[97].
В конце 1983 года начались испытания реактора РБМК на только что построенной в Литве Игналинской АЭС, и сразу же обнаружилась проблема: при одновременном входе стержней управления в активную зону возникает скачок мощности. Именно эта проблема через несколько лет станет одной из причин чернобыльской катастрофы. При этом в Игналине топливо было абсолютно свежим, реактор – стабильным, а стержни с карбидом бора свободно перемещались по всей высоте, позволяя беспрепятственно контролировать реакцию. О выявленной опасности сообщили всем задействованным в проекте министерствам и институтам, но снова ничего не изменилось. В очередном рапорте КГБ в октябре 1984 года были указаны недостатки в системах охлаждения в первом энергоблоке. До главного проектировщика на тот момент донесли всю необходимую информацию, «однако даже на строящихся 5 и 6 энергоблоках замечания не учтены»[98]. В свете этих примеров ничем не оправданной повторяющейся халатности я склонен согласиться с Анатолием Дятловым (на момент аварии он был заместителем главного инженера Чернобыльской АЭС по эксплуатации), который спустя годы после тех событий сказал: «РБМК был обречен взорваться»[99].
Глава 3Увлечение
Не помню, когда именно я впервые заинтересовался Чернобылем. В детстве до меня то и дело долетали обрывки рассказов о городе, брошенном людьми после взрыва на ядерном реакторе. Я не имел ни малейшего представления о том, что такое взрыв на ядерном реакторе, для мальчишки это было вроде строчки из научной фантастики. Но любопытство мое возбудила не эта фантастичность, а именно мысль, что где-то – в реальном мире – стоит настоящий опустевший город. Этот образ меня потряс. Я постоянно раздумывал, каково это – бродить по его улицам, оказаться в местах, которые когда-то были родными, а теперь обезлюдели, пытался представить, как здесь жили, пока на людей не обрушилась трагедия, что бы ни скрывалось за этим словом.
Но по-настоящему эта история захватила меня в 2005 году, уже в университете, когда я увидел подборку фотографий, снятых мотоциклисткой, которая в одиночку отважилась отправиться в зону отчуждения задолго до того, как поездки туда приобрели популярность (правда, позднее ее рассказы оказались фальшивкой). Я раскопал все фото, какие только смог, и известный на весь мир силуэт чернобыльской вентиляционной трубы прочно отпечатался у меня в сознании. Появившаяся в 2007 году мрачная компьютерная игра «с открытым миром» «Сталкер: Тень Чернобыля» дала мне возможность внимательно рассмотреть ландшафты, уже знакомые по статьям и фотографиям, фигурально выражаясь, почти вживую. Игра разворачивается в альтернативной истории, действие происходит среди странных, сверхъестественных аномалий, возникших в зоне отчуждения после катастрофы. У игры есть свои недостатки, но украинским разработчикам удалось с фотографической точностью воспроизвести многие узнаваемые места и передать атмосферу. Чем больше я погружался в игру, тем сильнее росло желание поехать туда и увидеть станцию своими глазами. Но студенческая жизнь богата событиями, и вскоре я переключился на другие, не менее захватывающие вещи. Потом я еще несколько раз возвращался к чернобыльским событиям, и с каждым разом во мне усиливалось стремление узнать о них как можно больше.
Переломным моментом стала Фукусима. 11 марта 2011 года в 14:46 по местному времени в 70 километрах к востоку от японского полуострова Осика (регион Тохоку) в море произошло подводное землетрясение магнитудой 9 баллов по шкале Рихтера (пятый в списке самых сильных толчков, зафиксированных в истории). Толчок вызвал 40-метровое цунами, которое, сметая все на своем пути, накрыла 10 километров суши. Катастрофа унесла жизни более 16 тысяч мужчин, женщин и детей. Почти миллион зданий было повреждено или полностью уничтожено, 400 тысяч человек остались без крова. По оценкам Всемирного банка, финансовый ущерб стал рекордным в истории стихийных бедствий и составил 235 миллиардов долларов[100]. Волна с легкостью преодолела построенную сорок лет назад, не рассчитанную на такую высоту воды защитную дамбу на АЭС Фукусима-Дайити и затопила всю местность, выведя из строя немалую часть оборудования станции, включая резервные дизель-генераторы. В момент фиксации подводного толчка операторы заглушили три реактора и запустили аварийные дизели для расхолаживания и снятия остаточного тепловыделения. Но генераторы оказались затоплены и пришли в негодность. По развороченным дорогам до станции с трудом добрались пожарные машины, но попытки подсоединить шланги к насосам для подачи воды в реактор оказались безуспешными из-за отсутствия подходящих переходников. Несмотря на героические усилия персонала Фукусимы, во всех трех реакторах произошло расплавление, а взрывы водорода серьезно повредили защитные оболочки. По своим масштабам Фукусима стала второй крупнейшей в мире катастрофой на АЭС, получив – наряду с Чернобылем – максимальный седьмой уровень по Международной шкале ядерных событий. Во время аварии три из шести реакторов на Фукусиме не работали: их заглушили для перезагрузки топлива, и, если бы не это обстоятельство, кто знает, к чему бы привела катастрофа[101].
Когда роковая волна захлестнула японскую АЭС, я буквально прилип к монитору, шаря по сети и стараясь не пропустить ни одного свежего сообщения. Я вновь и вновь ошарашенно пересматривал леденящие кровь ролики, загруженные с телефонов на YouTube теми, кому удалось спастись от этой неуклонно надвигающейся водяной стены. Она сметала всё. Землю, словно клочки бумаги, усыпали транспортные средства – от велосипедов до массивных рыболовных судов; катастрофа сровняла с землей целые города и унесла обломки в глубь суши. По мере того как ситуация на Фукусиме ухудшалась, пользователи на форумах и в блогах обсуждали, что же дальше. Станет ли катастрофа новым Чернобылем? Откуда ни возьмись на свет божий явился целый сонм диванных атомщиков, и у каждого было собственное мнение о ядерной безопасности и готовности Японии к таким инцидентам.
Оказалось, человек, которого я считал наиболее информированным, ошибался, когда говорил, что реакторы на Фукусиме практически неуязвимы и способны выдержать даже такое цунами. Как и все, я размышлял о возможных последствиях аварии для окружающей среды и жителей прилегающих к станции районов. И вдруг осознал, что, несмотря на весь свой интерес к теме, не обладаю четким базовым пониманием принципов работы ядерного реактора и надежности его систем безопасности. Гринписовцы и иже с ними громко и безапелляционно заявляли: мол, АЭС вредны, так как вырабатывают токсичные, не поддающиеся утилизации отходы. Оппоненты возражали, что в пропорциональном отношении ядерная энергетика влечет втрое меньший уровень смертности, чем угольная; что выхлоп из труб угольных станций вместе с зольной пылью выносит в окружающую среду в 100 раз больше радиации при производстве того же количества энергии; и что АЭС вообще экологически чище любых других промышленных электростанций[102].
Так кто же прав? Вокруг ядерной энергетики столько страхов и пропаганды, что несведущему человеку почти невозможно разобраться, кому верить. Мне захотелось докопаться до истины самому, и я приступил к более глубокому изучению тайн атомной энергии и потенциальных опасностей, которыми чревато ее использование. Какой пример может быть лучшей иллюстрацией, чем самая масштабная в истории антропогенная катастрофа? Я поставил перед собой задачу понять: что в Чернобыле пошло не так, почему это случилось, кто несет ответственность, чем разрешилась эта ситуация и какие уроки из нее извлечены? Первым делом я ознакомился со всеми документальными фильмами, какие смог найти. Одни казались объективными и информативными, а другие – спекулятивными, вплоть до откровенной лжи и фальсификации фактов. Еще более запутывала ситуацию недостоверность официальных советских отчетов. Следовательно, множество книг, написанных за годы, прошедшие после аварии, содержали некорректную информацию. Я увидел, что эта ставшая легендой катастрофа окружена вымыслами. Слышали о ней все, но лишь немногие знают, что случилось на самом деле. Дефицит правдивой информации только придал мне решимости докопаться до истины.
В конце 2011 года я впервые за много месяцев забрел на фотофорум и в одной из веток обнаружил рекламу тура с экскурсией в зону отчуждения. Все места были уже забронированы, но ближе к делу некоторые участники отказались. До намеченного на 8 октября выезда оставались считаные недели. Я знал, что групповые туры обычно предусматривают наличие гидов, которые водят любопытных туристов по достопримечательностям, причем, во избежание случаев вандализма, путешественников ограничивают в свободе передвижения строго утвержденными маршрутами. Тут же все предполагалось не так: участникам обещали неограниченный доступ в Припять. Я не знал никого из группы, но на тот момент (я был двадцатишестилетним безработным без гроша в кармане) решил, что должен присоединиться. Цена оказалась ниже, чем я ожидал, – 425 фунтов плюс билеты и расходы на ужин, – то есть цель вполне достижима. Разумеется, нужно было еще добраться от дома – а жил я в шотландском округе Абердиншир – до Лондона, а потом лететь в Киев и обратно, так что это увеличивало стоимость поездки где-то до тысячи фунтов. В цену входили автобусные билеты, размещение, гиды, завтрак и – подозреваю, это составляло основную часть расходов – взятки.
Где я всего за пару недель добыл тысячу фунтов? Мне пришлось продать свою первую настоящую электрогитару, блестящую алую красавицу Ibanez Joe Satriani Signature JS-100, и превосходный 105-миллиметровый макросъемочный объектив «Никон», которым я пользовался не так часто, чтобы хоть немного оправдать выложенные за него 650 фунтов. Мне было грустно расставаться с гитарой – из инструментов она была моей первой любовью, – но еще за год до того я купил ей на смену юбилейный Schecter C-1, а «Никоном» я все равно фотографировал лишь раз в несколько месяцев, так что выложил обе вещи на eBay. Из-за двух африканских жуликов продажа растянулась на несколько недель, но меня великодушно выручили родители, одолжив недостающую сумму.