–Зря мы это затеяли.
Девушка с сомнением посмотрела на светофор, который стал неправильно мигать и глючить из-за бурана.
–Какая ты трусиха,– закатил глаза Кир и нагло вклинился между машин в очередь «макавто».
–Это некультурно,– возмутилась Рокса, представляя, как их материт девушка в «Пежо» сзади.
Кирилл только усмехнулся и сделал заказ. Затем он припарковался на стоянке за «макдаком» и продолжил болтать с ней на французском. Рокса в который раз поймала себя на мысли, что речь его звучит практически без акцента, даже лучше, чем у нее.
–Я никогда не спрашивала,– задумчиво сказала она, – но ведь Рома тоже хорошо говорит по-французски, хоть и не выпендривается в компании, как ты. Откуда? У вас в роду были французы?– с небрежным интересом спросила блондинка.
–Долгая история,– нехотя ответил парень.
–У нас много кофе и бургеров, а ты хотел практики на французском, так что рассказывай,– Роксана уселась поудобнее в машине, отпивая щедрый глоток обжигающего латте.
–Ладно, все равно не скажу я, Рома растреплет. – Кир нахмурился, размышляя, сколько знает его училка про их странную семейку. А семейка правда была странной. – Моего деда, молодого и зеленого, отправили после войны работать в Париж, потому что он был военным переводчиком, да еще и полиглотом. Тогда, конечно, многих военных отправляли в Германию, но деда почему-то решили отправить именно в Париж. В свободное от работы время их иногда водили в оперу или на балет. Моей бабуле тогда было шестнадцать, и она была из довольно богатой по тем временам семьи. Они даже смогли сохранить часть состояния во время войны. Бабуля Жози была начинающей балериной, как и ее мать и бабка. В войну, конечно, ни о каком балете и речи быть не могло, но после войны ее семья снова захотела, чтобы дочь занималась балетом, тем более были и связи и талант. На балете они и познакомились. Дед был в два раза старше, тот еще извращуга,– заржал Кир, – тут же втрескался в молодую француженку по самые уши. Пока он семь лет работал в Париже, Жози тоже в него влюбилась, а когда надо было возвращаться в Россию, моя романтичная бабка все бросила и помчалась за ним. Они поженились, у них родился мой отец. Дед ушел со службы, но оставался переводчиком, бабуля учила русский и преподавала французский. – Кирилл резко замолчал, обрывая свой рассказ.
Рокса тоже помолчала, ожидая, что он продолжит говорить, но Кир хранил тишину.
–Очень интересная история,– немного восхищенно сказала Рокса. – И правда романтичная. Твоя бабушка бросила страну, семью, друзей, балет, чтобы уехать в неизвестность вслед за дедом.
–Да,– ухмыльнулся Кир. – Россию она терпеть не может, хоть и прожила тут почти двадцать лет.
Рокса решила не продолжать эту тему, видя, что парень нервничает. Он не хотел что-то рассказывать, и ей тактично не хотелось в это лезть. У всех свои скелеты в шкафу. Ей ли не знать.
–Ну а у твоих родственников все не так романтично, я так понимаю,– хмыкнул Кир, думая о своем.
Рокса вздохнула. Раз уж они откровенничают, пусть и для практики языка, надо бы сказать пару слов о себе. Тем более Кир точно слышал мерзкие слухи про ее семью.
–Ну, тут как посмотреть. Мать безумно любила отца, просто с ума по нему сходила. По крайней мере, бабушка так говорит, я, честно сказать, не помню, какие у них были отношения. Я была маленькая, когда папу сбила машина…
Роксана отца не помнила. Все ее воспоминания о нем основывались на рассказах мамы и бабушки и фотографиях. На снимках семья действительно выглядела счастливой. Особенно мама. Вживую Роксана не видела на ее лице такого счастья и всепоглощающего обожания. Никогда.
–Когда папа умер, мама начала выпивать, так – бокальчик-другой, чтобы уснуть. Бабушка говорит, что тогда и подумать не могла, что это… ничто не предвещало, как говорится. А через полтора года в аварии погибли ее родители, и мать сломалась. И запила по-настоящему. Когда появилась Лу, она на какое-то время завязала, но потом все началось по новой.
На немой вопрос Кира, прикинувшего, что Роксанин папа умер задолго до рождения Лу, Рокса пояснила:
–Мы с Лу не родные сестры. Нет, не так…– Лу была ей роднее некуда. – Не кровные сестры, вот.
Кир кивнул. Это объясняло непохожесть сестер. Он посмотрел на Роксану, которая смотрела прямо перед собой, явно думая о чем-то глубоко личном, и пожалел, что завел разговор о ее семье.
–Сочувствую. Звучит дерьмово.
–Жизнь иногда бывает дерьмовой,– пожала плечами Рокса, ставя точку в разговоре и уже жалея, что заговорила о семьях.
Затем они стали трепаться о кино и музыке, о политике и погоде, обо всем, где можно было лить много воды на французском. Незаметно ливень прекратился, а ветер стих, оставив после себя грязь, голые деревья, холодный ноябрьский воздух и приближение ночи.
–Ого, уже почти девять.– Рокса была в шоке, что они столько часов просидели в машине и проболтали. – Завтра на работу, а кому-то в школу.
Кир завел машину, выезжая с парковки. На обратном пути он ехал спокойно и медленно, никуда не спеша и не рисуясь. Рокса так и осталась сидеть на заднем сиденье, и он периодически посматривал на нее в зеркало заднего вида. В какой-то момент, на очередном светофоре, уже въезжая в город, он увидел, что она уснула.
Несколько коротких прядей волос упало на лицо, которое сейчас казалось совсем юным и невинным. Училка смешно выпячивала нижнюю губу во сне и тихо, едва слышно, сопела. Голова чуть откинулась назад, открывая обзор на красивую шею. Возникло странное ощущение, словно захотелось чего-то непонятного, словно чего-то не хватало. Светофор давно горел зеленым, сзади сигналили машины, а Кирилл залип, рассматривая свою спящую преподавательницу. Очередной сигнал вернул его в реальность, и парень резко нажал на газ. Ему не понравилось это странное чувство.
Когда он припарковал машину в ее дворе, Рокса все еще спала. Сейчас она выглядела особенно тихо и беззащитно. Андреев хотел ее разбудить, но из динамиков послышалась мелодия «Appelle Mon Numéro» Mylène Farmer. Кирилл знал эту песню наизусть на французском и безумно любил. Отвернувшись от Роксы, он курил в открытое окно машины и тихо мурлыкал себе под нос.
Appelle mon numéroJ’humeur à zéroAppelle mon numéroJ’ai le sang si chaud
Кир обернулся назад. Рокса проснулась под конец песни и тоже тихо пела.
– Спасибо, Андреев, – она буднично назвала его по фамилии, собирая свои вещи и наматывая шарф на шею, – ты скрасил мой вечер и поднял настроение. Было весело, до встречи в школе.
Песня закончилась, Рокса ушла. Кир не попрощался. Сидел в машине и снова курил. Что-то внутри щелкнуло. Именно щелкнуло, как крышка его любимой зажигалки «Зиппо». Училка выбесила его своим прощанием, назвав по фамилии небрежным голосом, как в классе на уроке.
– Высокомерная сука, – Андреев-младший выбросил недокуренную сигарету, – я тебе покажу, как себя вести надо.
Рокса стояла и смотрела на облезлую дверь, не решаясь открыть ее. Лу, очевидно, была дома. Реальность рвано заполняла ее разум. Проблемы и прочие вещи настигали ее, а она стояла в подъезде, не решаясь открыть дверь квартиры. Стояла, сжимая ключи и телефон в одной руке, сумку и пакет с тетрадями в другой. И не понимала почему. В голове все еще звучали слова песни.
Appelle mon numéroViens dans mon sillageNi trop sageNi collageJuste ce qu’il me faut[55]
35. Ты по моим венам так откровенно с дымом проникаешь в мой организм [56]
Рома валялся в кровати, бездумно листая ленту соцсетей. Настроение было паршивым. Выходные прошли до безобразия тупо: всю субботу он мучился адским похмельем, а папа с Киром периодически постебывали его, то предлагая пивка попить, то капельницу поставить. Мама просто смотрела на него с укором в глазах, не упуская возможности разразиться тирадой на тему пьянства.
В воскресенье его отпустило, но у них был очередной семейный обед, где он поцапался с Андреем, который снова начал высказывать замечания по поводу его интеллектуальных способностей. Рома отвечал вяло, и старший, потеряв интерес, снова вцепился в Кира, который горячо вступил в полемику.
Рома просто встал и ушел, понимая, что не в силах выслушивать все это. Ему было тошно, только уже не от похмелья, а от того, что Лу ему не писала. Почему-то он все равно считал, что она виновата больше. Мелкая повела себя отвратительно, закатив ему какую-то дешевую сцену, но в глубине души парень понимал, что она была права. Он действительно пялился на Лику, беззастенчиво крутившуюся перед ним. Он должен был сразу дать ей понять, что ему это неинтересно, но вместо этого повел себя как последний придурок. И все равно Лу не должна была позволять себе такого. Один раз он уже спустил с рук ей подобного рода концерт, но это не значит, что теперь ей можно все. Пусть знает, что он не собирается терпеть бабские истерики, даже от нее.
Безумно хотелось написать ей, сказать, что соскучился, что хочет увидеться. Но гордость давила на грудь, не позволяя переступить через себя. Несколько раз он набирал и стирал сообщение, которое так и не смог отправить. Прошло пять дней с их ссоры, один отвратнее другого.
Телефон пискнул, оповещая о сообщении. Писала Лика.
«Встретимся?»
Рома долго смотрел на сообщение. Всего одно слово, с которого все начиналось. Каждый раз, когда они расставались, кто-то из них писал «Встретимся?», а кто-то отвечал «Приезжай». Никаких извинений, примирений и прочих пустых слов. Безумный, головокружительный секс – и они снова вместе. Расходились и сходились они гораздо больше раз, чем знали их друзья. Когда-то Роме казалось, что Лика – та самая. Но она оказалась просто лучше других. Веселее, горячее. Но некотор