Я сунул рацию в нагрудный карман, повернулся к Марченко и сказал:
– В общем, мы с товарищами отправляемся через пару часов. Ты предупреди народ на посту, чтобы нас пропустили.
Полковник кивнул. Наверное он еще находился под впечатлением ночной баталии.
Еще раз оглянувшись на горящий коттедж, я зашагал к машине.
Новокаин и остальные, узнав про то, что барыги в Ленинском больше нет, сокрушенно покачали головами. Перспектива таскать хабар к черту на рога не добавляла жизненного оптимизма. Утешало только то, что свято место пусто не бывает. Следовательно, и барыга в поселке скоро объявится. С другой стороны, Толика жалко – все успели привыкнуть к этому худому прощелыге в нелепом спортивном костюме.
Я был уже готов к выходу, остальные переодевались, обмениваясь всеми этими сетованиями. Наконец сопровождающие предстали передо мной, так сказать, во всей своей красе.
– Ну что, пошли? – спросил я.
Они кивнули. Новокаин первым натянул на лицо черную маску, остальные последовали его примеру, превратившись в три безликие фигуры в камуфляже. Теперь среди тех, кто будет стоять на посту, вряд ли найдется человек, который сможет их опознать. И, опять-таки, времена откровенной охоты на сталкеров давно миновали.
Мы вышли в коридор фофановского общежития, до полусмерти перепугав иностранца, который тоже встал ни свет, ни заря. Наверное, проснулся от стрельбы – предутренняя канонада и утренние взрывы могли поднять на ноги и мертвого. Я ободряюще улыбнулся несчастному менеджеру, и тот торопливо ответил улыбкой – настолько же фальшивой, насколько и широкой. Потом будет, небось, в своих Европах хвастаться, каких он здесь головорезов видал.
Чтобы не сильно смущать народ в Ленинском, мы проехали до блокпоста на машине. Вышли, разобрали рюкзаки. И спокойно двинулись в сторону шлагбаума. Солдатик, стоявший у кнопки подъема, взял под козырек. Я ответил ему кивком.
Блокпост остался позади. Впереди была песчаная дорога, уходящая в заросли ольхи и осины. Это была еще не Зона, но уже ее граница. Еще километр – и начнутся первые ловушки. Правда, в зарослях тоже зевать не надо – то и дело в них забредает всякая хищная живность.
Когда мы углубились в кусты и стало понятно, что за нами не наблюдают, сталкеры сняли маски. Вытерев потные лица, они спрятали черные личины в карманы разгрузочных жилеток.
– Ну что, командир, какие директивы теперь? – спросил Новокаин.
Я вытащил GPS.
– Каким макаром теперь лучше к Чертову Логову пройти?
Сталкер задумчиво поскреб нос, глядя на электронную карту.
– Наверное, вот отсюда, по ручейку лучше всего, – ответил наконец он.
Подошел Черный, спросил:
– Ты хочешь, как мы в прошлый раз, пройти?
– Почти что, – кивнул Новокаин. – Только чтобы не продираться через ловушки вот здесь и здесь, дадим небольшой крючок через старую вырубку.
– Там же черт ногу сломит! – покачал головой Аллигатор.
– Зато чисто. Там месяц назад Кривой ходил и только одну «карусель» нашел. В этом уголке.
– Веди, – кивнул я.
Новокаин выдвинулся во главу группы и зашагал по дороге.
Я шел вторым. И ловил себя на мысли о том, что на этот раз я воспринимаю Зону не как нечто самостоятельное, а как прелюдию к испытанию. Наверное так обыкновенный сталкер может воспринимать армейские блокпосты. Ну – опасность, и понятно, что надо поостеречься. Но главное-то еще впереди!
Миновав кустарник, мы свернули прочь от дороги и пошли перпендикулярно ей, поднимаясь на высокую пологую горку. Судя по тем картам, которые я закачал себе у военных, здесь был участок, практически свободный от всякой угрозы. А вот за горкой, должно быть, и начиналась старая вырубка, про которую говорил Новокаин.
Три минуты однообразного, утомительного подъема – и мы оказались на гребне. Отсюда начинался спуск к вырубке. То, что это была именно вырубка, было понятно и по приблизительно квадратной форме громадной плеши, и по тому, что и как там росло.
В основном, это был молодой березняк, высотой едва ли рослому человеку до макушки. Из этого зеленого кавардака, как нелепые свечки, торчали плети некондиционных сосен, вяло помахивавшие верхушками в такт порывам легкого утреннего ветерка. Кое-где высились груды обрубленных веток, успевшие уже прорасти крапивой и дикой малиной. Видны были и пни – то выкорчеванные, напоминающие выкинутых на сушу, заскорузлых и засохших спрутов, то торчащие из земли темно-серыми круглыми тумбами. Видимо, проход через эту вырубку будет и впрямь не самым приятным для ног.
– Вон там «карусель», – показал рукой Новокаин в левую от нас часть вырубки.
– Когда последний раз ты тут был? – спросил Аллигатор.
– Месяца три назад. Тогда ловушка, совершенно точно, была одна.
– Ладно, будем считать, что она единственная. Но двигаться будем как полагается, – сказал я.
И мы стали понемногу спускаться к вырубке. Несмотря на то, что теоретически здесь было безопасно, нам надо было идти, очень внимательно глядя вперед. Аномалии обычно хорошо заметны на ровной местности, вляпаться в них может только кто-то вовсе невнимательный. Но здесь, кажется, никаких проблем быть не должно – трава ровная, никаких подозрительных вмятин, никакого изменения цвета. Нормальный дерн, уже чуть пожухлая трава… Все в порядке, короче говоря.
Мы спустились к началу вырубки. Теперь стало понятно, что видимость здесь ограничивается ближайшими пятью метрами.
– Ну что, с Богом? – кивнул Новокаин и расстегнул кармашек на своем разгрузочнике. Наружу выклюнулось самое знаменитое приспособление сталкера – гайка с привязанной ленточкой-маркером. У Новокаина ленточка была ярко-оранжевая. Такую хорошо заметно и летом, и осенью, не говоря уже про зиму.
Я тоже достал гайки, не рисуясь перед товарищами своими маркерами. Да и не так они полезны здесь, в условиях пересеченной местности. В помещении – да, а вот на улице лучше, чем кусок металла с дыркой и тряпочкой, ничего не найти. Вообще, если сталкеры и поставят памятник, то разве что гайке. Но зато это будет очень заслуженный монумент. Особенно если подсчитать, сколько жизней спасли эти бесхитростные метизы!
– Значит так, народ. Движемся по дуге направо, чтобы оказаться вон у той кривой деревяшки! – рука Новокаина наметила участок на дальнем конце вырубки. Там стояла одна из несрубленных сосен – длинная – метров двадцать, и согнутая в пологую дугу. То ли ветер постарался, то ли снег.
С тихим шелестом полетели гайки. Мы бросали недалеко – метров на пять. С учетом особенностей здешней местности – это было оптимально. Четыре железяки спокойно упали вниз, наметив нам безопасный коридор шириной добрых три метра.
Нет ничего более нудного в занятии сталкера, чем вот таким образом провешивать дорогу. И даже если вокруг тебя все кишмя кишит ловушками, все равно – это серьезное испытание для нервов. Минуты все тянутся и тянутся, а ты стоишь практически на одном месте, и рука уже устала бросать злополучную гайку. И мыслей о памятнике ей уже не возникает. Скорее, окажись поблизости сей монумент, рука потянется к лому.
Мы продвинулись метров на сорок за пять минут. Это было еще более-менее нормально в условиях захламленной местности. Я бросил очередную гайку. Она описала дугу, пошла на снижение – и в этот момент «хвост» загорелся.
– О-па! Кажется, «печка»! – сказал я.
Появление препятствие несколько оживило наше продвижение. Быстренько набросав гайками расположение ловушки, мы стали отслеживать ее визуально. «Печка» нашлась между двумя замшелыми бревнами – аккуратная полукруглая вмятина в земле, на дне которой лежали раскаленные докрасна камни. Дрожь горячего воздуха над «печкой» была едва заметна.
– Отмечаю, – сказал я, занося координаты ловушки на свой GPS. Остальные сталкеры последовали моему примеру. Теперь наши навигаторы будут предостерегающе пищать, когда мы окажемся рядом с данной ловушкой.
Человеку попадание в «печку» грозило чудовищными ожогами той части тела, которой он воткнется в жерло. Я видел, как однажды споткнувшийся человек воткнулся в нее руками. Это происходило в течение пары секунд – достаточно медленно, чтобы я смог запомнить процесс навсегда. Вначале руки коснулись почвы, потом – они загорелись, как сухие деревяшки, подкосились, и человек упал на «печку» лицом. Снова вспыхнул огонь, несчастный выгнулся дугой и рухнул на спину, размахивая обугленными культяпками. Вместо лица у него был белый череп в разводах копоти и каких-то черных ошметках. Рот черепа открывался, но ни звука не раздалось, так как «печка» сожгла голосовые связки. Минута агонии – и на земле остался изуродованный труп. Это было во второй мой выход в Зону, и человек, сгоревший в «печке», угодил в ловушку только потому, что очень хотел как можно скорее проломить мне голову короткой свинцовой дубинкой. Это был неопытный молодой сталкер, которому понравилось мое снаряжение. Мне до сих пор жаль, что он так нелепо погиб. Случись ему все-таки добраться до меня, и скорее всего – балбес отделался бы несколькими ушибами разной степени тяжести.
Для большей верности мы отметили «печку» еще и на местности, соорудив вокруг нее загородку из четырех жердочек. Возможно, будет кому-то польза.
Потом мы двинулись дальше с прежней скоростью. И хотя больше ничего опасного на вырубке обнаружено не было, все равно я испытал облегчение, выбравшись на другой ее край, потому что теперь перед нами был не слишком густой сосновый бор, настолько чистый и возвышенно-прекрасный, что хотелось немедленно сколотить мольберт из подручных средств, натянуть на него любую тряпку, способную сойти за холст (да хоть собственные трусы), и малевать эти красоты природы до полного посинения и утраты человеческого облика.
Новокаин сверился со своим навигатором и показал рукой примерно на юго-запад:
– Значит, так. Три километра лесом, потом по левую руку вдоль опушки еще пять. Там ручеек будет.
– А за ручейком, собственно, и Логово, – кивнул Аллигатор.