Видимо, он был привлечен звонком в квартиру и шумом падения тела Галины Борисовны.
Прямо на пороге кухни я ударил тов. Капитонова кулаком по голове.
Он упал. Я нанес ему несколько ударов ножом.
После этого я удостоверился, живы ли тов. Капитонов и Галина Борисовна. Я пощупал у обоих пульс и решил, что оба являются мертвыми…»
– Боже, не могу поверить, – прошептала Настя. На глазах ее опять появились слезы. – Дедуля, бабушка… Он так подробно все описывает… Зачем? Зачем?! Он что, псих?!
– Читай дальше, – дернул плечом Сеня. Он стоял лицом к окну и смотрел на ночной вымерший микрорайон. – Дальше все будет понятно.
Настя снова погрузилась в чтение дикого документа:
«…Я хорошо знал квартиру Капитоновых, – писал ровным старательным почерком шофер, – из личных визитов и еще по одному обстоятельству, о котором я также расскажу ниже. Поэтому я был в курсе, где семья Капитоновых хранит свои денежные накопления, а также сберегательные книжки и драгоценности. Я быстро обнаружил данные тайники. Из тайников я достал деньги, сберкнижки и ювелирные изделия. Взяв с собой все это, примерно в 13 часов 50 минут я покинул квартиру Капитоновых. Дверь я оставил открытой, чтобы тела убитых поскорее нашли и чтобы обнаруживать их пришлось не мне.
Я спустился вниз на лифте. Вахтер внизу в подъезде, как мне и было обещано, по-прежнему отсутствовал.
Пешком я вернулся к своей машине.
Затем в течение часа я ездил в разные стороны по городу. Убийство Капитоновых произвело на меня сильное впечатление. Мне требовалось время для того, чтобы успокоиться…»
– Какая сволочь, – с отвращением проговорила Настя. – Убийство, видите ли, произвело на него «сильное впечатление»…
Арсений ничего не ответил. Он по-прежнему стоял к ней спиной, лицом к окну.
Настя потрясла головой, словно отгоняя наваждение, и снова погрузилась в записки шофера.
«…В 15 часов я, чтобы не возбуждать ничьих подозрений, как предварительно и договорился с тов. Капитоновым, снова приехал к подъезду его дома. Возле дома уже стояли «Скорая помощь» и милиция, и поэтому я понял, что факт убийства обнаружен.
Я поднялся в квартиру, где и был сразу же допрошен сотрудниками милиции по факту убийства. Впоследствии я еще несколько раз допрашивался в милиции и КГБ, но ничем не выдал себя. Должен заметить, что до сих пор никто мне никаких обвинений не предъявлял и никаких подозрений против меня не выдвигал.
Теперь я хот ел бы остановиться на том, из каких побуждений я совершил данное преступление, а также кто являлся моим сообщником по данному преступлению…»
Арсений оглянулся от окна. Он увидел через Настино пл ечо, ч то она как раз начала читать самое страшное.
Настя нетерпеливо перелистнула страничку, и Сеня поспешно отвернулся. Ему не хотелось видеть Настино лицо в этот момент. Он бо ялся е го. Он боялся ее реакции.
«…Во многом я совершил данное преступление из корыстных побуждений, – продолжала читать она. – Однако в то же время имелись люди, которые явились теми, кто толкнул меня на данный неблаговидный поступок. И главный из них – дочь покойных, Капитонова Ирина Егоровна…»
– Мама? – удивленно произнесла Настя и жалобно посмотрела на Арсения. – Не может быть… Не до такой же степени…
Арсений затылком почувствовал обращенный к нему жалобный взгляд Насти, но не обернулся. И никак не прореагировал. Ему нечего было сказать ей в утешение.
Настя снова в ужасе уткнулась в тетрадь. Слезы мешали ей читать. Слезы – и еще жуткое, гадливое, похожее на тошноту чувство.
Она почему-то поняла: то, что написано в тетради, – правда. Что мама – могла.
Она отчего-то знала, что мама – такой человек, что ради достижения своей цели не остановится ни перед чем. Даже перед убийством.
Но что ж это была за цель, что ради нее потребовалось убить родных мать и отца?
Зачем?!
«…С Ириной Егоровной Капитоновой, дочерью покойных, меня лично связывали давние и теплые отношения, – продолжала, сквозь отвращение, горе и стыд, читать Настя. – Я неоднократно выполнял ее просьбы и поручения. Она много раз ссуживала меня деньгами. Поэтому я не удивился, когда однажды, в начале февраля 1985 г., Ирина Егоровна обратилась ко мне с доверительным разговором. Разговор происходил на территории военного госпиталя в Сокольниках, куда мы с Ириной Егоровной ездили, чтобы навестить одну, как она сказала, ее подругу, а я должен был помочь донести ей до корпуса сумки с передачей.
Ирина Егоровна, предупредив, что наш разговор в любом случае должен остаться в строжайшей тайне, предложила мне совершить убийство ее родителей – Капитоновых Егора Ильича и Галины Борисовны. Гр-ка Капитонова Ирина Егоровна сказала при этом, что заплатит мне за данное преступление 6 тысяч рублей – 3 тысячи авансом, а еще 3 тысячи – после совершения преступления. Кроме того, она предложила мне взять в качестве гонорара деньги в квартире ее родителей.
Я был очень удивлен таким предложением и спросил Ирину Егоровну, а зачем ей потребовалось убивать своих родителей?
Она сказала, что, во-первых, из корыстных побуждений. Заявила, что ей надоело жить с родителями, а после их смерти все принадлежащее им имущество – квартира, дача, машина – перейдет к ней. «А ждать-дожидаться, пока они сами помрут, у меня сил уже нет», – добавила гр-ка Капитонова.
Кроме того, она в доверительной форме сказала мне, что родители узнали один факт из ее личной биографии и теперь шантажируют тем, что предадут данный факт широкой огласке. Я спросил Ирину Егоровну, что это за факт, но она засмеялась и сказала: «Много будешь знать, скоро состаришься».
Однако несмотря на то, что гр-ка Капитонова не предала в беседе со мной огласке данный компрометирующий ее факт, я подозреваю, что он заключался в том, что она в то время сожительствовала со своим знакомым, молодым человеком и товарищем ее дочери – Сологубом Евгением…»
– О боже! – воскликнула Настя. – Все всё знали! Все – вокруг!.. Даже шофер!.. А я… О, господи, дура!.. Какая же я дура!… – простонала она.
Она поняла, что больше ничему уже не сможет сегодня удивиться. Ничему!..
Чем ее теперь можно поразить!..
Она продолжала читать дневник с холодным, заледенелым сердцем, оставив на потом и осознание случившегося, и моральные оценки: какой же холодной и расчетливой гадиной оказалась ее мать!.. Она не пожалела никого: ни ее, ни Арсения, ни своих собственных родителей…
«…Хотя гр-ка Капитонова впрямую ничего мне не сказала, я догадывался о ее связи с Евгением Сологубом. Догадывался благодаря услышанным мною отдельным разговорам. Они иногда происходили в моем присутствии и велись между Ириной Егоровной и ее отцом, Егором Ильичом, а также между нею и ее матерью, Галиной Борисовной. Кроме того, данный вопрос обсуждали между собой ее родители, Егор Ильич и Галина Борисовна. При мне разговор обычно затихал или ограничивался обиняками, однако и того, что я слышал, было достаточно, чтобы, зная Капитоновых, составить свое представление о предмете разговоров. Кроме того, мне случалось несколько раз видеть Евгения Сологуба и гр-ку Капитонову Ирину Егоровну (на даче у последней) – в весьма вольных позах и полуодетых.
Безусловно, роман Ирины Егоровны и Евгения Сологуба выглядел предосудительным в глазах ее родителей. Прежде всего из-за разницы в возрасте. Несмотря на то, что Ирина Егоровна весьма хороша собой (это объективный факт, не зависящий от ее низких морально-политических качеств), ей все-таки тридцать восемь лет – в то время как Евгению Сологубу всего двадцать четыре. При этом Ирина Егоровна была, по моим наблюдениям, не на шутку увлечена тов. Сологубом. Она, можно сказать, была влюблена в него, как кошка. Однако если бы факт интимной связи между ними был предан огласке, гр-ка Капитонова покрыла бы себя неувядаемым позором, а она является членом КПСС и даже членом парткома своего министерства.
Поэтому родители требовали от Ирины Егоровны разорвать ее интимную связь с тов. Сологубом и грозили: если она не подчинится, предать факт этой связи широкой огласке. Я также у знал, что они грозились выписать ее из квартиры и лишить наследства.
Я уверен, что именно эти требования и угрозы со стороны старших Капитоновых послужили толчком для того, чтобы дочь решила убить собственных родителей…»
– Может, он бредит, а? – с надеждой, со стоном выдохнула Настя, откладывая тетрадь. – Скажи мне, Сеня, скажи! Скажи, что это бред!
Арсений ничего не ответил. Он продолжал недвижно стоять, глядя в темное окно.
И Настя поникла. «Господи, – подумала она, – только бы скорее покончить с этим! Только бы быстрее кончился этот безумный, дикий, кошмарный день!..»
«…Совершить убийство гр-ка Капитонова хотела чужими руками, – продолжала читать Настя. – А именно – моими. Она цинично заявила мне во время разговора в больничном парке: «Ведь тебе, Илья, на будущий год на пенсию выходить! И что ты получишь?! Сто двадцать, максимум, рублей в месяц! А так я тебя обеспечу до конца жизни. Еще и дочке твоей останется!..»
Не скрою, уговоры гр-ки Капитоновой оказали на меня свое действие. Я попросил время обдумать и все чаще стал приходить к мысли, что мог бы совершить преступное деяние, на которое она меня толкала. Тем более что я не питал большой личной приязни ни к тов. Капитонову Егору Ильичу, ни тем более к его супруге Галине Борисовне, которая постоянно помыкала мной, как будто я не советский человек, а какой-нибудь крепостной лакей.
Слова Ирины Егоровны крепко запали мне в душу, и во время нашей следующей встречи наедине я ей дал фактическое согласие на преступление.
Вторая, решающая встреча состоялась в середине февраля 1985 года в районе Пионерских прудов. Мы с Ириной Егоровной прогуливались вокруг пруда, и она передала мне три тысячи рублей, а после этого рассказала мне о конкретном плане убийства, как она его задумала. Я не мог не отдать должное четкости и продуманности всего ее плана.
Гр-ка Капитонова заявила мне, что в день убийства она постарается на время вывести из строя вахтера, постоянно сидевшего на входе в подъезде дома, где проживали Капитоновы. Поэтому, сказала она, я смогу беспрепятственно проникнуть в их квартиру, и никто не заметит моего появления в доме. Я спросил, как она собирается вывести из строя вахтера, и она сказала, что это не моя забота…»