Для решения этих проблем были нужны деньги, но взять их Горбачеву было неоткуда. Советская экономика находилась в состоянии свободного падения, разгоняемого резким снижением мировых цен на нефть – главный источник валютных поступлений в государственный бюджет. Спасти экономику, считал Горбачев, могли только рыночные реформы. В мае 1988 года, за девять месяцев до визита в Чернобыль, он добился принятия Верховным Советом СССР закона «О кооперации», разрешившего частным предприятиям заниматься любыми не запрещенными законом видами деятельности и фактически отменившего государственную экономическую монополию. Но этого оказалось недостаточно. Частичные реформы не смогли оживить экономику, которая и прежде страдала от дефицита продуктов питания и потребительских товаров, а теперь и вовсе вошла в крутое пике, о чем красноречиво свидетельствовали пустые полки магазинов.
Вдохновленный примером «Пражской весны» 1968 года, во время которой чехословацкие коммунисты предприняли попытку построить «социализм с человеческим лицом», Горбачев верил, что экономические реформы невозможны без демократизации политической жизни. Наблюдения за происходящим в СССР лишний раз убеждали его в неразрывной взаимосвязи политических и экономических реформ. Начатая им политика перестройки подорвала государственную монополию на частную собственность, экономический фундамент социализма, и встретила ожесточенное сопротивление представителей старого партийного руководства. В ответ Горбачев дал старт политическим реформам, которые лишали партийную верхушку монополии на власть и внедряли элементы электоральной демократии в политическую систему, в основе своей не менявшуюся со сталинских времен. Тем самым Горбачев надеялся переиграть своих консервативных оппонентов и заручиться более широкой поддержкой демократических сил в надежде, что некоторая степень политической свободы компенсирует пустые полки и экономические трудности[446].
24 февраля 1989 года, на следующий день после визита в Чернобыль, Горбачев встретился в Киеве с украинскими писателями, создателями «Народного движения Украины за перестройку», известного впоследствии под названием «Рух». Писатели поддерживали начатые генеральным секретарем экономические и политические реформы и, в свою очередь, надеялись на его помощь. На этой встрече присутствовал первый секретарь Компартии Украины, ставленник уже давно умершего Леонида Брежнева Владимир Щербицкий. Горбачев и Щербицкий, один из последних остававшихся в политбюро консерваторов, недолюбливали друг друга. Первомайский парад в Киеве, который Горбачев заставил Щербицкого провести несмотря на высокий уровень радиации, был не единственной причиной напряженности в отношениях между ними. Щербицкий не верил ни в горбачевские реформы, ни в методы, какими они осуществлялись. Он был уверен, что новый генеральный секретарь ведет страну к краху, и как-то даже бросил в разговоре с помощником: «Какой дурак придумал слово „перестройка“?»[447]
Щербицкий, как только мог – по партийной линии и с помощью КГБ, – препятствовал созданию «Руха». Вся надежда писателей была на Горбачева. Самый именитый из украинских писателей, Олесь Гончар, на встрече с ним, не стесняясь в выражениях, назвал развернутую Щербицким кампанию против «Руха» травлей. Горбачев не стал перебивать Гончара и дал ему высказать все, что он думает о главе украинской Компартии. При этом Горбачев сделал вид, что в первый раз слышит о трудностях, с которыми сталкиваются создатели движения. Во всяком случае, так воспринял его поведение Иван Драч, новообращенный борец с атомной индустрией и будущий первый председатель «Руха». «Было видно, – рассказывал Драч знакомому, который оказался информатором КГБ, – что М. С. Горбачев владел всей информацией о положении в республике, в том числе и по вопросу НДУ [Народного движения Украины], но старался представить дело так, что предварительно его об этом не информировали. Значит, он хотел услышать наше мнение. Это подход настоящего руководителя, не полагающегося только на чужие оценки. Теперь имеем надежду, что гонения на НДУ прекратятся»[448].
КГБ передал слова Драча Щербицкому. Тот, по всей видимости, сразу после встречи с Горбачевым дал указание прекратить развернутую в прессе кампанию против «Руха». И хотя партийное начальство продолжало по мере сил мешать создателям движения, «травля» после визита Горбачева резко пошла на спад. Это позволило основателям «Руха» начать подготовку к учредительному съезду, который прошел в Киеве 8–10 сентября 1989 года. Через две с половиной недели Горбачев вынудил Щербицкого подать в отставку. Украина готовилась вступить в новую эру, с приходом которой Чернобыльскую АЭС и зону отчуждения вокруг нее ждали большие перемены.
Лидеры «Руха» были самым решительным образом настроены на борьбу с атомным лобби и его сторонниками. 16 февраля 1989 года, незадолго до встречи писателей с Горбачевым в газете «Літературна Україна», печатном органе Союза писателей Украины, был опубликован проект программы «Руха». Обширный раздел, посвященный вопросам экологии, следовал в ней за разделом о социальной справедливости и предшествовал разделу, трактующему такие важные для писателей темы, как национальный вопрос, язык и культура. «Рух» призывал закрыть Чернобыльскую АЭС и остановить все работающие в Украине реакторы типа РБМК; прекратить строительство новых атомных электростанций, какие бы реакторы ни планировалось на них использовать; провести медицинское обследование населения Киева и регионов, примыкающих к Чернобыльской АЭС; принять меры по реабилитации всех пострадавших в результате аварии[449].
Вскоре после публикации программы «Руха» в СССР состоялись первые с 1917 года частично свободные выборы. В рамках ускорения политических реформ Горбачев создал новый высший орган государственной власти – Съезд народных депутатов. В него избиралось 2250 человек: одна треть от КПСС и подконтрольных ей общественных организаций и две трети – от территориальных и национально-территориальных округов. Выборы проходили с марта по май 1989 года, а открылся Съезд 25 мая. В ходе выборов развернулась ожесточенная борьба между назначенцами Коммунистической партии и представителями новых демократических движений, для которых вопросы экологии имели не меньшее значение, чем нараставшие политические и экономические проблемы.
По всему Советскому Союзу лидеры пробуждающегося гражданского общества, вдохновленные, несмотря на экономические тяготы, горбачевскими политическими реформами, дружно обращались к экоактивизму, который быстро приобретал черты эконационализма. Деятели этого политического движения связывали проблемы охраны окружающей среды с этнонациональной повесткой, и каждый представлял свою республику главной жертвой проводимой союзным центром экологической политики. Атомные электростанции в их интерпретации воплощали московский эко-империализм. В Литве, например, главным раздражителем стала Игналинская АЭС, на которой использовались реакторы чернобыльского типа. В сентябре 1988 года по инициативе «Саюдиса» – литовской общественно-политической организации, послужившей одним из образцов для создателей украинского «Руха», – около 20 000 человек образовали «Кольцо жизни», выстроившись в живую цепочку вокруг Игналинской электростанции. Литовские националисты видели в ней не только экологическую, но и культурную угрозу, поскольку, как и на Чернобыльской АЭС, на ней работали в основном русские и представители других некоренных национальностей. В Армении произошедшее в декабре 1988 года землетрясение вызвало массовые протесты, которые привели к остановке Мецаморской АЭС, построенной в зоне повышенной сейсмической активности всего в трех десятках километров от Еревана[450].
«Рух» был крупнейшей, но не единственной в Украине общественной организацией, требовавшей закрыть Чернобыльскую АЭС и оказать помощь пострадавшим от аварии. Те же требования выдвигала экологическая ассоциация «Зеленый мир», возглавляемая писателем Юрием Щербаком, пионером природоохранного движения и сторонником «Руха». В апреле 1989 года ассоциация опубликовала свою программу, центральное место в которой занимали проблемы, связанные с Чернобылем, а сам Щербак выдвинул свою кандидатуру на выборы Съезда народных депутатов СССР. Ученому и писателю, никогда не состоявшему в Коммунистической партии, пришлось конкурировать с партийными кандидатами, которые клеймили его одновременно сионистом и украинским буржуазным националистом, припоминая вдобавок, что он женат на гражданке Польши. Все это не помешало Щербаку с его экологической платформой набрать 57 процентов голосов, оставив далеко позади всех пятерых соперников по избирательному округу[451].
Юрий Щербак был далеко не единственным участником Съезда народных депутатов, в чьей программе на первом месте стояли проблемы экологии. 40 из 2250 депутатов представляли различные экологические организации, а вопросы защиты окружающей среды фигурировали в программах еще по меньшей мере трехсот из них.
Самой яркой фигурой немногочисленной, но активной депутатской группы «зеленых» была Алла Ярошинская. Молодая журналистка, избранная на Съезд от Житомирской области Украины, административная граница которой проходила в опасной близости от зоны отчуждения Чернобыльской АЭС, стала новым лицом движения за раскрытие всей правды о Чернобыльской аварии и ее последствиях. Своим избирателям она обещала уделить особое внимание Народичскому району, расположенному в семидесяти километрах к западу от Припяти и сильно пострадавшему от загрязнения. «Необходимо предать гласности последствия радиоактивного загрязнения Народичского района, которые до сих пор скрываются от населения», – говорилось в предвыборной программе Ярошинской. Оказавшись в Москве, она сделала все возможное, чтобы весь Советский Союз узнал о трагедии Народичского района и задумался о долгосрочных последствиях Чернобыльской аварии.