Убрать то, что вы натворили. Стоять спина к спине. Защитить своих близких и тех, кто верит в меня.
– Что будем делать? – уточнил Николас.
– Ты меня спрашиваешь?
– Ну ты здесь специалист по теням.
И в этот момент Айдена пронзила догадка. Чёткая, вымораживающая, тут же пронёсшаяся по связке и к Николасу.
Когда Айден только попал в храм, там была одна жрица, она потом уехала из столицы в другое святилище, где «больше Безликого». Она единственная сказала Айдену вещь, которой он не понял, но запомнил.
– Магия Древних семей происходит от аристократии павшей Кальтонской империи. Говорят, их маги умели разрывать ткань пространства. Так они и обрели силу, отличную от прочих. Взяли на другом плане бытия, вплели в собственную плоть и магию.
Возможно, поэтому Николас распознал связь пиявки и силы Айдена. Они буквально имели одни и те же корни.
Магия должна иметь форму.
Главное правило. Магия стремится к этой форме. И ей нужно придавать форму, иначе она станет хаосом. Когда-то в Айдене бушевал хаос, но он сумел заново вылепить из него форму под крышей храма. Обуздал его и пустил по собственным венам. Он может сделать то же самое с тенями вокруг.
Любой Равенскорт сможет, но нужен опыт. Тренировки. Айден девять лет невольно обучался этому. Обуздывать вышедшие из-под контроля тени. Дикие тени.
Он глубоко вздохнул и мысленно начал повторять основные молитвы, которые помнил. Он не звал Безликого и не уповал на чудо. Эти слова позволяли выровнять дыхание, очистить мысли.
На этот раз Айден направлял, а Николас оставался поддерживающим полотном. Тем, что заземляло Айдена и не позволяло упустить магию. Он прочувствовал тени в комнате. Бурлящую энергию их мрака. Он повторял молитву и скручивал тени в узлы. Придавал им форму. Запечатывал.
Вот почему именно сила Равенскортов открывала дверь. Люциус использовал ту же запретную магию, что когда-то в Кальтонской империи. Ту же, что позволила зачерпнуть чуждой силы мрака и принести её сюда.
Дикие тени – это всего лишь энергия. Может, как и говорил Николас, порождение несбывшихся желаний и несказанных слов. Дикие тени тоже хотят обрести форму, и для них нет разницы, станут они паразитами, покорятся воле человека или превратятся во что-то иное.
Айден открыл глаза и вместо тумана и беснующейся силы увидел лепестки чёрных роз. Они кружились по залу, падали с потолка, легче, чем были бы настоящие. Оседали под ноги ошалевшим людям.
Его священная тьма.
Айдену казалось, он лёгкий, как эти лепестки. Он чувствовал себя одним из них. Повернулся и нашёл взглядом Элмера. Мысленно приговорил его к смерти и потянулся к нему через зал, пронзая сердце, чувствуя его бешеное биение на собственных невидимых когтях тьмы.
– Айдз.
Голос был не громче шёпота, но Айден слышал его, потому что собственное имя завибрировало по связи в его костях.
– Посмотри на меня.
Он оставил сердце Элмера биться и то ли повернулся, то ли открыл глаза, сам толком не понял. Он увидел лицо Николаса с его металлическими колечками на губах и спокойным взглядом светлых глаз.
– Айден, смотри на меня. Всё хорошо.
На щеке Николаса виднелась тонкая царапина, серьгу коготками он где-то потерял. Его сила была мрачной кровью, но ощущалась как возвращение домой.
Отпустив магию, полностью приходя в себя, Айден порывисто обнял Николаса. Чувствуя под руками не мрак, а обычного живого человека. Николас неловко похлопал его по спине.
Оглядевшись после этого, Айден увидел Кристиана и Роуэна, последний был бледным, но в порядке. Рядом с ним уже стояли Дэвиан и лекарка. Из-под стола вылезали Лидия с Лореной. Элмер пытался подняться с пола, Алдены обнимали сына. Мать цеплялась за отца, и они уже устремились через зал к ним.
Только провала двери в пространстве не было.
– Она захлопнулась, – сказал Николас. – Исчезла.
– А миссис Фаррел?..
– Насколько я знаю, такие штуки изнутри не открываются. Так что пусть хоть обчитается эту свою книгу.
Эпилог
Айден редко бывал в этой части сада Академии. Почти рядом с главным входом, хотя дорожки уводили в сторону каменных стен, а высаженные деревья надёжно отделяли от суеты отъезжающих экипажей.
Кладбище было далеко, как и конюшня. Озеро тоже в другой стороне. Зато здесь расположились скамейки на витых металлических ножках и открывался вид на прозрачные бока оранжереи. Изящное небольшое строение, мясистые зелёные листья льнули к стёклам.
– Её Конрад любил, – сказал Кейн. – Говорил, внутри здорово прятаться. Вроде бы стеклянные стены, но никто тебя не видит и никогда не найдёт.
Вспомнилось, как оранжерею рисовал Роуэн и говорил, что он сам такой же. Стеклянный купол, в который бьются призраки.
Кейн сидел рядом с Айденом, согнув одну ногу и вытянув ту, что сломал летом. После произошедшего в бальном зале она снова начала побаливать, и Кейн заметно прихрамывал. Лекарка продержала его в лазарете почти всё время до отъезда студентов на каникулы. Кейн вместе с родителями тоже собирался в столицу, но не отказался поговорить с Айденом. Кажется, даже сам этого хотел.
Кутаясь в пальто, Айден смотрел на оранжерею и пытался подобрать слова:
– Вы были друзьями. Работали в связке. Ты хорошо ощутил его смерть.
– Да.
Единственное слово упало тяжёлым сгустком боли. Распространяться Кейн не хотел, а может, не хотел именно Айдену. Или попросту не сейчас.
– В последние полгода в магии Конрада было что-то странное, но никак не мог понять, что именно. Он не пускал глубже. Надо было выяснить.
– Паразита ты бы не нашёл, – возразил Айден. – У Роуэна мы копнули слишком глубоко, да и он не пытался ничего от меня скрыть. Не вини себя.
– Почему он не сказал? Я бы помог. А если не я, то мои родители.
– Думаю, он защищал тебя. И он же хотел рассказать всё императору, помнишь? Это закончилось плачевно.
Кейн вздрогнул. Кивнул:
– Я тоже поверил, что это несчастный случай. Дознаватели разобрались, Привратники ничем не показывали, что имеют к этому хоть какое-то отношение. По крайней мере, они скрывали это от меня.
Что неудивительно. Лучшего друга принца и сына сильнейших магов на всякий случай держали в неведении. Но Роуэн помнил, что фигур в капюшонах, когда подселяли пиявок, было несколько, так что всех названных Кейном студентов из Общества проверяли дознаватели тут же, едва они вышли из бального зала. Заперли, допросили.
Тогда и восстановили полную картину. Миссис Фаррел была главной, вместе с ней несколько студентов, почти все из них – с курса Конрада, но были и те, кто помладше. Пара учителей, у Айдена никто из них не преподавал, даже трое слуг и старик-ключник, который работал в Академии ещё при учёбе Уэлтера. Он и был главным связующим звеном с прошлыми участниками Общества.
Миссис Фаррелл создала ощущение таинства, организации для избранных и время от времени подкармливала их крупицами запретной магии, которую почерпнула из старых книг в других библиотеках. Она их нашла во время работы до Академии, как и упоминания Общества привратников и книги Люциуса Коули, в которой в том числе есть знания о возвращении мёртвых. Миссис Фаррел приехала сюда, устроилась на работу, а дальше быстро вычислила Привратников и вошла в их число.
Она выяснила, что дверь в карман пространства открывает магия Равенскортов и их кровь. Или любого другого члена Древнего семейства. Так что пришлось ждать, когда кто-то из них станет учиться в Академии.
Наверняка миссис Фаррел пыталась склонить Конрада на свою сторону, но он вряд ли стал бы ей помогать, поэтому она его обманула. При идеальном стечении обстоятельств пиявка напиталась бы магией принца, потом её вытащили бы, и миссис Фаррел открыла бы дверь и забрала книгу.
Это не подразумевало смерти Конрада. Но раз уж он захотел всё рассказать, проще оказалось избавиться от него.
– Я верил в несчастный случай, – повторил Кейн. – Но я помнил, каким напряжённым Конрад был в последние месяцы. Я допускал, что не всё так просто.
То есть Кейна смутило то же, что и Айдена. Слова брата в письмах, его страх. Он догадывался, что его могут убить.
– Летом я пытался что-то выяснить, – признал Кейн. – Но не знал толком, с чего начать, попробовал подкупить дознавателя, чтобы получить внутренние документы. Тогда я и сломал ногу.
Айден не знал, как это произошло. Он летом был слишком занят подготовкой к поступлению. Помнил только, что Кейн вроде бы неудачно упал.
– Я отыскал одного воришку, который мог влезть к дознавателям. А потом он решил сбежать с моим задатком, я погнался за ним и упал.
– И махнул рукой?
Кейн сжал губы. И резковато ответил:
– Я счёл это плохим знаком. Да и не было ничего конкретного! Только ощущения. Случайные слова Конрада. Но в то время он ещё и ведьмины шляпки начал пробовать. Я ни в чем не был уверен. Даже подозрений внятных не было!