– Да, понимаю. Но то, что одним человеком или людьми было сделано, потом может быть исправлено. Не надо раньше времени опускать руки. Кстати, я слышал, что клан Диланэй, прежде обитавший в Центре и не так давно отсюда убежавший, тоже был проклят.
– Был, верно.
– Проклятием того же типа, что и Мортимеры?
– Нет, другим. Насколько я знаю, представителей клана стали находить мертвыми, когда со следами насильственной смерти, когда и без. Многие Диланэй стали умирать естественной смертью – от сердечного приступа, каких-то еще заболеваний – а это само по себе чертовски неестественно, раз уж речь идет о бессмертных. Ты же знаешь, бессмертные не страдают сердечно-сосудистыми заболеваниями.
– Я бы не сказал, что они совсем не страдают ими, – запротестовал Дэйн, который, судя по уверенному виду, что-то знал об этом.
– Страдают. Но процентное соотношение: это приблизительно один человек из тысячи, у которого что-то не слава богу с тем или другим, и один из десяти тысяч, кто от этого умирает. А если учесть, что в Центре не наберется и миллиона бессмертных…
– Хорошо, я понял, что ты имел в виду. Значит, наличие проклятия было установлено точно?
– Да. Насколько я слышал, его смогли выделить, но не смогли понять его природу.
– Так же, как в случае с Мортимерами. И тут, и там погибают представители клана, просто по-разному, в разных масштабах, а так, по сути, то же самое. Это уже зацепка.
Мэлокайн смотрел на брата с огромным интересом. Моргана, которая совершенно перепугалась, услышав о проклятии Диланэй, о котором прежде почти ничего не знала, и об опасности, нависшей над ее любимыми братьями, слегка подалась вперед. Она всем сердцем верила в Руина, и если б ей сказали, что ее старший брат собрался поднять моря на небо, она бы лишь поинтересовалась у него, зачем это нужно, но ни на миг не усомнилась в том, что подобное возможно.
– В чем ты видишь зацепку?
– Когда мы имеем дело со схожими происшествиями, есть основания искать здесь одну руку. Если узнать, кто это мог сделать, проще будет выяснить, что именно было сделано. И проделать манипуляцию в обратную сторону.
– Ты полагаешь, что некто пожелал избавиться от обоих кланов?
– В случае Мортимеров – не избавиться. Лишь ограничить его численность.
– Ёлки, мы что – кролики?!
– Дэйн, помолчи.
– Я сомневаюсь, что это одно лицо. – Ликвидатор с сомнением покачал головой.
– Лицо – или лица. Это предположение не стоит сбрасывать со счетов. И вообще в любом преступлении (а проклятие на магической основе – это нарушение уголовного кодекса) надо смотреть, кому был выгоден полученный результат. К преступлениям, особенно таким сложным, обычно прибегают лишь тогда, когда другого выхода нет. Когда желаемого нельзя добиться иначе. Кому выгодно ограничение численности нашего клана?
Мэлокайн в задумчивости поскреб затылок.
– Да любому клану. Любому, который занимается бизнесом. Любому, который… Боже мой, деньги любят все. Чем меньше Мортимеров, тем, значит, меньше конкурентов в любой экономической области. Тем меньше денег скапливается в наших руках.
– Ну сам посуди, в большинстве своем Мортимеры живут на доходы с акций, как я, например, как Дэйн…
– Нет, меньшая часть. Очень многие мои родственники заводят свое дело. Представителям нашего клана принадлежат семь из десяти самых крупных корпораций Асгердана. Но это, в общем, не важно. Мало ли поводов…
– Хорошо, вот один из вариантов. Бизнес. Согласен, может быть, и не только. Ведь Блюстители Закона отправили нас на Черную Сторону вовсе не из-за бизнеса.
– Из-за бизнеса тоже. Ты слышал, что за время нашего отсутствия законники пытались наложить арест на наши счета? Бессмысленное действие, ведь больше восьми десятых всех наших средств находятся в обороте…
– Я не слышал. Но это не доказательство.
– Конечно. У нас уже вошло в привычку вешать на законников всех собак. Уверен, здесь они не замешаны. Законники всегда стремились манипулировать другими при помощи законодательных актов и параграфов.
– Выходка с черными – прям пример подобной деятельности, – проворчал Дэйн.
– Прекрати, брат. Это исключение. Исключение подтверждает правило.
– Не всегда, Мэл, не всегда. Порой оно становится первым сигналом, что противник решил изменить манеру поведения. Но мы увлеклись. Ты прав, у нас нет никаких признаков того, что здесь принимали участие законники. Да и насчет других кланов… Не знаю. Слишком это рискованно. И слишком не похоже на наших рафинированных и степенных патриархов. Это больше напоминает выходку какого-нибудь безумного и одинокого мага, который в этой жизни несет ответственность только перед собой. И в том, что касается Диланэй… Кому они могли помешать? И чем?
– Не представляю, если честно. Они-то как раз были самым обычным центритским кланом. Разве что очень многочисленным… Их было, по-моему, не меньше, чем Эшен Шема, а это ж не клан, а целый конгломерат.
Руин с недоумением помотал головой и машинально осушил бокал. Мысли в его голове метались, не давали ему покоя, но в единую систему представлений никак не складывались. Через мгновение он понял, что просто сильно устал. Надо было дать себе отдых, отложить решение на потом – может, за ночь без спешки обработав полученную информацию, сознание выдаст какую-нибудь идею. По крайней мере, откуда можно попробовать начать поиски.
Вселенная представлялась ему смешением темных и светлых пятен, в глубине которых тьмы едва ли не больше, чем в самой загадке. Само «проклятие младших сыновей» казалось ему абсурдным – зачем нужно накладывать такое, особенно если при этом рискуешь столь многим? Ну ладно, Диланэй просто пытались уничтожить, притом самым экономичным способом. Возможно, преследуемая цель уже увенчалась успехом и во Вселенной осталась только одна Диланэй – его мать… Кстати, Мэл ничего не сказал о том, что для женщин этого клана проклятие безвредно. Может, и его мать рано или поздно настигнет рок? Нельзя допустить такой беды.
Но проредить таким образом число Мортимеров? Кому и зачем это может быть нужно? Руин постепенно переставал понимать, что происходит. Понятно только одно – проклятие существует, и оно действует. Дэвен погиб не так давно, и если взглянуть на родовое древо (старший Арман так часто разглядывал его, что запомнил досконально), то любой может убедиться – по каждой родовой линии идет лишь одна скудная цепочка мужчин. Вот уж действительно, дочерей в каждой семье может быть сколько угодно, а сын – только один.
А это значит, что в любой момент гибель грозит ему самому, его младшему брату Дэйну – и таинственному брату его отца, Мэлдану, которого Руин еще ни разу не видел. А может, не Мэлдану, а Мэльдору? Может, второй жене Мабэйро, отправившей сына жить в область ингеминированного времени, удалось обмануть проклятие?
– Фу, что-то у меня в голове каша, – сказал он, помотав головой.
Моргана участливо смотрела на него.
– Ты сегодня во сколько встал?
– В семь утра.
– И удивляешься, что ничего не соображаешь? Иди-ка спать, братец. Тебе и завтра предстоит не самый легкий день. Я полагаю, ты сможешь все обдумать и потом.
– Верно. Торопиться некуда. К делу надо подойти с чувством, с толком, с расстановкой, – подтвердил Мэлокайн и подтолкнул Руина к двери. – Иди к жене.
– А вы?
– А мы и сами устроимся, что за вопрос. Где у тебя лежит постельное белье, я знаю. Колыбельные мне петь не надо.
– Ты уверен? – вдруг промурлыкала Моргана, обнимая мужа за шею.
Ее ласка была так неожиданна, что Руин даже смутился. Он впервые видел, чтоб сестра обнимала мужчину. Слегка порозовев, он поспешил отвернуться и почти бросился к лестнице, спиной чувствуя, что и Дэйн, не менее смущенный, ищет, куда бы просочиться.
В спальне царила полутьма, свет пробивался с улицы, сквозь щели в шторах. Арман ощупью разделся и осторожно прилег. Катрина спала так глубоко, что он был уверен – ее не потревожит. Но она вдруг шевельнулась и, сонная, прижалась к нему так же ласково и целомудренно, как только что, в столовой, Моргана обнимала Мэлокайна. Рука Руина сама погладила нежное плечо жены, с которого сползло одеяло, и рассыпанные волосы.
– Что-то случилось? – пробормотала она, не просыпаясь.
– Нет, ничего. – Он нагнулся и поцеловал ее в мочку уха. – Спи, родная.
Глава 13
Жизнь в Центре, казалось, шла своим чередом. Можно было подумать, что в этом спокойном и уравновешенном мире ничего никогда не происходило. Пожалуй, для подавляющего большинства граждан так оно и было. Изменения не затронули никого из смертных, которые составляли шестьдесят процентов населения Асгердана. Разумеется, реформы не коснулись и так называемых долгоживущих (их жизненный срок колебался от полутора сотен до трех тысяч лет, и рождались они всегда от смешанных браков: либо бессмертных со смертными, либо смертных с такими же долгоживущими) – их доля в общем количестве населения составляла приблизительно двадцать – двадцать два процента.
Меньше двадцати процентов центритов были взбудоражены Программой генетического преобразования, и далеко не в каждой бессмертной душе поселилось отвращение или страх. Добрая половина, не попав в число тех, кто обязан был теперь завести ребенка незнамо с кем, вздохнула с облегчением – и продолжила жить обыденной жизнью. Другие, попавшие под гребенку, но сумевшие заключить фиктивный или настоящий брак, чувствовали себя защищенными. В течение нескольких месяцев в Центре почти каждый день заключались браки бессмертных – неслыханное дело. Это стало настолько обыденным делом, что теперь столбцы светской хроники почти не уделяли внимания этим событиям. Заметки удостаивались лишь браки самых высокопоставленных клановых.
Например, брак внучки патриарха клана Накамура и внука патриарха клана Драконов Ночи. Тут уж никто не мог пропустить такое знаменательное событие. К тому же, как говорили, брак этот, в противоположность обычным случаям, будет заключен строго в соответствии с Программой генетического преобразования. Обыватели, полные любопытства, перешептывались, что Блюстителям Закона повезло – никто не верил, что законники решились бы применить силу в отношении Окады Накамура, представителя своего деда по внешнеполитическим делам клана, или в отношении Гэра Некрома