Слезы жгли ему лицо, избитое кулаками Осса. Ах, если бы он мог позвать огонь, чтобы тот пожрал Орфея и его дом, и Дуботряса заодно, пусть даже он сам сгорит вместе с ними! Но руки у него были связаны, рот заткнут, и он стоял у столба и беспомощно всхлипывал, как в ночь смерти Сажерука. Оставалось лишь ждать, когда настанет вечер и Осс придет за ним и свернет ему шею под виселицами на том холме, где он выкапывал для Орфея клады.
Куница, к счастью, сбежала. Осс бы и ее убил. Но Пролаза, наверное, давно уже у Сажерука. Зверек почуял, что хозяин вернулся. Почему ты ничего не почуял, Фарид? Какая разница! Хорошо хоть Пролаза уцелеет. Но что будет со Сланцем? Он останется теперь без всякой защиты. Орфей уже не раз запирал стеклянного человечка в ящик стола без еды и света только за то, что тот неровно разрезал пергамент или брызнул ему на рукав чернилами.
Сажерук! Как хорошо было шептать про себя его имя и знать, что он жив. Сколько раз Фарид представлял себе встречу с ним! От желания его увидеть юношу трясло, как в лихорадке. Интересно, кто первым вскочил ему на плечо и лизнул покрытое шрамами лицо — Гвин или Пролаза?
Время шло, и Фариду удалось наконец выплюнуть кляп. Он попытался перегрызть веревку, которой связал его Осс, но даже у самой маленькой мышки это получилось бы лучше. Дуботряс закопает его на Мрачном холме. Будут они его искать? Сажерук, Волшебный Язык, Мегги… Ах, Мегги! Никогда ему больше ее не целовать. Правда, в последнее время он и так делал это не часто. И все же… Сырноголовый, подлая тварь! Фарид клял его всеми проклятиями, какие мог вспомнить, — из старого своего мира, из этого и из того, в котором он впервые встретил Сажерука. Он произносил их вслух, потому что иначе проклятие не подействует, — и испуганно смолк, услышав, как открывается дверь наверху.
Уже вечер? Так скоро? Все может быть. Разве он может следить за временем в этой темной заплесневелой дыре? Интересно, Осс действительно переломит ему шейный позвонок, как кролику, или просто задушит своими мощными руками? Не надо об этом думать, Фарид, скоро узнаешь! Он посильнее уперся спиной в столб. Может, удастся еще пнуть Дуботряса. Хорошенько прицелиться и попасть пяткой прямо в нос, когда он наклонится его развязать. Нос переломится, как сухая ветка.
Фарид из последних сил напряг мускулы, пытаясь разорвать веревку, но Осс, к сожалению, связывал мастерски. Мегги! Не могла бы ты прочесть обо мне несколько спасительных слов, как ты делала для своего отца? Ах, как ослабели у него от страха руки и ноги! Фарид прислушался к шагам на лестнице. Для Дуботряса они были удивительно легкими. И вдруг к нему метнулись две куницы.
— Клянусь феями, наш Луноликий и впрямь разбогател! — раздался тихий голос из темноты. — Ничего себе дом!
В воздухе заплясали огоньки — один, другой, третий… Пяти оказалось достаточно, чтобы выхватить из мрака лицо Сажерука — и смущенно улыбавшегося Сланца у него на плече.
Сажерук.
Фарид почувствовал, как сердце становится легким до того легким, что, того гляди, вылетит из груди вместе с дыханием. Но что у Сажерука с лицом? Оно стало другим. Как будто с него смыли все эти годы, дурные одинокие годы и…
— Шрамы! У тебя исчезли шрамы!
Фарид говорил чуть слышно. Счастье приглушало его голос, как вата. Пролаза прыгнул на него и лизал ему связанные руки.
— Да, и, представь себе, Роксана, кажется, по ним скучает.
Сажерук ступил с лестницы в подпол и опустился на колени рядом с Фаридом. Сверху до них донеслись возбужденные голоса. Сажерук достал из-за пояса нож и разрезал путы Фарида.
— Слышишь? Боюсь, Орфей скоро узнает, что у него гости.
Фарид растирал занемевшие руки. Он не мог отвести глаз от Сажерука. Что, если это всего лишь призрак или, хуже того, сон? Но ведь он чувствует тепло его тела и слышит биение сердца! В Сажеруке не было ни следа той пугающей тишины, что окружала его в шахте. И от него пахло огнем.
Перепел привел его обратно. Да, конечно, Перепел, и никто другой. Что бы там ни рассказывал Орфей.
Он напишет его имя огненными буквами на городских стенах Омбры! Волшебный Язык, Перепел — любое! Фарид протянул руку и робко потрогал такое родное и в то же время незнакомое лицо.
Сажерук тихо рассмеялся и поднял его на ноги.
— Что с тобой? Хочешь убедиться, что я не призрак? Ты ведь их по-прежнему боишься, правда? А вдруг я все-таки дух?
В ответ Фарид так бурно обнял его, что Сланец с пронзительным воплем скатился с плеча Сажерука. Хорошо что тот успел подхватить его раньше, чем Гвин.
— Тише, тише! — прошептал Сажерук, сажая Сланца на плечо Фариду. — Ты по-прежнему буйный, как жеребенок! Скажи спасибо своему стеклянному другу, что я здесь. Он рассказал Брианне, что Орфей собирается с тобой сделать, и она поскакала к Роксане.
— Брианна?
Стеклянный человечек покраснел, когда Фарид посадил его себе на ладонь.
— Спасибо, Сланец!
Он вздрогнул. На лестнице в подпол раздался голос Орфея.
— Незнакомец? Что ты такое говоришь? Как же ты его пропустил?
— Служанка виновата! — оправдывался Осс. — Эта рыжая впустила его с заднего хода!
Сажерук прислушивался к голосам на лестнице, и губы его кривила насмешливая улыбка, по которой так долго скучал Фарид. На его плечах и волосах плясали искры. Казалось, они светятся у него и под кожей, а Фарида словно обожгло, когда он прикоснулся к Сажеруку.
— Огонь! — прошептал он. — Ты носишь его в себе?
— Может быть! — прошептал в ответ Сажерук. — Я, наверное, уже немного потерял сноровку, зато выучился кое-чему новому.
— Новому?
Фарид уставился на него во все глаза, но сверху снова донесся голос Орфея:
— От него пахнет огнем? Да пропусти же меня, носорог двуногий! А лицо у него в шрамах?
— Нет! Какие еще шрамы? — Осс, похоже, обиделся.
На лестнице снова раздались шаги, на этот раз тяжелые и неуверенные. Орфей терпеть не мог ходить по ступенькам, ни вверх, ни вниз. Фарид услышал, как он чертыхается.
— Мегги вычитала сюда Орфея! — прошептал он, прижимаясь к Сажеруку. — Я попросил ее об этом, потому что надеялся, что он сможет тебя вернуть.
— Орфей? — Сажерук снова рассмеялся. — Нет. Я слышал только голос Волшебного Языка.
— Голос, может, был и его, но слова — мои! — Орфей, весь красный от вина, преодолел последние ступеньки и стоял теперь прямо перед ними. — Сажерук! Это и правда ты!
В его голосе звучало настоящее счастье.
За спиной Орфея появился Осс. На его грубом лице мешались страх и ярость.
— Вы только посмотрите на него, хозяин! — с трудом выговорил он. — Это не человек! Это демон или ночной призрак! Когда я пытался его удержать, он мне чуть пальцы не сжег, как будто дьявол вложил мне в руки горящие уголья!
— Да-да, — рассеянно сказал Орфей. — Он пришел издалека, из самой дальней дали. Такое путешествие кого хочешь может изменить.
Он не сводил глаз с Сажерука, словно опасаясь, что тот сейчас растворится в воздухе или превратится в безжизненные слова на исписанном листе.
— Как же я рад, что ты вернулся, — бормотал Орфей, захлебываясь от восторга. — И шрамы у тебя исчезли! Как странно! Об этом я ничего не писал. Как бы то ни было… Ты вернулся! Без тебя этот мир и вполовину не так хорош, но теперь-то все снова будет чудесно, как тогда, когда я впервые прочел о тебе. Это и прежде была лучшая из всех историй, но теперь ее героем будешь ты, только ты — благодаря моему искусству, вернувшему тебя в твой мир, а теперь вызволившему и из царства Смерти.
— Твое искусство? По-моему, это сделало мужество Волшебного Языка. — По ладони Сажерука затанцевал язычок пламени.
Огонь принял образ Белой Женщины — до того узнаваемый, что Осс испуганно прижался к стене подпола.
— Чушь! — Голос Орфея задрожал, как у обиженного ребенка, но он тут же овладел собой. — Ерунда! — Он заговорил увереннее, хотя язык у него по-прежнему немного заплетался от выпитого вина. — Что бы он тебе там ни наговорил — это сделал я!
— Он мне ничего не говорил. В этом не было необходимости. Он просто пришел туда — и позвал.
— Но идея была моя и слова написал я! Он был всего лишь моим орудием! — последние слова Орфей произнес с такой яростью, словно плевал Волшебному Языку в лицо.
— О да… твои слова! Коварные слова, судя по тому, что я от него слышал. — Огненная фигурка Белой Женщины все еще плясала по ладони Сажерука. — Пожалуй, мне стоит прихватить их с собой — пусть Волшебный Язык почитает, какую роль ты ему отвел.
Орфей гордо выпрямился.
— Я написал это только ради тебя! — обиженно воскликнул он. — Мне нужно было одно: чтобы ты вернулся. Какое мне дело до этого переплетчика? Я ведь должен был предложить Смерти выкуп!
Сажерук легонько подул на огонек у себя на ладони.
— Да, я прекрасно понимаю! — тихо сказал он, огонек тем временем принял форму птицы, золотой птицы с красным пятном на груди. — Я многое стал понимать с тех пор, как побывал на той стороне. И две вещи я знаю теперь точно: во-первых, Смерть не подчиняется словам, а во-вторых, не ты, а Волшебный Язык отправился за мной к Белым Женщинам.
— Потому что только он мог их позвать! А что же мне было делать? — воскликнул Орфей. — И потом, он сделал это только ради своей жены! Вовсе не ради тебя!
— Ну что ж, достойная причина. — Огненная птица на ладони Сажерука превратилась в пепел. — А что до слов… Его голос нравится мне куда больше, чем твой, пусть даже я немало из-за него пострадал. Голос Волшебного Языка исполнен любви. А твой говорит только о себе. Не говоря уж о том, что ты любишь читать слова, о которых никто не подозревал, или, наоборот, пропустить что-нибудь, что обещал прочесть. Правда, Фарид?
Фарид молча смотрел на Орфея тяжелым от ненависти взглядом.
— Как бы то ни было, — продолжал Сажерук, выпустив из пепла на ладони язычок пламени, принявший форму крошечного черепа, — я прихвачу эти слова с собой. И книгу тоже.
— Книгу? — Орфей отшатнулся, как будто огонь на ладони Сажерука превратился в змею.