– Я буду скучать, – эхом отозвалась Лу. – Как будто это и так непонятно.
– Непонятно, если ты об этом не говоришь, – слегка обиженно заметил Рома.
– Дурак ты, – сообщила ему Лу.
Тяжело вздохнув, она переместилась так, чтобы оказаться к нему лицом, практически лежа на нем. Прикоснувшись пальцами к его виску, она прочертила линию вниз и остановилась на колючем подбородке. Рома внимательно наблюдал за ней, не двигаясь.
– Слова всегда все портят, – очерчивая кончиком указательного пальца его губы, пояснила Лу. – Они почти всегда не к месту или слишком громкие.
– А как же тогда выражать свои чувства? – спросил парень, глядя на нее из-под ресниц.
– А этого недостаточно? – Лу настойчиво поцеловала его в губы, почти сразу углубляя поцелуй.
Рома рывком перевернул ее на спину, опускаясь сверху, вжимая ее своим телом в кровать. Лу обхватила его ногами, обвиваясь вокруг его бедер, прижимаясь к нему еще сильнее. Было приятно чувствовать на себе тяжесть его тела, растворяясь в головокружительных поцелуях. Она ощущала его руки, беспорядочно шарящие по телу, пробирающиеся под майку. Когда пальцы парня коснулись обнаженной кожи, ее словно током ударило.
Выгибаясь от обжигающих прикосновений, она прерывисто выдыхала прямо в его губы, все крепче цепляясь за широкие плечи. Рома заставлял ее вспыхнуть, заставлял забыть обо всем, кроме него. Его запах снова оплетал ее, пробираясь под самую кожу, пропитывая все ее существо.
Будет ли она скучать? Глупый вопрос. Она будет думать о нем постоянно, каждую секунду, как и до этого. Она будет вспоминать его руки, расчерчивающие ее живот узорами, властные губы, целующие до исступления. Каждый раз, видя засосы, которые расцветали под ухом, она будет вспоминать глаза цвета виски и мальчишескую улыбку. Хотелось, чтобы и Роме было что вспомнить.
– Сними, – хрипло потребовала она, дергая его за край футболки.
Парень с трудом оторвался от нее и стянул с себя лишний предмет одежды. Лу мгновенно избавилась от майки, оставшись в одном кружевном лифчике, слишком откровенном, чтобы что-то скрыть. Хотелось быть кожа к коже, чтобы ощущать его всем телом. Прежде чем Рома сказал хоть слово, она потянулась к нему и прижалась губами к коже чуть ниже ключиц, покусывая, оставляя свой след. Снова и снова она спускалась все ниже, оставляя дорожку из отметок.
– Ты чего так разошлась? – Рома подтянул ее выше, заглядывая в глаза.
– Хочу, чтобы ты думал обо мне.
Лу заставила себя сказать это. Пусть получает, раз ему так важны слова.
– Я и так думаю о тебе двадцать четыре на семь, – сообщил Рома, целуя ее в лоб. – Когда же мне работать?
– Ну, это твои проблемы. – Лу довольно улыбнулась.
– Несносная, – простонал Рома, шутливо кусая ее за нос. – Может, набьешь мне тату с твоим именем?
– Типа, как рабов клеймили? – задумчиво протянула девушка, проводя ногтем чуть ниже его соска. – Было бы симпатично, особенно если шрифт красивый подобрать…
– Эй, я же пошутил!
– А я серьезно, – хихикнула она, пробегаясь пальцами по его ребрам. – Щекотки боишься?
– Безумно, – простонал сквозь смех Ромка.
22. Воины света, воины добра охраняют лето, бьются до утра [36]
– Роксана Григорьевна, как думаете, Миша сможет сдать ЕГЭ по английскому? – беспокойная женщина – мать ученика суетилась в прихожей, неловко протягивая преподавательнице деньги.
– Учитывая, что он еще только в шестом классе, у него есть все шансы, – пошутила девушка, но обеспокоенная мамочка юмор не уловила.
– Ой, знаете, мы с Витей так переживаем, так волнуемся. Все только и говорят, как это сложно. А вдруг он не справится? Без языка сейчас никуда.
– Анастасия, не волнуйтесь, Миша – очень способный мальчик, – заверила ее репетитор, натягивая на ноги сапоги. – Вы только давайте ему немного времени на игры и развлечения. Он же еще ребенок.
– А может, вы могли бы заниматься с ним почаще? Каждый день после школы?
Роксана с трудом подавила тяжелый вздох. Ее слова были как о стенку горох. Выпрямившись, она строго посмотрела на женщину.
– Анастасия, постарайтесь меня услышать, – медленно, но вкрадчиво сказала она, – вашему сыну не нужно заниматься пять дней в неделю. Лучше пусть смотрит мультики или передачи на английском языке. Это хорошее подспорье.
– Вам не нужны деньги? – непонимающе спросила Анастасия, потирая запястья.
– Нужны, еще как. А вот Мише нужно детство. – Роксана улыбнулась выглянувшему в коридор пареньку. Щупленький и бледненький, он помахал ей рукой, снова прячась в комнате. – Анастасия, поймите, он успевает по программе, до ЕГЭ еще пять классов. Не забивайте его знаниями, иначе рано или поздно занятия станут каторгой. Давайте двигаться постепенно. Если я пойму, что ему недостаточно трех часов в неделю, я обязательно предложу вам дополнительные уроки. Договорились?
– Ну, – женщина замялась. – Витя говорит…
– Если хотите, я могу поговорить с вашим мужем. Или мы с Мишей проведем для вас открытый урок, чтобы вы убедились, что он прекрасно справляется?
– Ну, если вы так считаете. – Она сомневалась, и Роксана это чувствовала. – Давайте попробуем так.
– Я буду держать вас в курсе всех наших успехов, – заверила ее Рокса, с облегчением выходя из квартиры.
Ее нервировала эта женщина, слишком обеспокоенная оценками и совершенно не замечающая, что ее сын глубоко несчастен и в гробу видел все эти занятия. Пока его сверстники развлекались, у него было по два-три допа в день. И это было чересчур. Детская нервная система – штука хрупкая, рано или поздно Миша просто не выдержит давления и сломается. Либо встанет на дыбы и пустится во все тяжкие. И родители, пытающиеся компенсировать недостаток любви и внимания учителями, будут посланы куда подальше.
Выйдя из подъезда, она подняла глаза и увидела Лу. Девушка стояла, прислонившись к стене дома, покачивая головой в такт звучащей в наушниках музыке. Глаза ее были закрыты, а губы беззвучно напевали что-то. Она барабанила пальцами по обтянутому джинсами бедру, не обращая внимания ни на что вокруг.
Роксана залюбовалась сестрой. Как бы ей ни нравились длинные волосы, она не могла не признать, что сейчас Лу стала выглядеть старше. И как-то более дерзко. Неизменная, потертая местами кожанка была небрежно распахнута, позволяя октябрьскому ветру пробираться под одежду. Но младшая словно не ощущала холода, растворившись в музыке.
Рокса неожиданно поняла, как глупо это выглядит. Она стоит у подъезда и наблюдает за сестрой. Она подошла к мелкой и легко тронула ее за плечо.
– Ты чего тут?
– Оно само, – сказала девушка, убирая наушники. – Ник прислал демо новой песни. Слушала ее, а ноги как-то сами принесли сюда.
Роксана покачала головой, улыбаясь. Лу как всегда. Они пошли в сторону дома.
– Слушай, и все-таки это такое феноменальное везение, что Ник таким хорошим парнем оказался, – проговорила Роксана, в очередной раз задумавшись о том, что мелкая крайне везуча.
За то время, что они жили вместе, Лу постепенно рассказывала все новые и новые истории об этом странном парне, который так помогал ей все это время. Роксана даже пожалела о том, что накричала на него тогда на улице. Хотя она же не знала всей правды.
– Я думаю, это была судьба, – сказала вдруг Лу.
– Не думала, что ты веришь в такое, – удивилась Рокса.
– Все мы во что-то верим. Иначе жить невозможно.
Оставшийся путь они молчали, думая о чем-то своем. Потом у каждой нашлись свои дела. Лу позвонил Рома, Роксана готовилась к урокам. Незаметно наступил тот самый поздний вечер, когда спать еще рано, а что-то делать невыносимо лень. Роксана обнаружила мелкую на кухне. Она сидела на стуле, подвернув ногу, и рисовала. В пепельнице дымилась забытая сигарета, наполняя кухню дымом.
Распахнув окно, Рокса поставила чайник. Кофе обычно варила Лу, а старшая привыкла обходиться растворимым, потому что готовить ей было лень.
– Опять свою бурду навела? – хмыкнула мелкая, отложив блокнот в сторону. – Желудок испортишь.
– Отвали, – лениво отмахнулась Рокса. – Лучше скажи, почему тату?
Лу озвучила ей то же самое, что и Роме. То же самое, что и всем. Но сестра только фыркнула.
– Как будто нет заработка попроще, – заметила она. – Нелегально, дорогое оборудование и всякие приблуды плюс ответственность. Колись давай.
Лу молчала, бездумно вращая в руках зажигалку. Впервые они коснулись достаточно глубокой темы. До этого они в основном трепались о всякой ерунде, обсуждая новости, школьные сплетни и все такое. Иногда углублялись в прошлое, пытаясь наверстать упущенное. Роксана мало говорила о своей жизни в Москве, предпочитая слушать истории Лу. Но младшая рассказывала в общих чертах, не углубляясь в философию.
А сейчас словно настал тот самый момент. Всегда интересно, но и немного страшно раскрывать самое сокрытое, самое глубинное. Вдруг не поймут, осудят. Вдруг осмеют. Но Роксана никогда над ней не смеялась. Разве что чуть-чуть. По-доброму, слегка щуря свои лучистые глаза.
– Ну, вообще, все действительно началось с Ника, еще до того, как он отвел меня к Сереге. Когда мы только познакомились, меня поразила его одержимость музыкой. Сначала я подумала, что он с придурью, сама-то я всегда если и слушала, то фоном. Постепенно я тоже прониклась этим, научилась слышать, а не просто слушать. Я поняла, что порой песней можно сказать куда больше, чем просто словами. Симбиоз музыки и текста становится произведением искусства. И Ник горел этим искусством. Быть услышанным, признанным – вот чего он хотел. У него была мечта.
Лу вспоминала, как долгие вечера проводила в кресле с шатающейся правой ручкой, наблюдая, как Ник сочиняет. Она рисовала его, рисовала образы, которые он пробуждал в ее сознании, напевая что-то неразборчивое себе под нос. Глядя на него, она почти завидовала – ведь у нее не было мечты. Не было того, что заставляет становиться лучше день ото дня, заставляет двигаться. Ей было нечем пылать, кроме своей злости на сестру и мир, который отвергал ее. Она захлебывалась в своем одиночестве, в насмешках одноклассников, придирках учителей. Все ее существование сузилось до учебы и Ника, который позволял собачкой таскаться за ним.