От этих мыслей меня отвлек голос Азалии Сергеевны.
— Роман, после уроков подойди к Эмме Эдуардовне. Она вместе с учителем обществоведения подберет тебе несколько книг по философии. Тебе же придется принимать участие в диспутах. К сожалению, там наверняка окажутся более подготовленные ученики, чем ты. Однако, наш лицей не может ударить в грязь лицом, ты должен поддержать честь школы и оправдать оказанное тебе доверие. У тебя есть несколько дней, проведи их с пользой. На это время я освобождаю тебя от домашних заданий, учителей я предупрежу. У меня все.
Наша демоническая завуч ни секунды не сомневалась, что я отправлюсь в Санкт-Петербург, а не в Сочи.
Процессия потянулась к двери, а я получил тычок в плечо сбоку от Вована. Его физиономия выражала восхищение:
— Вот свезло, так свезло!
— Да уж, — протянул сзади Серый. — Фортуна — девушка с веслом. Может и по башке веслом заехать, но если уж посадит к себе в лодку, то грести будет как олимпийская чемпионка.
В его голосе звучала неприкрытая зависть. А я почему-то не мог отделаться от ощущения нереальности происходящего — ну не бывает так в жизни.
Остатки урока я продремал. В редкие моменты бодрствования я продолжал ловить на себе заинтересованные взгляды одноклассников, ощущая себя центром всеобщего внимания. Да, еще пару дней обо мне будут шушукаться, но потом случится что-нибудь новое, и о моем триумфе забудут. «Триумф» — это наш незаметный директор так выразился. Нашел ведь слово, стилист, слышать больно.
Школьный звонок, прозвучавший как всегда неожиданно, заставил меня вздрогнуть. Я нагнулся за рюкзаком и встретился взглядом с Ларой. Она тут же отвернулась.
Не нужно мне ничего — ни Сочи, ни биберов-биланов, ни вечеринок с конференциями. Ничего, кроме нее.
7
Я неспешно брел в сторону дома. Потяжелевший от философских трактатов рюкзак непривычно оттягивал плечо. А еще непривычно царапало внутри. Словно бдительный часовой постукивал в моей голове: приготовься! не тормози! смотри в оба! Я напрягся и огляделся по сторонам. Мимо деловито пробегали пешеходы, по проспекту шныряли автомобили — все было как обычно, но предчувствие, меня не покидало. Наоборот, оно лишь усиливалось с каждым сделанным мной шагом.
Так я и плелся, сгибаясь под увесистой ношей и крутя по сторонам головой в ожидании очередного подвоха со стороны мироздания. Слева, как всегда, были припаркованы «форды», «мазды», «пежо», справа тянулись нескончаемые фасады зданий. Я оставил позади «Стоматологию» с огромным устрашающим зубом на вывеске, «Магнит» с разрисованными оранжевыми апельсинами окнами, салон красоты с улыбающимися на плакате белокурыми красотками… И тут мой внутренний голос снова пнул меня: «соберись! Сейчас!».
Место отъехавшего черного «шевроле» занял серебристый «лексус». Открылась передняя дверь и на асфальт ступила сначала одна, а затем и другая изящная туфелька на высокой шпильке. Вслед за туфельками показались не менее изящные лодыжки. Я заинтересованно притормозил. Забеспокоились и другие представители сильного пола, оказавшиеся поблизости. Я прямо чувствовал напряжение, исходившее от пешеходов. Малолетние юнцы, степенные пенсионеры, выгуливающие собачек, деловитые мужики всех возрастов и достоинств, еще мгновение назад спешащие по своим делам, сбивались с шага, теряли невозмутимость и словно школяры на последней парте вытягивали шеи в надежде разглядеть, чем же закончатся эти нескончаемо длинные ноги.
А ноги все удлинялись и удлинялись…
Наконец появилась и сама обладательница удивительных ног, начинающихся там же, где заканчивалась юбка, то есть практически на талии. Пышная, огненно-рыжая шевелюра, свободно спадающая на плечи, резко контрастировала с белоснежной кожей и отвлекала от бесконечных ног.
Девушка закрыла машину и, непринужденно размахивая сумочкой, направилась к отделению банка. Я прибавил шаг.
И вот тут-то все и произошло.
Дверь банка распахнулась и из нее пулей вылетел какой-то придурок в маске. Петляя, словно затравленный заяц, грабитель ринулся в мою сторону. Поравнявшись с длинноногой красоткой, «заяц» заложил крутой вираж, запутался в длинном ремешке ее сумки и рванул дальше еще с одной, незапланированной, добычей.
Все произошло так внезапно, что никто не успел ничего понять. Девчонка застыла на месте, удивленно хлопая подведенными ресницами, выскочивший из банка охранник выглядел не лучше. Он ошалело топтался на месте, озираясь по сторонам, и был похож на домашнего, толстого, только что проснувшегося кота, перед носом которого неожиданно пробежала мышь. Ворюга же, выпучив от страха глаза под маской, несся прямо на меня. Лоб в лоб. И когда он поравнялся со мной, я неожиданно для себя схватил его за рукав.
Все произошло само собой, помимо моей воли. Если бы у меня было время подумать, то я, несомненно, предпринял бы что-нибудь. Однако тело сработало быстрее мозгов и решило все самостоятельно.
Грабитель попытался вырваться — на разборки со мной у него не было времени. Но я, несмотря на тяжелый рюкзак, держал крепко.
Ворюга попытался заехать мне в ухо. Это ему удалось, но не помогло. Перед моими глазами поплыли круги, но я не сдавался, я держал. Мертвой хваткой, как бульдог, чувствуя сквозь тонкую ткань куртки, как парня колотит крупная дрожь.
Где-то неподалеку послышались испуганные крики. Тогда тип в маске решился на крайние меры. Молниеносно выхватив пистолет, он нажал на курок. По барабанным перепонкам оглушительно вдарил выстрел. Горло обожгло удушливым огнем, до слез резануло глаза. Сразу нечем стало дышать, словно на улице вдруг пропал воздух. Время тоже остановилось. Вместе с залпом из пистолета оно выстрелило, как выстреливает сжатая пружина, распрямилось до предела и застыло на месте.
Сквозь навернувшиеся на глаза слезы я видел раскрытые в беззвучном крике рты, видел, как ко мне спешат люди. Тряся болтающимся над ремнем животом и пытаясь расстегнуть кобуру, которая никак не хотела расстегиваться, в арьергарде трусил охранник. Люди бежали, но в то же время почему-то оставались на месте.
Звон в ушах несколько приутих. Я почувствовал, что ноги подкашиваются, и я сейчас упаду. Помощь была еще далеко. Последним отчаянным усилием воли, уже оседая на землю и ничего не видя перед собой, я навалился, опрокидывая на землю вора, и обрушил ему на голову рюкзак с шедеврами мировой философской мысли.
И тут пружина времени резко сжалась.
Сознание возвращалось медленно, принося с собой боль, удушье и растерянность. Голова гудела и раскалывалась, лицо горело, глаза резало так, словно под веки какой-то «добряк» насыпал мне раскаленный песок. Я попытался приоткрыть глаза. Левый повиноваться отказался, в нем пульсировала и билась боль, втыкая в висок раскаленный шомпол. Правый после некоторых усилий с моей стороны согласился показать окружающий мир. Но лишь слегка. Сквозь слезы и расплывающиеся круги постепенно проступила светло-серая обшивка «Лексуса».
Я лежал на заднем сиденье, мой затылок покоился на чьих-то острых коленках. И этот кто-то неумело делал мне искусственное дыхание. Рот в рот. Почему неумело? Я не такой уж спец в оказании первой помощи, но не думаю, что искусственное дыхание оказывается таким образом, каким делали его мне.
Сначала меня окутывало облако душистого аромата, затем мою горевшую от токсичного газа кожу легко касались шелковистые пряди волос, а потом я чувствовал на своих губах вкус помады и чье-то дыхание. Затем все повторялось снова в том же порядке. Не знаю, можно ли кого-нибудь таким методом спасти от смерти, но отвлечь — определенно.
«Лечение» все же возымело результат — я был настолько удивлен, что почти забыл про резь в глазах.
Еще раз… И еще…
Я затаился не шевелясь, боясь, что она остановится.
Очередная… не знаю, какая по счету цветочная волна накрыла меня, моего лба коснулись пряди волос, щекоча, прошлись по щекам, залезли в нос… И тут я чихнул.
Девушка отстранилась.
— Наконец-то ты пришел в себя! — обрадовалась длинноногая незнакомка.
Мне очень хотелось сказать «нет, я никуда не пришел, продолжай, пожалуйста», но сказать не получилось — горло сдавило удушье. Даже при попытке вымолвить банальное «спасибо» я смог выдавить лишь сдавленный хрип, перешедший в долгий кашель. На глаза опять навернулись слезы, а в левый висок воткнули шомпол и по-садистски медленно принялись его проворачивать.
— Тебя отвезти в больницу?
— Нет, — все же сумел выдавить я.
— Но тебе нужна помощь!
Я попытался сесть. Со второй попытки с помощью хозяйки «Лексуса» мне это удалось. В голове пульсировала боль, к горлу подступила тошнота, и я в изнеможении откинулся на спинку сидения. Хорошо хоть не застонал… Или все же застонал?
— Не хочешь в больницу, тогда я отвезу тебя домой.
Нет!
— Где ты живешь?
— Не надо, — прохрипел я.
— Что? — участливо наклонилась она ко мне.
— Нет!
На этот раз мое «нет» прозвучало гораздо решительнее. Только не домой! Я представил, как длинноногая хозяйка «Лексуса» тащит меня на третий этаж по грязной лестнице с разухабистыми рисунками на стенах, затем переступает порог моего жилища… А я ведь так и не смог полностью ликвидировать последствия гейзера…
Только не это!
Наверное, я опять застонал. И этот мой стон оказался решающим. Я почувствовал шевеление в машине, затем мы плавно тронулись с места.
Поразмыслить толком, куда она меня везет, мне не удалось — я был занят борьбой с подкатывающим к горлу тошнотворным комком. Не хватало наблевать в «Лексусе»…
С помощью своей спасительницы я вылез из машины и, бережно поддерживаемый под руку, а фактически повисший на ней, доковылял до подъезда. Скоростной лифт, доставивший моему желудку несколько неприятный мгновений, домчал нас до верхнего этажа, и вот я уже лежу на огромном диване. Мой лоб приятно холодит мокрое полотенце, а наливающийся под глазом фингал заботливо накрыт компрессом.