[AMATORY], застало меня врасплох – я-то настроился на посиделки в пыльном городе, хотя жара тем августом в Питере действительно стояла несусветная. Уже на следующий день мы встретились с [DENVER]’ом на Сенной площади, чтобы на машине отправиться за черту города. До этого я с Денисом никогда не общался, поэтому ничего конкретно от беседы не ждал – планировал пустить все на самотек.
Вблизи (вне сцены и в «штатском») Денис Животовский оказался далеко не хрупким молодым человеком с лучезарной обезоруживающей улыбкой, ну никак не вяжущейся с его вокальными обязанностями в группе. В Интернете девочки за глаза называют его «душкой». Пожалуй, если посмотреть с их позиции, так оно и есть: говоришь с ним час, а такое ощущение, что знаком годы. Однако, прежде чем что-то сказать, [DENVER]обязательно взвешивает свои слова, поэтому ничего лишнего от него не услышишь.
Чуть позже я обратил внимание на еще одну особенность [DENVER]’а: умение шутить с каменным лицом так, что откровенную ахинею в его исполнении можно по незнанию с легкостью принять за чистую правду. Эта его привычка заставляет менеджеров группы периодически хвататься за голову: есть уйма случаев, когда с подачи Дениса группа в ответ на совершенно «дежурные» вопросы начинала стебаться по полной программе над корреспондентами, которые явно «плавали» в теме.
- Но ведь все честно, - как бы в свое оправдание говорит [DENVER]. – Если нам задают неадекватные вопросы, то мы делаем интервью интересным хотя бы для наших фэнов, которым потом предстоит все это читать или смотреть по ТВ. Когда мы откровенно прикалываемся, то обязательно даем на это очевидный намек. Те, кто нас слушает или следит за развитием [AMATORY], всегда смогут отличить правду от стеба. А те, кто на это не способен, пусть и дальше считают нас пафосными – или как там нас ещё называют...
Часть выводов о характере моего собеседника я сделал для себя ещё по пути за город, пока мы, потолкавшись в пробках и миновав центр, въезжали в Курортный район, недалеко от поселка Солнечное с шикарным пляжем на берегу Финского залива. Теперь предстояло выяснить факты. Первый, самый очевидный вопрос – о месте рождения.
- По отцовской линии у меня все из Питера, а вот мама родилась в Твери. В принципе, если брать в масштабах страны, тоже не так далеко. Сам я родился в Санкт-Петербурге, а тогда еще в Ленинграде, 28 августа 1984 года. Самый конец лета, еще немного – и приходилось бы встречать день рождения на праздничной линейке в школе.
- В[AMATORY]все родом из Питера?
- Не совсем. Из коренных ленинградцев у нас в группе только мы с Даней, остальные приехали сюда потом. Ганыч, правда, тоже из Питера был...
- Какие у тебя общие воспоминания о детстве? Есть на что пожаловаться?
- Нет-нет, что ты. Полноценная семья, все прекрасно. Никаких психологических травм, во всяком случае. Мама, папа, старшая сестра.
- Ты рос в домашней обстановке или твоим воспитанием занималось общество?
- Приобщение к социуму в моем случае происходило по классике: сначала меня отдали в ясли, а потом в детский сад, так что я был далеко не домашним ребенком. Больше того – к самостоятельной жизни привык довольно рано. В детский сад, например, я ходил сам, меня туда никто не водил. В принципе, идти недолго было, но тем не менее. Почувствовать вкус свободы успел сполна.
- А в секции какие-нибудь, спортивные или детской самодеятельности, ты ходил?
- Да, были спортивные секции. Я всегда тяготел к футболу и хоккею. Это для меня два, скажем так, основных вида спорта. В этом отношении я в отца – он у меня занимался хоккеем, по молодости в дублях играл. Само собой, у него остался какой-то спортивный инвентарь, и первые воспоминания о нем у меня связаны, как ни странно, тоже с детским садом. Не знаю, как у других садиках, а в моем была такая тема, что каждый ребенок приносил с собой какую-нибудь любимую игрушку. И когда воспитатели спрашивали: «А что у нас сегодня принесли дети?» - оказывалось, что Маша пришла с куклой, Вова с пистолетом, а Денис... с шайбой! (Смеется.)Понятное дело, когда я подрос, то сначала играл во дворе: зимой в хоккей, а летом в футбол. Но годам к девяти я начал больше тяготеть к футболу и меня отдали в секцию при районном клубе «Старт». Там я провел в общей сложности лет пять: все время играл в основном составе, левым нападающим, поскольку я левша.
- Левша? Извини, что перебиваю, но вроде бы у тебя праворукая бас-гитара, или я что-то путаю?
- Да, все верно: я левша, но на гитаре играю правой рукой. Вообще я какие-то вещи делаю правой, а какие-то – левой. В хоккей я тоже играл как правша, ножницы держу правой рукой, зато вот ложки с вилками и шариковые ручки – левой. Даже эксперимент однажды ставили, в результате которого выяснилось, что я пишу правой рукой лучше, чем большинство правшей – левой.
- Ну тогда с тобой все понятно. Ты самый настоящий амбидекстр – так называют людей с одинаково развитыми полушариями мозга. Они равноценно владеют и правой, и левой рукой. Но вернемся к футболу.
- Футбол долгое время был основным видом спорта и на школьных уроках физкультуры, но ближе к шестому-седьмому классу его из практических соображений заменили баскетболом: мальчики постепенно мужали и начинали лупить по мячу что есть силы. От этого осыпалась штукатурка и вообще становилось опасно. Помню, мне все время приходилось покупать сетки на ворота. Удар у меня был поставленный, сильный, и казенные сетки обычно выдерживали два-три занятия, за что на меня тренер все время ругался.
- А школа была не со спортивным уклоном?
- Нет, хотя физкультуры действительно хватало. У нас была школа с углубленным изучением английского языка. Каждый день по уроку английского, иногда по два – всё как полагается! Но из-за того, что учителя английского у нас все время менялись, школьный курс я помню постольку поскольку. У каждого учителя свой подход и методика, не успеешь привыкнуть – а его уже сменил новый. Так что английским я, можно сказать, занимался потом практически самостоятельно.
-Нуикакуспехи, do you speak English?
- Говорю, и достаточно неплохо. В переписке могу напутать с грамматикой, а вот в живом общении намного свободнее себя чувствую.
- Как в твоей жизни появилась музыка, помнишь?
- Музыка была со мной с самого начала, и в этом отношении на меня очень сильно повлияла сестра. Никакого «Ласкового мая» - сразу «Алиса», «Кино, «Аквариум». Из зарубежных – Майкл Джексон, The Cure. Значительно позже появилась Nirvana. Но первой пластинкой, которую я действительно осознал, после которой я понял, что мне нравится музыка и я получаю от нее удовольствие, была «БлокАда» «Алисы». Настоящая виниловая пластинка, которую мы с сестрой «запилили» до такого состояния, что иголка скакала. Я тогда был совсем маленький – еще в школу не ходил.
- Как родители смотрели на ваши музыкальные предпочтения? Проблем не этой почве не возникало? Многие фэны[AMATORY]сегодня жалуются именно на непонимание в семье.
- Родители у нас всегда были очень либеральных взглядов, слушать музыку не запрещали, поэтому тут конфликтов никогда не возникало. Можно сказать, родители нас даже поддерживали.
- Как с отечественного рока ты переключился на более тяжелую музыку?
- Тяжеляк я начал слушать, когда мне исполнилось десять. Как-то один мой друг, который был старше меня на несколько лет, дал мне послушать аудиокассету Sepultura. Если не ошибаюсь, на ней было записано два альбома: «Arise» и «Chaos A.D.». С нее-то, родимой, все и началось. Понятное дело, сначала воспринимать такую музыку было трудно, но я все равно слушал, потому что... потому что это круто! Слушал, пытался вникать, чего-то разобрать по полочкам, хотя никакого музыкального образования у меня не было...
- А у твоих родителей?
- У нас в семье музыкальное образование только у мамы. Она долгое время работала преподавателем по классу фортепиано. У меня, как говорят родители, поначалу тяги к музыкальным инструментам вообще не наблюдалось. Зато потом словно переклинило, и оторвать меня от пианино уже было невозможно.
- С детьми такое бывает. Вчера они танкисты, сегодня космонавты, а завтра за фортепиано садятся... Как твои музыкальные пристрастия развивались дальше?
- После Sepultura в моей жизни появилась Motorhead. Еще одна кассета, которую мне дал послушать знакомый. Альбом назывался «Ace Of Spades» - который с тузом на обложке. Я им реально проникся и именно с этого альбома стал еще больше втягиваться в тяжелую музыку, начал сам покупать кассеты. Первой из купленных мною кассет была запись Metallica, называлась она «Jump In The Fire». Не помню, что туда входило: то ли сборник синглов, то ли концертник, то ли левак какой-то, потому что обложка у кассеты была абсолютно несуразная. Но не суть. Уже следующей я купил кассету с альбомом «Load» - и так постепенно пошло-поехало.
- У тебя были единомышленники или приходилось в одиночку «вариться» в музыкальном котле?
- В принципе, имелись друзья, знакомые, которые слушали такую же музыку, но их было реально мало. В школе мне никто ничего особо посоветовать не мог, скорее уже наоборот. Я тогда считался... не то чтобы хулиганом, а таким заводилой; в своем кругу общения я первым начал слушать музыку подобного плана. Так что в школе остальных за собой вел я, а сам узнавал что-то новое от детей родительских знакомых – они были старше меня и больше разбирались в этой теме.