Вечером Алджи вернулся уставший, с нездорово блестящими глазами, в нетипичном для себя неухоженном виде. Волосы растрепались, к рукаву прицепилась какая-то пыль, одежда успела измяться. Вернувшись, он прошел на кухню, налил себе воды и резким движением расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, будто она его душила. Дергать его лишний раз не имело смысла, и я пока промолчала. И так было ясно: ответов на насущные вопросы он, несмотря на все старания, не нашел.
Какое-то время Алджи просто молча сидел на кухне, а я так же молча стояла поблизости. Потом он поднял на меня взгляд, уже не столько усталый, сколько сосредоточенный.
— Значит, так, — объявил он. — Сейчас садимся, перечисляем все имеющиеся факты и разбираемся, что за всем этим стоит.
Произнесено это было таким тоном, словно сомнениям в положительном результате таких посиделок просто нет места. Никакой статистики, никакой семидесятипроцентной раскрываемости. Есть задание, его надо выполнить. И точка. И требование это — не ко мне, а главным образом к нему самому. Что ж. Я принесла несколько листков бумаги, карандаш и опустилась рядом с ним за стол. Разбираемся — значит, разбираемся.
Вайрас Тибелл, известный государственный муж, один из первых вельмож королевства, если не считать короля и его ближайших родственников, прибыл с официальным визитом в Тель-Рей, как и было запланировано. Он приехал в срок, точно по графику, и в одиннадцать часов утра его карета вихрем промчалась по Иллойской улице. Дальнейший маршрут лорда Тибелла держался в секрете из соображений безопасности и не был известен даже городской страже. Однако все точно знали, что государственный муж по традиции проедет через городскую площадь, на которой стоит памятник Александру Уилфорту, мимо высокой старой часовни и колодца, когда-то являвшегося основным источником воды для жителей центральной части города. После чего карета въедет на территорию правительственного здания, окруженного прочным забором и вообще надежно защищенного.
Множество людей высыпало на площадь и прилегающие к ней улицы, дабы поглазеть на столь важную персону, равно как и сопровождающих карету охранников, облаченных в парадные мундиры. И проявить городское гостеприимство, громко выкрикивая слова приветствия и подбрасывая в воздух шапки. Последний обычай особенно хорош, ибо позволяет подкинуть собственную шапку, а поймать по ошибке шапку соседа, да в общей неразберихе с ней и ускользнуть. Весьма полезная ситуация, если шапка соседа существенно дороже или новее.
Люди ждали, напирая друг на друга и на стражей, оцепивших часть площади, дабы позволить карете беспрепятственно ее пересечь. Пока последним удавалось вполне сносно блюсти порядок, но атмосфера ажиотажа и волнения все равно будоражила кровь.
И вот наступил долгожданный момент. Громкий топот копыт и восторженные возгласы счастливчиков, поджидавших на той самой улице, по которой проехала кавалькада, возвестили о приближении высокого гостя. Люди начали швырять цветы; правда, попадали все больше в спины городских стражей, но те, похоже, были не в обиде. Случалось, что им в спины кидали предметы похуже. Наконец, из проема между домами показалась карета. Роскошная, золоченая, с бархатными занавесками на окошках. Справа и слева от нее ехали по четыре охранника действительно в необычных парадных мундирах. Занавеска на одном из окошек отдернулась, и восторженная публика (во всяком случае, счастливчики, пробившиеся в первые ряды) получила возможность увидеть лицо самого Тибелла, который улыбался и махал собравшимся рукой. Карета, как и положено в подобных случаях, замедлила ход.
И тут началось светопреставление. Внезапно десятки крепких мужчин с громкими возгласами, радикально отличавшимися по духу от гомона толпы, сломя голову ринулись карете наперевес. Большинство из них были одеты бедно, однако все были вооружены, хоть и как попало. У кого ножи, у кого вилы, у кого копья с ржавыми наконечниками. А у некоторых и вполне полноценные мечи. Без труда прорываясь сквозь толпу, эти люди стремительно приближались к карете. В придачу их возглавило несколько конных дворян, скакавших все к той же карете с мечами наголо. Первым из них оказался известный многим горожанам Адан Гарден.
Человеку, умеющему быстро оценивать ситуацию, стало бы очевидно: к карете нападающие прорвутся. Им удастся пробить брешь в охране, хотя в ходе сражения большинство из них, плохо вооруженные, лишенные доспехов и не обладающие должным профессионализмом, будут убиты. И тем не менее числом и нахрапом возьмут.
Тем более удивительным оказалось то, что городская стража словно и не собиралась выполнять свои непосредственные обязанности, то есть защищать от нападения гостя. Напротив, тель-рейские стражи быстро отступили, предоставляя нападающим беспрепятственно прорваться к центру площади. И вот в тот момент, когда действующие заодно нищие и дворяне были готовы ворваться в карету и вытащить из нее Вайраса Тибелла, произошло и вовсе невероятное. Карета подернулась дымкой и растаяла в воздухе. Точно так же растаяли и охранявшие ее конники. Иллюзия, каковой, как теперь выяснялось, являлась карета и сопровождавшая ее кавалькада, рассеялась. В центре площади остались лишь недавние нападавшие, все еще держащие в руках оружие, но теперь недоуменно озирающиеся по сторонам. Они казались совершенно дезориентированными, и причина заключалась не только в исчезновении кареты. Люди словно внезапно очнулись ото сна и теперь не понимали, где находятся, как их сюда занесло и почему на них пялится такая огромная толпа.
А между тем стражи, недавно, казалось бы, позорно бежавшие при виде опасности, продемонстрировали, что отлично помнят свои обязанности, и выступили вперед, быстро взяв в кольцо растерявшихся преступников.
Пока последних арестовывали и рассаживали в специально подъехавшие для этой цели кареты и телеги, толпа стала потихоньку расходиться. Правда, очень неспешно, а уж громкие пересуды и вовсе только начинались, и вряд ли данная тема для разговоров исчерпает себя в ближайшую неделю.
Двое неброско одетых мужчин, брюнет и блондин, до сих пор наблюдавшие за происходящим, стоя на краю площади под сводчатой аркой, развернулись и потихоньку двинулись прочь. Однако дорогу им неожиданно заступил неведомо откуда вынырнувший светловолосый мужчина, одетый в светло-серые брюки, серую же рубашку, но при этом — в темно-синий камзол городской стражи.
— Спешите, господа? — осведомился он по-светски небрежным тоном и почти дружелюбно улыбнулся, вот только серо-голубые глаза как-то нехорошо прищурились.
— Не так чтобы очень, — с деланым безразличием пожал плечами брюнет. — А что вам нужно?
— Для начала очень хотелось бы с вами побеседовать, — признался светловолосый.
— Вот для бесед с незнакомцами у нас точно нет времени, — довольно грубо отрезал брюнет и попытался уйти, сменив направление.
Но тут ему перекрыли дорогу двое темноволосых молодых людей, полностью облаченных в форму стражей. Пришлось мужчинам снова повернуться к заговорившему с ними незнакомцу.
— Не люблю навязывать свое общество, — спокойно констатировал тот, — но в некоторых случаях у меня не бывает выбора, и сейчас как раз тот самый редкий случай. Позвольте представиться. Капитан Уилфорт, второй округ тель-рейской стражи. Господин Джером Толн, господин Нортон Рейсон, вы арестованы по обвинению в злоупотреблении магией темных с целью покушения на лорда Вайраса Тибелла.
— Что за чушь?! — воскликнул брюнет.
— Возможно, вы не заметили, но я никак не могу злоупотреблять темной магией, — фыркнул блондин.
Уилфорт коротко улыбнулся, и улыбка показывала, что эти слова ни в малейшей степени его не убедили.
— Разберемся, — сказал он вслух. — А пока пройдемте.
— Дело спящих нищих раскрыто, — деловым тоном произнес Алджи.
Он опустил на стол бокал с вином, какие раздала всем присутствующим строго одетая женщина, прежде чем удалиться. Услышав тихий стук, сопровождавший это действие, я словно ощутила, как в деле действительно была поставлена жирная точка.
Мы сидели в комнате вчетвером — Вайрас Тибелл, из-за приезда которого, собственно, и началась эта суматоха, Иртални, никак свое присутствие не объяснивший (но судя по реакции остальных, в объяснении оно и не нуждалось), Алджи и я. Алджи на этот раз был облачен в дворянскую одежду и пренебрег даже форменным камзолом, который обычно на выездах по делам службы надевал. Я же, напротив, была одета в синюю форму, на что снова имела полное право. Единственное, что выбрала вариант с юбкой, а не брюками.
Да, нас было четверо, и это обстоятельство заставляло чувствовать себя странно, чтобы не сказать «глупо». Ибо помещение, в котором мы расположились, и комнатой-то можно было назвать только с натяжкой; скорее это был зал, просторный, с высоким потолком и несколькими, тоже высокими, дверьми с разных сторон. Насколько я поняла, других в этом здании и не было. А находились мы в том самом правительственном доме, куда и прибыл (правда, не тогда, когда все того ожидали) Вайрас Тибелл.
Впрочем, размеры помещения не мешали нам разговаривать, поскольку сидели мы кучно, расположившись вокруг небольшого низкого стола. Лишь слегка нервировало гулявшее под потолком эхо, да и то, кажется, только меня. Все сидели в высоких креслах с удобными спинками, чуть откинутыми назад. Двери слуги плотно закрыли, звукоизоляция, как объяснил мне Алджи, в этом здании была отменной, а если кто-то где-то и подслушивал, то только тот, кому это полагалось по должности.
— Нам удалось достоверно выяснить, что преступление имело политические, а не личные мотивы, — продолжал Алджи.
Все сидевшие вокруг стола слушали чрезвычайно внимательно, включая меня, хоть я и знала уже практически все, что собирался поведать Алджи.
— Целью преступников было убийство лорда Тибелла по прибытии в Тель-Рей, — сказал он, глядя непосредственно на Тибелла и вежливо склонил голову.
— Однако причина не в личной вражде? — уточнил тот таким спокойным тоном, словно покушение на его жизнь лорда ни капли не взволновало.