В апреле 1990 года, в четвертую годовщину Чернобыльской аварии в городах и поселках, расположенных поблизости от атомных электростанций, прошли митинги протеста. В Западной Украине 5000 человек вышли на митинг в Нетишине, расположенном рядом с Хмельницкой АЭС, и 3000 – в городе Ровно. Демонстранты требовали закрытия Хмельницкой и Ровенской атомных электростанций, находящихся в 120 километрах одна от другой. Протестующие, в большинстве своем украиноязычные местные жители, несли плакаты с лозунгами, направленными в основном против русского и русскоязычного персонала обеих электростанций. В Нетишине они попытались силой прорваться на территорию АЭС, но были остановлены охраной. Нетишинских протестующих поддержали рабочие местного бетонного завода: они прекратили поставки бетона для строительства нового энергоблока Хмельницкой АЭС и призвали рабочих других предприятий присоединиться к забастовке. Развитие событий обеспокоило КГБ, который предупредил партийное начальство в Киеве об опасности массовой безработицы, грозившей Нетишину в том случае, если власти пойдут на уступки и остановят Хмельницкую АЭС[462].
Украинские власти выбрали компромиссное решение. Летом 1990 года демократически избранный Верховный Совет сделал следующий шаг в направлении, заданном решением о закрытии Чернобыльской АЭС, и ввел пятилетний мораторий на строительство новых реакторов. Кроме того, парламентарии учредили специальную комиссию для рассмотрения вопросов, связанных с Чернобыльской аварией, и расследования роли московского и киевского руководства в сокрытии информации о ее опасных последствиях. Экологическое движение, таким образом, достигло своей главной цели. Впереди была трудная работа по поиску и распределению ресурсов, необходимых для реабилитации населения и территорий, пострадавших от воздействия радиации. Но лидеры массового экологического движения, пробившиеся в большую политику на волне спровоцированных Чернобылем протестов против атомной энергетики, теперь направили свои усилия в другое русло.
В октябре 1990 года в Киеве состоялся Второй всеукраинский съезд «Руха». Его председателем был переизбран Иван Драч, депутат республиканского Верховного Совета, начинавший путь в политике как активист-эколог. При этом съезд внес изменения в программу «Руха»: из его полного названия было исключено упоминание перестройки, а обозначенной в уставе главной целью движения стало достижение независимости Украины. Экологическая часть программы осталась почти неизменной, но экология перестала быть единственной темой, мобилизующей людей на массовые политические действия. Политические свободы, завоеванные под знаменем эко-национализма, позволили новым политическим лидерам открыто поднять вопрос о независимости республики. До того, как ударная волна Чернобыльского взрыва разрушит основы Советского Союза, оставалось совсем недолго[463].
Глава 20Атом и распад СССР
Теплым летним утром 24 августа 1991 года у здания Верховного Совета в центре Киева собрались несколько тысяч человек. День был субботний, выходной для большинства киевлян. Кроме них, на площади было много приезжих с разных концов Украины. Митинг проходил под лозунгами «Долой КПСС!», «Украина выходит из СССР» и «Нет фашистскому Союзу!»[464].
Пятью днями раньше, 19 августа, сторонники жесткой линии во главе с шефом КГБ Владимиром Крючковым отстранили от власти Михаила Горбачева и создали Государственный комитет по чрезвычайному положению, который должен был повернуть вспять демократические реформы. Заговорщики изолировали Горбачева на даче в Крыму, но не решились арестовать его политического соперника, харизматичного президента России Бориса Ельцина, призвавшего москвичей на защиту свободы и демократии. Войска отказались разгонять людей, вышедших на столичные улицы, и к вечеру 22 августа с путчем было покончено. Ельцин вернул Горбачева обратно в Москву, но не стал делиться с ним властью, приобретенной в результате победы над путчистами. Еще не оправившегося от шока Горбачева он вынудил уволить министров силового блока и заменить их своими ставленниками. Кроме того, российский президент запретил деятельность Коммунистической партии, лишив Горбачева последней опоры[465].
В результате удачного контрпереворота самой сильной фигурой в Москве стал Ельцин. Это вызвало тревогу у украинской партийной элиты; лидеры оппозиционных сил, в свою очередь, опасались, что сторонники жесткой линии предпримут новую попытку переворота. Оставаться в подчинении Москвы не хотелось ни тем ни другим. Как и в случае с Чернобыльской аварией, у руководства республики и оппозиции обнаружился общий враг – Москва. Вопрос заключался в том, что лучше ему противопоставить: автономию или независимость. Получив автономию, украинцы могли бы относительно самостоятельно устраивать свои внутренние дела, оставаясь при этом внутри советской системы; независимость означала полный и окончательный выход из Советского Союза. Сторонники «Руха» настаивали на независимости, партийная верхушка колебалась. Сторонники демократических реформ, собравшиеся у стены Верховного Совета Украины 24 августа, требовали от коммунистического парламентского большинства объявить о полной независимости от Москвы. Раздавались и требования призвать коммунистические власти Украины к ответу за то, что во время путча они не поддержали Ельцина, а заняли выжидательную позицию.
Тем временем в зале заседаний председатель Верховного Совета Леонид Кравчук, которого непосредственно касались обвинения в проявленной во время путча нерешительности, дал слово Владимиру Яворивскому, писателю, одному из основателей «Руха» и председателю комиссии Верховного Совета Украины по вопросам Чернобыльской катастрофы. Перед этим лидеры Народной рады – демократической оппозиции коммунистическому парламентскому большинству – передали Кравчуку несколько законопроектов с тем, чтобы он поставил их на голосование. Среди этих законопроектов была декларация независимости Украины, написанная Левко Лукьяненко, диссидентом и правозащитником, больше четверти века проведшим в заключении и ссылке. Коммунисты заявили, что проекта декларации не видели, и отказались его обсуждать. Тогда Яворивский решил воспользоваться возможностью, которую предоставил ему Кравчук, и с трибуны зачитать написанный Лукьяненко текст.
Он начал свою речь с призыва к единению: «Уважаемые депутаты, уважаемые гости, дорогой наш украинский народ! Давайте мы скажем, что сегодня не момент мести, а момент истины. Давайте скажем о том, что здесь собрались не победители и побежденные, а что, собственно говоря, все мы с вами побежденные. Сегодня нам выпал шанс прекратить распри». Вслед за этим Яворивский зачитал проект декларации, суть которой заключалась в словах: «Верховный Совет Украинской ССР торжественно провозглашает независимость Украины и создание самостоятельного украинского государства – Украины». Для многих представителей коммунистического большинства они прозвучали как гром среди ясного неба. Но депутаты-коммунисты не стали ни возмущаться, ни протестовать. Вместо этого они попросили объявить перерыв, удалились посовещаться, а снова вернувшись в зал заседаний, объявили, что готовы поддержать проект декларации. Кравчук поставил вопрос о независимости на голосование. Результат оказался неожиданным для всех: 346 депутатов проголосовали за, 2 – против и 5 воздержались. После того как 1 декабря 1991 года Акт провозглашения независимости Украины был подтвержден на всеукраинском референдуме, Украина, вторая по размеру республика Советского Союза, стала независимым государством[466].
Автор декларации Левко Лукьяненко позже утверждал, будто честь зачитать ее текст на заседании Верховного Совета была доверена Яворивскому только потому, что Кравчук решил, будто у Яворивского, который сам до 1990 года был коммунистом, больше шансов склонить в ее пользу коммунистическое большинство. «Кто такой Лукьяненко? Националист, дважды под судом, рецидивист, – много лет спустя говорил Лукьяненко, вспоминая, как люди из окружения Кравчука объясняли решение председателя парламента. – Коммунисты кто такие? Те, кто ловил националистов, садил в тюрьму националистов, и конечно смотрят на националиста Лукьяненко как на врага <…> А Яворивский – человек из большинства. Практически он близок к большинству. И поэтому, если Лукьяненко будет читать, то много коммунистов может не проголосовать. А на Яворивского все посмотрят: свой человек, ближе к ним. И поэтому вернее наберется конституционное большинство». Сам Кравчук позднее отрицал, что предпочел Яворивского из политических соображений. Так или иначе, но в тот знаменательный момент у микрофона оказался именно Яворивский[467].
Писатель и общественный деятель Владимир Яворивский возник на украинской политической сцене осенью 1989 года, выступив одним из основателей «Руха». Весной 1990 года он участвовал в выборах в Верховный Совет с программой, в которой осуждал ущерб, нанесенный Украине Чернобыльской аварией.
Противником атомной энергетики Яворивский был далеко не всегда. В своем первом романе «Цепная реакция» (1978) он воспевал строительство Чернобыльской атомной станции как триумф коммунистической модернизации и символ вступления Украины в современную эпоху. Опасения в связи с небезопасностью атомных реакторов он объявлял беспочвенными: по его мнению, они были вызваны болезненной реакцией на американские бомбардировки Хиросимы и Нагасаки, но оправданны только в применении к капиталистическому миру. Подобно нескольким другим украинским писателям, в частности, председателю «Руха» Ивану Драчу, после Чернобыльской аварии из энтузиаста ядерной энергетики Яворивский превратился в убежденного борца с ней. В романе «Мария с полынью в конце столетья» (1987), написанном после двух с лишним месяцев символического покаяния, проведенных в зоне отчуждения Чернобыльской АЭС, Яворивский демонстрирует возросший интерес к теме личной ответственности, к тому, как человек отвечает за свои поступки перед семьей, перед родиной и в конечном ит