Роксана с Нютой смотрели на нее, ожидая, когда она заиграет. Лу кинула на них какой-то странный взгляд, а потом стала перебирать струны, наигрывая до боли знакомую мелодию. Нюта узнала ее, только когда внучка запела. Сколько раз ее муж наигрывал ее, сидя в этой самой комнате. Одна из самых любимых им песен группы «Кино», которую он пел своим прокуренным голосом.
Роксана сидела, закрыв глаза и тихо напевая. Она слышала тихий перезвон туго натянутых струн и голос сестры, в который вплетался ее собственный. Это было душераздирающе больно и тепло одновременно. Словно какой-то невероятный флешбэк. Она сидит на продавленном скрипучем диванчике, накрытом цветастым пледом, рядом бабушка. Не хватало только мамы. И Лу должна ползать где-то на ковре, разбрасывая бочонки от лото, а на ее месте – сидеть дед Петя. У него были очень большие руки и загрубевшие от тяжелой работы пальцы, перебиравшие слегка дребезжащие струны.
Я знаю, мое дерево завтра может сломать школьник.Я знаю, мое дерево скоро оставит меня.Но пока оно есть, я всегда рядом с ним:Мне с ним радостно, мне с ним больно.
Лу продолжала сжимать в руках гитару, не спеша вытирать дорожки слез, сбегавших по ее щекам. Так было правильно, так было нужно. Это была та светлая грусть, которую испытываешь, когда на миг возвращаешься назад, туда, где было так хорошо.
И, глядя на бабушку и сестру, она понимала, что они чувствуют то же самое. Их такие похожие глаза блестели от слез, но они улыбались, держась за руки. И Лу улыбнулась, радуясь, что смогла вернуть это мгновение хотя бы так.
–Я посадил дерево…[83]
56. Мне знакома боль, но не настолько [84]
Если было что-то, что Маргарита искренне ненавидела, так это поездки к свекрови. Отношения у них не задались с самого начала: своенравная и острая на язык француженка никогда особо не скрывала своего прохладного к ней отношения, но старалась держать нейтралитет из уважения к выбору сына. Марго же, в свою очередь, пыталась изображать радость, когда они встречались, но взгляды, которые на нее бросала Жозефина, когда никто не видел, были красноречивее любых слов.
Поэтому Марго безмерно радовалась тому, что старуха почти никогда не приезжала сама, а у Андрея вечно не было времени съездить к матери. Так что они часто отправляли во Францию сыновей, а сами навещали ее только на Рождество или Новый год. В этот раз они провели там всего пять дней, но Маргарита уже была сыта по горло. Кирилл и Рома вились вокруг обожаемой бабушки, Андрей тоже не мог надышаться на мать, а она коротала дни, шатаясь по магазинам и скупая ненужные сапоги и сумочки. Только так она могла сбежать от напряженной атмосферы, давившей на нее в доме Жозефины.
И эта ее ужасная привычка говорить только на французском, которой она изводила невестку с самого начала. Раньше она хотя бы иногда пыталась поговорить с ней на русском, а теперь делала вид, что не знает языка. Марго была уверена, что она делает это ей назло, сколько бы она ни рассказывала остальным романтичные сказки о том, что выучила язык только ради мужа, а теперь, когда его нет, она не хочет говорить на нем.
Даже в этом Марго видела укол в свою сторону. Она старалась по молодости освоить французский, но ее произношение оставляло желать лучшего. На слух она еще что-то понимала, но для свободного общения этого было мало, поэтому на семейных обедах ей приходилось молчать и напряженно пытаться улавливать смысл этой тарабарщины.
В целом поездка прошла достаточно сносно, если не учитывать, что у Маргариты уже начинались рвотные позывы при звучании французского. Зато муж был благодарен ей за ее учтивость и любезность по отношению к свекрови, а дети радовались, что мама и бабушка друг другу улыбаются. Маргарите было не слишком сложно поддерживать это подобие мира ради того, чтобы никто не посмел ее упрекнуть в неуважении к матери мужа. Даже когда та открыто подшучивала над ней, она улыбалась, делая вид, что не замечает яда в ее словах.
Маргарита перебирала покупки, сделанные в поездке, и наткнулась на пакет с красивым брендовым платьем бледно-лавандового цвета. Они гуляли с сыновьями по магазинам и зашли в бутик местного дизайнера. Заметив, что Рома внимательно рассматривает платье, Маргарита купила его в качестве подарка для Лу.
Повлиять на эти отношения с помощью Ромы ей не удалось, значит, самое время было взять дело в свои руки. Она поняла это, когда услышала разговор сына с Жози. Он показывал бабушке фотографии девушки и расписывал, какая она замечательная. То, как он о ней говорил, заставило Марго напрячься. Она стала переживать о том, как бы все не зашло слишком далеко. Мало ли на что хватит ума этой ушлой девице. А в том, что у Лу есть какой-то корыстный интерес к ее сыну, женщина даже не сомневалась. Осталось только узнать, чего она хочет, и предложить ей больше.
Но для начала нужно было прощупать почву и узнать ее получше, а платье стало отличным предлогом. Рома очень обрадовался, узнав, что мама хочет сделать Лу подарок, и сразу же дал ее телефон.
Набирая цифры, женщина размышляла, в какой обстановке лучше встретиться. Когда раздались гудки, она уже все решила.
– Алло? – слегка удивленный тихий голос вызвал у Марго приступ раздражения.
– Добрый день, это Маргарита Евгеньевна, мама Ромы.
– Ой, здравствуйте.
Женщина с удовлетворением услышала, что девушка занервничала, и ей это понравилось. Хороший знак.
– Лу, как вы смотрите на то, чтобы вместе пообедать?
Лу тупо смотрела на телефон, не понимая, что происходит. Маргарита Евгеньевна позвонила ей ни с того ни с сего, предложила встретиться в кафе. Лу хмурилась, силясь сообразить, что может быть нужно этой женщине, которой она не очень-то понравилась в их первую и, слава богу, единственную встречу.
Она подумала было обсудить это с Роксой, но вспомнила, что та ушла встречаться с Олькой. Тогда она решила позвонить Роме. Тем более сегодня они еще не созванивались.
– Привет, красотка! – закричал парень так громко, что она поморщилась.
– Ты чего кричишь? – фыркнула Лу, выглядывая в окно. На улице валил густой снег, белой пеленой укрывавший все вокруг.
– Настроение у меня хорошее, – пояснил Рома. – Я как раз рассказывал Жози о тебе.
– Надеюсь, что-нибудь хорошее? – уточнила девушка, распахивая створки шкафа в поисках наряда, подходящего для встречи с его чопорной матерью.
– Естественно, хоть это было и непросто, – хохотнул парень. – Она уже заочно в восторге от тебя и говорит, что ты похожа на француженку. И зовет нас в гости летом. Кстати, ты знаешь, мы тут с Киром поспорили, что…
– Ром, – протяжно позвала его девушка, зная, что, если его не тормознуть, он перескажет ей все, что произошло с ним за те двенадцать часов, что они не созванивались, – меня твоя мама на обед пригласила, – осторожно сказала она, надеясь, что он поймет, как она удивлена.
– Оу, наверное, хочет отдать тебе подарок, – весело сказал Рома, явно не придав этому особого значения.
– Какой еще подарок? – всполошилась Лу. – У меня ничего для нее нет!
– Успокойся. Это тебя ни к чему не обязывает.
Еще минут пять он заверял ее, что все в порядке и это не страшно, что у нее ничего для Маргариты не приготовлено. Его даже тронуло то, как близко к сердцу она принимала эту встречу, и он постарался как можно мягче ее успокоить.
– Это же просто моя мама, она не кусается, – закончил он свою речь.
Лу готова была с ним поспорить на эту тему, но сдержалась. Может, Маргарита решила протянуть между ними мостик хороших отношений, чувствуя, что она не просто очередное увлечение ее сына, а что-то серьезное? Задумавшись об этом, она почти перестала слушать веселую болтовню Ромы, представляя эту встречу.
Ей заранее было некомфортно от мыслей о том, чтобы остаться с Маргаритой Евгеньевной тет-а-тет. Почему-то Ромин папа нравился ей куда больше. Хотя, может, все дело было в том, что они обе женщины? Она как-то читала какую-то статью о материнской ревности к сыновьям. Там говорилось о том, что многие матери долго присматриваются к девушкам сыновей перед тем, как принять их.
Распрощавшись с Ромой, она еще некоторое время раздумывала об этом, с трудом сдерживая искушение позвонить Роксане и попросить у нее скорой психологической помощи. С одной стороны, ей жутко пригодился бы ее совет, а с другой, опыта в общении с мамой парня у старшей было даже меньше, чем у нее. То есть совсем никакого. Да и времени особо не оставалось, только навела бы панику, и все. Поэтому Лу решила, что с этим испытанием справится сама.
Она не стала краситься, оделась в простые джинсы и пушистый белый свитер, который связала Нюта. Посмотрев на лотос на запястье, она подумала было прикрыть его браслетом, но потом передумала. Это не было неуважением, но она не собиралась строить из себя то, чем она не являлась. Если уж ее бабушка пережила «странный некрасивый цветочек», то мама Ромы тем более справится. На мгновение Лу захотелось ярко подвести глаза, как раньше, но потом она подумала, что не стоит.
Яркий макияж был ее защитой, так же как и вызывающая одежда, которой она дразнила консервативных училок в школе. Она бросала им вызов и показывала, что ей плевать, что о ней думают. Но сейчас она не собиралась защищаться.
Рома ее любит, и она его тоже, пусть еще ни разу не сказала ему об этом. Это было очевидно. Она не могла представить, что кто-то еще на целом свете мог сделать ее такой счастливой, как Ромка. И она знала, что он уже тоже без нее не сможет. А значит, Маргарите придется смириться и принять ее. А она будет держаться с достоинством, чтобы никто не мог ее упрекнуть. Гордо вскинув подбородок, она натянула на себя пальто и, обмотавшись сиреневым шарфом, вышла из квартиры.
Дорога до ресторана, где они договорились встретиться с Маргаритой, заняла у нее почти полчаса. Хорошо, что Лу догадалась выйти заранее. По колено увязая в снегу, который выпадал быстрее, чем его успевали расчищать, она пошла пешком, понимая, что ехать по всем пробкам, возникшим из-за снегопада, – так себе перспектива.