К нашему полевому лагерю вернулся, доложил обстановку, находкой поделился, а тоннель весь серебряным светом засиял. Первая потеря случилась. Одна «шкура» в «булыжник» превратилась. Полезли мы с Кругловым собирать артефакты между аномалиями. Я один раз неудачно попал. Вперед по узкому коридору протиснулся, «чешую» подобрал, и замер. Развернуться не могу, при повороте «карусель» перед собой задену. Надо назад, по своему следу, спиной вперед, выбираться, а направление потерял при наклоне. Стою неподвижно, и только пот по спине течет.
— Круглов, — говорю, — выводи меня отсюда, командуй.
Начали разбираться, от чего считать лево, право, договорились, по моим рукам.
— Полшага назад, четверть оборота влево, шаг назад, пол-оборота вправо, два шага назад и еще на ступню. Замри, думать буду.
Эти пять метров я до смерти не забуду, четверть часа выбирался. Веса потерял килограмма три. Тельняшка мокрая, хоть выжимай. До огня дополз, руки трясутся, застежки на костюме мне Бродяга расстегнул.
— Вот сейчас бы тебе, — говорит, — глоток чифиря, да нельзя, ты недельную норму выпил, сердце убьешь. На тебе просто чаю сладенького.
И сует котелок в руки. Короче, не везло в этот день парням. Выпил я весь чай.
Котелок они у меня с трудом отобрали. Пальцы свело, по одному разгибали. Дело тем часом, к вечеру идет, а им еще до Янтаря дойти надо.
— Дома кофе попьем, с мороженым, — объявил профессор. — Завтра вместе вернемся и в подземелье слазим. Проведем модификацию в «холодце».
И смотрит на меня, как людоед-педофил на маленькую девочку.
— Нет, — отвечаю, — вы идите домой кофе баловаться, а я слажу вниз. Бывал здесь недавно, справлюсь. «Холодца» тут полные коридоры, найду подходящее место. Аскольд, и вы, ветераны, поберегитесь. Слишком нам везет в последнее время. Выбрали мы наш лимит удачи. Ради света Темной Звезды, не ходите по одному. Пока.
Сделал им отмашку клана, правая рука к сердцу прижата, на мне костюм «Долга», забавно, сколько я одежды сменил. Форма наемника, солдатский «Берилл», черный плащ и куртка, сейчас «Броня». Есть еще скафандр исследовательский, но не одевал, жалко. Ремонт у Сахарова дороже боеприпасов, ну его. Пусть он будет очень богатым, но не за мой счет. Дошли до спуска, помахал им вслед, пообещал завтра в течение дня зайти и нырнул в сумрак колодца.
Вон там, у стены, Гора мертвый лежал, вспомнил я. Зря Клерк от нас отделился. Вместе мы бы их смели шквалом огня. Или нет. Вспомнил наши потери, завыл в полный голос. Вдалеке что-то лязгнуло. Тут все время звенит, трубы гудят, «электры» трещат, холодец хлюпает. Шел нагло. Контролеров боюсь до дрожи в коленках. А кровососов и снорков — нет. Как начал их стрелять и резать легко, так страх и не появился. Умом опасность признаю, и все. Не уважаю, как и слепых собак. Убить могут, но не напугать.
С этой стороны тоже винтовая лестница есть, как и со стороны главного институтского корпуса. Когда все работало, все сотрудники лифтами пользовались, а сейчас их обломки на дне шахт валяются, и вверх и вниз надо ножками по железным ступенькам карабкаться. Даже голова закружилась, но до нижнего коридора добрался. Кляксы и мелкие лужи «холодца» повсюду. Несерьезно, дальше идем. Большой зал, металлоломом заваленный. В дальнем конце дверь в коридор. По нему идешь направо, песнь заводишь, налево — сказку говоришь. Перепутал, это кот ученый вокруг дуба. Рухнул он с этого дуба, головой сильно ударился. Тут у нас другая география. Направо подъем в главный корпус, налево лестница, между ними параллельный проход, обломками заваленный. За ними скрыт вход в пещеру разбойника и наркоторговца Паука, ныне покойного. Там, понятно, сокровища, прекрасная пленница, и путь домой, немного неисправный. Штукатурки там тонн пятьдесят, и я домой лучше пешком пойду, чем кинусь все это разгребать.
Заорал для бодрости, пусть прячутся монстры. Загремело. Кровосос напугался, в бочку забрался. Это версия. Поднялся по лестнице, по нормальным ступенькам до второго этажа, а там, на лестничной площадке, небольшое озеро «холодца». Кажется, мне повезло. Загрузил я все артефакты в аномалию, пусть улучшаются. Перелез через перила, на следующий пролет, поднялся на площадку между этажами, залез в спальный мешок, и уснул, наконец. Сверху завал, снизу аномалия, сюда уж никто не придет меня будить.
Зона, подземелья Агропрома
Дядька Семен с лейтенантом виски выдержанным баловались. Кеннеди славянскую манеру потребления крепких спиртных напитков освоил. В чистом виде, мелкими глоточками, не запивая и не закусывая. Тут из подвала спецназовцы полезли, с лицами перекошенными. Ладно, штаны сухие.
— Бизоноволки здесь! — кричат.
Понятно, зубромедведи.
— Спроси, что они видели. Может кровососа простого, — сказал Дядька Семен.
— Они не видели, слышали страшный клич. Зубромедведи напали на наш след, — доложил лейтенант, поговорив с подчиненными.
Это точно, подумал Дракон. Зубромедведь, он всегда рядом. Сидит, пьет с тобой, а потом, бац, и кинется с места. У тебя, Кеннеди, своя правда, а у него своя. И они, как те прямые, не пересекаются.
— Гони этих уродов работать! Работать, негры, солнце еще высоко! Переводи!
— Сэр Дракон, здесь всего один мулат, и это не политкоректно!
— По закону Зоны, каждый, кто убежал с рабочего места, считается негром. Ему не платят, бьют и плакать не дают. Пусть молят своего бога рабов, что у нас нет плети. Я бы их высек. Работать! Допиваем, что налито и идем на разведку.
Все спустились обратно.
— Я из тебя сделаю сталкера, лейтенант. Вперед.
— Спасибо, сэр! — с наставником за спиной Кеннеди ничего не боялся. Его уже два раза спасали от верной смерти, от собак на дороге, и от попадания в аномалию, при сборе артефактов. Доверие старому мастеру было беспредельным. Немного беспокоила встреча с монстром, но вдвоем они непременно справятся. Оптимизм — отличительная черта «зеленых беретов». Замечательно, что они со старым разбойником сразу подружились. Лейтенант представил, как он будет рассказывать историю их знакомства на предвыборном митинге своего дяди конгрессмена. Надо будет снять кольцо с русской гранаты и показывать его. А потом гранату. Весело будет.
— Ты приедешь в Америку, сэр Дракон? — спросил Кеннеди. — Я познакомлю тебя с важными людьми и помогу получить сначала вид на жительство, а затем гражданство. Хочешь? У нас самая свободная в мире страна.
— Не хочу, — сказал Дядька Семен. — Ваши налоги мне не нравятся. В гости к тебе могу приехать. Ты только, когда коридор расчистим, сам наверх не лезь и других не пускай, там может быть тоже опасно. Зона кругом.
Вышли в коридор. Дверь направо в большой зал, и в конце налево выход с другой стороны завала. Сначала прошли туда. Лейтенант, как все спецназовцы, умел работать с взрывчаткой, и видел, что завал, который они расчищали, был создан специально, направленным взрывом. Работал здесь хороший специалист. Стены целы, а по ходу не пройти. Спрятано там что-то ценное, а с зубромедведями придется драться, когда они придут. Американского солдата предстоящей схваткой не напугаешь.
Поднялись по ступенькам до второго этажа. Там на площадке бурлило море «холодца». Дальше хода нет. Никто туда не пойдет и оттуда не появится. Вернулись, пошли в большой зал. Кеннеди все снимал по пути.
Если не полезут в вентиляционную камеру, выведу их на заставу. Америке нужны нормальные парни. Они всем нужны. Везде нехватка. Это гей-петушков всегда избыток. Парадами ходят. Не хочется быть зубромедведем, лучше остаться Драконом, подумал Дядька Семен. Дошли до второй лестницы. Выбрались в верхний машинный зал. Лейтенант здесь не был, снимал все подряд. В лифтовой ствол заглянул. Там внизу перемешивалось непонятное варево. Обходя обломки, добрались до прохода к бетонному колодцу. Вмурованные в стену скобы вели к поверхности.
— За мной, готовься к бою, — сказал вполголоса Дракон и полез вверх.
Из отверстия он выскочил прыжком, готовый открыть огонь, не раздумывая.
У практиков своя школа, подумал с уважением лейтенант. Здесь могла быть засада. Он меня в очередной раз прикрыл.
Дядька Семен чуял чужой взгляд и след. Многие так умеют, только не доверяют себе. Зря. Пробежался рядом по расширяющейся спирали и нашел. Кеннеди сразу подбежал. В училище он был третьим в выпуске. В следах разбирался.
— Прошли два, два с половиной часа назад. Четыре человека, походным порядком. Один, двое, и замыкающий. Ботинок легкий пехотный.
— Наемники, дети сотни отцов от легкомысленной мамы, — ругнулся Дядька Семен, — кто-то из ваших начальников на лапу взял.
— Это лучше, чем злобные и коварные зубромедведи, — обрадовался лейтенант. — Можно догнать и захватить языка. Я умею.
— А допрашивать ты умеешь? Знаешь, каково оно, в рану сквозную шомпол засунуть и раскачивать его там? А он воет, так что уши закладывает, и воняет жутко. Как?
Кеннеди язык сразу стал не нужен. Что он может знать? Да ничего. Печальный был вокруг пейзаж, как песня должника, но, тем не менее, он наш, советский он пока. И мы его не отдадим ни НАТО, ни ОПЕК, до той поры, покуда жив советский человек.
Вот так, брат-сталкер.
— Другое непонятно, откуда они знают тропу Шрама. Никто из одиночек ее не выдаст. Нашли, значит, Иуду. Пошли по земле домой. Закат в Зоне снимешь. Редкой красоты зрелище. Где ты еще зеленое небо увидишь?
И спиной Дядька Семен взгляд ощущал. Из рощи за ними наблюдали. Ладно, привяжутся, пожалеют. Любого можно кровью умыть. Было бы желание.
— Скажи бойцам, чтоб оружие наготове держали, — сказал Дядька Семен.
— Наши разведчики говорили, что наемники и бандиты часто выступают заодно, — нейтрально заметил лейтенант, намекая, что хотел бы получить разъяснения.
— Агропром спорная территория. Все хотят ее получить после смерти прежнего владельца. Его армейцы зачистили перед выбросом и улетели.
А мы роем ход в его арсенал, подумал ирландец. Или кладовую. И сюда могут прилетать вертолеты. Не заметив, сказал последнюю фразу вслух.