– Нахалка, – фыркнул Рома, толкая ее на кровать. – Я думал, хотя бы сегодня инициатива останется за мной.
– Не дождешься.
– Это мы еще посмотрим, – пообещал парень, чмокнув аккуратный нос.
Лу лежала на постели рядом с ним, почти полностью обнаженная, стараясь делать вид, что совершенно не волнуется, но он видел, как она сдвигает бедра и пытается прикрыть руками маленькую грудь. Привычно пытаясь казаться храбрее, чем она была, она смотрела на него прямо, не отводя глаз.
– Лу, ты очень красивая.
Рома не соврал. В комнате была полутьма, но он отчетливо видел каждый изгиб стройного тела. Острые плечи, красивая небольшая грудь, округлые бедра. Проведя пальцем по ключицам девушки, он отвел ее руки в сторону и обхватил губами сосок, заставив Лу тихонько застонать.
Этот приглушенный звук взорвался в Роме, заставляя возбуждение ртутью нестись по венам. Виски в нем смешивался с желанием, распаляя. Ему хотелось довести Лу до неистовства, хотелось, чтобы она стонала еще и еще. Скользнув рукой вниз, он стянул с нее кусочек кружева, который сейчас был совершенно лишним.
Скользящими движениями он поднимался от колена выше по бедру, чувствуя, как Лу сдвигает ноги. Целуя ее, чтобы отвлечь, он продолжал гладить нежную кожу, оставляя за собой след из мурашек. Когда она наконец расслабилась, ладонь Ромы проскользнула у нее между бедер.
Лу показалось, что она вот-вот задохнется, когда пальцы Ромы коснулись ее там, безошибочно находя самое чувствительное место. Выцеловывая тонкую шею и ключицы, он ласкал ее, заставляя подрагивать от удовольствия. Лу дрожала, выгибаясь, хватаясь пальцами за простыню.
Рома творил с ней что-то невероятное, заставляя раствориться в ощущениях, забыть о стыде и волнении. С Ромой все было правильно и хорошо. Она горела изнутри, чувствуя, как удовольствие волнами расходится по телу. Хотелось, чтобы ему тоже было так же хорошо, как и ей.
Рома с изумлением ощутил, как руки девушки касаются края его боксеров. Мгновение – и вот тонкие пальцы осторожно касаются напряженного члена. Аккуратно обхватив его, Лу медленно задвигала рукой.
– Больно? – встревоженно спросила она, увидев, как переменилось лицо Ромы.
Кожа там оказалась невероятно гладкой и нежной.
– Очень хорошо, – с усилием выдохнул Рома. – Не бойся, можешь сжать крепче.
Лу ласкала его неуверенно, постоянно поглядывая на его лицо, все еще волнуясь, что делает что-то не так. Но это было восхитительно, потому что это была она. Опасаясь, что долго так не протянет, парень убрал ее руку и повалил на спину, вдавливая всем своим телом в матрас.
– Не передумала? – спросил он, проводя рукой по ее бедру.
Лу помотала головой, позволяя ему отвести ее ногу в сторону и расположиться между ее бедер. С волнением она наблюдала, как Рома тянется к тумбочке и шарит рукой по столу. Быстро надев презерватив, он снова занялся ею, целуя, лаская пальцами шею, опаляя горячим дыханием кожу.
Сердца колотились, как сумасшедшие, кровь шумела в ушах, вторя рваному ритму. Глаза в глаза, серые против карих, таких красивых, таких родных.
Когда Рома толкнулся в нее, входя одним плавным движением, девушка плотно сжала губы, чтобы не зашипеть. Было неприятно, почти больно. Она зажмурилась, чтобы сдержать подступающие слезы.
Роксана предупреждала, что не стоит рассчитывать на фейерверки из оргазмов, как в дамских романах, но она не ожидала, что будет так.
– Тише, малыш, тише, – шептал Рома, не понимая, кого пытается успокоить: себя или ее.
Лу была горячей и безумно тесной. Настолько, что он боялся шевельнуться, причинив ей еще большую боль. Нашептывая всякую чепуху, он гладил ее лицо, плечи, все, до чего мог дотянуться, чувствуя себя совершенно беспомощным. Пальцы Лу крепко сжимали его плечи, впиваясь острыми ногтями в кожу.
– Прости, – Рома ткнулся лицом в ее шею. – Прекратим?
– Не надо, – тихонько попросила она, запуская пальцы в его волосы. Нежно перебирая короткие прядки, она поцеловала его в висок. – Ром…
– Мм? – Он потерся своим носом о ее и встретился с ней взглядами.
Лу вдруг осознала, что отчаянно, до боли в груди хочет сказать ему, что любит его. Это чувство поднялось внутри, стирая границы, заставляя забыть обо всем, кроме глаз цвета виски, смотревших на нее. Слова, которых она так боялась, которые так хотелось произнести, да только смелости не хватало.
Она обхватила его своими тонкими руками и слегка подалась бедрами навстречу. Удовольствие пронзило Рому, и он не смог больше сдерживаться. Он двигался медленно, осторожно, нашептывая какие-то бессвязные комплименты, изменяя своим привычкам не нежничать во время секса. Но глаза Лу, сияющие и счастливые, стоили этого. Этого стоило ждать несколько бесконечно долгих месяцев, сходя с ума от желания, которое захлестывало при каждой встрече с ней.
Не было крышесносного удовольствия, не было звездочек в глазах, только чувство бесконечного единения. Словно они с Ромой слились в нечто целое, неделимое. Такое странное, но необходимое чувство. Его горячее тяжелое дыхание и обрывистый шепот были лучшей музыкой, а биение собственного сердца самым лучшим битом. Закрыв глаза, Лу растворялась в жаре их тел, глубоко вдыхая запах Ромы, который кружил голову, как в самую первую их встречу.
Все было не так, как он себе представлял, но это было потрясающе. Обладать девушкой, сводившей с ума одним взглядом, выпивать ее целиком, до дна. Касаться атласной кожи, слушать ее тихое, прерывистое дыхание. Нежность подступала куда-то к самому горлу, мешая дышать. Кажется, впервые в своей жизни Рома занимался любовью, напрочь забыв о себе, думая только о том, чтобы Лу было хорошо.
– Хочу, чтобы только ты был во мне. Всегда, – выдохнула она еле слышно.
Эти слова словно взорвали что-то внутри, и Рома мгновенно кончил. Аккуратно откатившись вбок, он притянул к себе не сразу осознавшую, что произошло, девушку.
– Так и будет, красотка. Обещаю. – Он провел пальцами по ее лицу, очерчивая линии рта, проводя подушечками по кончикам подрагивающих ресниц. – Только я, и только ты.
38. Полюби меня, как я тебя – и будем квиты [59]
Первым, что увидел Рома, открыв глаза, была Лу. Она спала, устроившись на его плече, подложив руку под щеку. Парень не смог сдержать улыбку, глядя на нее. Такая безмятежная и нежная, она тихо сопела, смешно приоткрыв рот во сне. Осторожно, опасаясь разбудить ее, он коснулся пальцами обнаженного плеча.
Говорят, лицо может быть настоящим только во время сна, когда человек полностью расслаблен. Когда его не искажают эмоции. Когда нельзя соврать. Если так, то Лу была чем-то невероятно светлым, чистым и наивным. Бледная кожа контрастировала с темными волосами, создавая ощущение чего-то нереального. Даже слегка растекшийся макияж не портил зрелища. Рома бы мог смотреть на нее бесконечно долго, но она проснулась.
Сначала она смешно сморщила нос, а потом приоткрыла правый глаз.
– Хватит пялиться, – проворчала она, натягивая край одеяла на голову.
– Ты чего такая вредная с утра пораньше, а, красотка? – спросил Рома, стягивая его назад.
– Я вчера не смыла глаза, – пожаловалась Лу, пряча лицо в подушке.
– Ну и ладно. Ты похожа на панду. Мне нравится, – сообщил Рома, целуя ее в макушку. – Как себя чувствуешь?
– Нормально, – покривила душой девушка.
Низ живота тянуло, но ей не хотелось его расстраивать. Да и вообще, она надеялась, что ей удастся проснуться раньше и сбежать домой, а теперь они голые в одной постели. И, несмотря на то что они уже переспали, ей все равно было неловко. Как-то не привыкла она разгуливать голышом перед кем-то.
– Я в душ, – объявила она, приподнимаясь на локте. – Ты не мог бы отвернуться?
Рома хотел отпустить шутку на тему того, что смущаться уже поздно и он все прекрасно рассмотрел, но Лу так трогательно порозовела от смущения, что он промолчал.
– Вообще-то, я думал, что мы примем душ вместе, – пожаловался он, накрыв лицо подушкой.
– Мечтать не вредно, – заверила его Лу, вылезая из постели.
Вся их одежда валялась на полу. Она с огорчением обнаружила, что ее джинсы, пальто и футболка свалены в одну сырую кучу. Мокрое пальто и не подумало высохнуть за ночь, так еще и остальные вещи были влажными. Зажав в руке белье, Лу пожаловалась Роме, что все вещи сырые.
– Возьми рубашку в шкафу, – предложил он. – Кстати, я уже могу смотреть?
– Нет! – взвизгнула Лу и, хлопнув дверцей шкафа, выбежала из комнаты. – И оденься!
Рома только рассмеялся. Дождавшись, когда Лу запрется в ванной, он натянул на себя боксеры и нашел в кармане джинсов телефон. На работу не хотелось совершенно, хотелось побыть с мелкой. Он набрал номер отца.
– Шеф, – весело начал парень, – дозвольте взять отгул?
– По какому случаю? – поддержал игру в официоз отец.
– Обстоятельства непреодолимой силы, – хихикнул Ромка.
– Опять девица какая-нибудь?
– Ничего не какая-нибудь.
– Ну раз так, дозволяю. А девчонку свою на ужин приводи.
– Да-да, пап, обязательно, – заверил Андрея Андреевича сын. – Пока.
Настроение из хорошего резко стало великолепным. Целый день с Лу. Улыбаясь, парень пошел на кухню, решив, что неплохо было бы перекусить. В холодильнике было не густо: кусок колбасы, местами заветренный кусок сыра, но Рома не расстроился. Все равно он не умел готовить ничего, кроме яичницы.
Только наступив ногой на что-то острое, он вспомнил, как разбил стакан. Выругавшись, он притащил на кухню пылесос и ликвидировал последствия своей вчерашней злости. Сейчас ему даже не верилось, что еще совсем недавно он был до такой степени зол на Лу. Усмехнувшись, он закончил пылесосить, включил на фон какой-то музыкальный канал и приступил к готовке.
Лу вошла в кухню, когда яичница весело шкворчала на сковороде, а Рома в одних трусах пританцовывал у плиты под попсовую песенку: в одной руке сигарета, в другой – лопатка с прилипшим к ней кусочком колбасы. Это было так комично, что Лу не смогла сдержать смешок. Услышав это, он обернулся к ней и, используя лопатку как микрофон, принялся распевать: