О боже… Если я попрошу номер телефона, есть два варианта, и при мысли о любом из них сердце начинало учащенно биться от страха, а ладони покрывались потом. Первый: Уилсон расскажет Маркусу, что я просила номер Себастьяна, и это наведет Маркуса на подозрения, что между нами что-то было; и второй: Уилсон даст мне номер, и я вновь услышу этот голос. Через многие километры. Тот самый голос, который говорил, что любит меня, а потом отдал в руки самого гнусного человека, какого только можно представить.
Уилсон помедлил, прежде чем ответить, и по искорке в его глазах я поняла, что он на моей стороне и я могу попросить его о том, в чем так отчаянно нуждаюсь.
– Мне нужно поговорить с ним, – просто сказала я.
Уилсон несколько мгновений пристально смотрел на меня, и я поняла, что он прекрасно знает, кого я имею в виду.
– Не думаю, что это удачная мысль, – серьезно ответил он и обошел меня, чтобы вернуться за стол.
Я схватила его за плечо.
– Я тебя не спрашиваю, удачная это мысль или нет, – произнесла я настолько серьезно, что он снова удивленно уставился на меня, на мои влажные глаза и бледные щеки; мой взгляд умолял его выполнить просьбу.
Он ничего не сказал, лишь сунул руку в карман и извлек мобильный телефон.
– У тебя ровно две минуты, – сказал он, отыскивая в телефоне нужный номер. – Имей в виду, он разозлится.
Я почти не обратила внимания на последнее замечание. Дрожащими руками я взяла телефон, а сердце стучало у самого горла. Мои чувства в эту минуту были началом чего-то более мощного и совершенно необъяснимого.
Каждый гудок разжигал нетерпение.
Каждый гудок все больше отдалял меня от него, вместо того чтобы приблизить, как я ожидала.
Наконец он ответил.
– Я же просил не звонить мне по пустякам…
– Это не Уилсон, это я, – сухо сказала я.
Когда я впервые за месяц услышала этот голос, в горле встал комок. Его низкий голос. Он навеял воспоминания, которые вот уже несколько недель томились в глубинах души.
Но ответ, произнесенный холодным и отстраненным тоном, я меньше всего ожидала услышать.
– Что-то случилось с Уилсоном?
Мы не виделись почти месяц. Целый месяц мы ничего не слышали друг о друге. Целый месяц он знал, что я заточена в доме мерзавца, убийцы и наркоторговца. И ему больше ничего не пришло в голову спросить?
– С Уилсоном все в порядке, – ответила я, стараясь не расплакаться от бессилия. – Он дал мне свой телефон, чтобы я смогла тебе позвонить.
– Марфиль, все, что тебе нужно, ты сможешь попросить у Уилсона. Я уверен, он сможет тебе помочь, – перебил он.
Я посмотрела на экран телефона, раздумывая, тот ли номер телефона набран.
Когда я снова открыла рот, голос звучал как у автомата.
– Это все, что ты можешь мне сказать? – ответила я, не веря своим ушам, изо всех сил стараясь не выдать боли.
– Мне казалось, ты уже поняла, что я больше не работаю твоим телохранителем, – спокойно произнес он. – Если тебе что-то понадобится из твоей квартиры, скажи Уилсону, и он отправит мне сообщение.
– Себастьян, вытащи меня отсюда, – в отчаянии прервала его я. Казалось, что со мной говорит не человек, а какой-то робот, и я не желала знать, по какой причине он держится так отстраненно. Мне нужно было от него лишь одно, и немедленно.
– Послушай… – сказал он, и по тону я поняла, что перед ним стоит еще более трудная задача, чем та, которую на него возложили. – На днях я говорил с твоим отцом, и он сказал, что ты останешься там еще на…
– Ты сказал, что приедешь за мной, ты обещал, что вытащишь меня отсюда, найдешь способ связаться со мной и даже… – затараторила я, испугавшись собственного голоса, утирая слезы, которые уже катились по щекам, но он не дал мне продолжить, резко перебив, и эти слова причинили мне больше боли, чем весь невеселый разговор.
– Я так сказал, потому что это был единственный способ затащить тебя в самолет, – ледяным тоном ответил он. – Ты неадекватно отреагировала, помнишь? – добавил он, и перед глазами у меня встала картина нашей последней встречи: слезы бегут у меня по щекам, я выхватываю пистолет и направляю на него, требуя, чтобы он отвез меня домой. – Этот дом – самое безопасное место для тебя. Я не знал, как еще тебе об этом сказать.
– Хочешь сказать, что ты меня обманул? – повысила голос я.
Уилсон подошел ко мне с явным намерением забрать телефон, и я отошла подальше.
– Я делаю все необходимое для твоей безопасности, – сказал Себастьян. – В этом и заключается моя работа.
Несколько секунд я молчала, и за эти секунды он не добавил больше ни слова. Когда я со всей безнадежностью поняла, что он не только обманывал меня, но и не намерен приходить мне на помощь, меня охватила ярость. Я была совершенно одна. Именно так.
Когда я снова заговорила, голос звучал серьезно, из самой глубины сердца.
– Постарайся больше не попадаться мне на глаза, – сказала я. – Если я тебя увижу – боюсь, просто убью.
Я отключилась, опасаясь, что он услышит, как я падаю.
Посмотрела на телефон, с трудом сдержав желание не разбить его, как свой, запустив в стену.
Уилсон подошел ко мне, и, когда он развернул меня к себе, я поняла, что выгляжу так же ужасно, как и чувствую себя.
Я отдала ему телефон и ушла в дом.
Все уже было сказано.
7Марфиль
Бессонные ночи и отсутствие аппетита сказались и на моем внешнем виде. Мне кусок в горло не лез, в желудке словно встал ком, не позволявший съесть ничего, кроме пары кусочков из того, что каждый день приносили мне в комнату; я только ужинала вместе с Маркусом в столовой.
В иные вечера он мог быть самым галантным, любезным и очаровательным мужчиной на свете; в другие же дни обращался со мной, как с тряпичной куклой.
В тот день, например, он держался сухо и холодно. Мы едва перекинулись парой фраз, и в одной из них он сообщил, что я должна сопровождать его на вечеринку в центр города. Я должна была сделать прическу и одеться, как он скажет: в красное облегающее платье, подчеркивающее фигуру, так чтобы не оставалось простора для воображения. Мои черные волосы каскадом спадали на спину, как он пожелал.
Когда я спустилась по лестнице, он уже ждал. Он оглядел меня с ног до головы.
– Ты очень красивая, – сказал он, похотливо оглядывая мое тело.
– Спасибо, – смущенно ответила я.
До главного острова мы добрались на лодке, а там нас уже дожидался роскошный кабриолет, а кроме него еще три машины с охраной.
– Сегодня ты должна делать все, о чем я попрошу, – сказал он, прибавляя скорость и сворачивая на магистраль. Я молча посмотрела на него. – Если я велю тебе сесть, – продолжал он, – ты сядешь, если велю молчать – замолчишь, если я велю…
– Я не собака, чтобы выполнять команды! – невольно вырвалось у меня.
Маркус смерил меня ледяным взглядом.
– Нет, ты не собака. Ты гораздо важнее и ценнее любой собаки, но, если не сделаешь того, что я прошу, все мои усилия по твоей защите окажутся бесполезными.
Тон, которым он это произнес, напомнил мне прежнего Маркуса, способного причинить боль, Маркуса, который обращался со мной, как с вещью, а не как с женщиной. В последние недели он выполнял любой мой каприз, как будто я действительно что-то для него значила, как будто и впрямь испытывал ко мне какие-то чувства. Перемены в его настроении сбивали меня с толку, ведь они могли обернуться для меня самым скверным образом.
Больше я не открывала рта, понимая, что, продолжая спорить, лишь еще больше разозлю его. Я не хотела думать, чего он от меня потребует. Решила, что разберусь с этим, когда настанет время.
Маркус остановил машину перед особняком с кирпичными стенами и большими окнами. Едва мы подъехали, как подошли двое мужчин в костюмах и открыли дверцы. Из дома доносилась музыка, и я поняла, что это частная вечеринка.
– Мы не ждали вас сегодня, сэр, – сказал один из встречающих.
Маркус улыбнулся, и я поежилась от его взгляда.
– Конечно, не ждали, – заявил Маркус. – Именно поэтому я здесь, – добавил он, выбираясь из машины и протягивая мне руку.
Охранники пристально посмотрели на меня, а затем кивнули швейцару, и тот пригласил нас войти. Мани, Нуньес и Уилсон последовали за нами на почтительном расстоянии, но ни на минуту не выпуская из виду.
Едва мы вошли, в нос ударил густой запах марихуаны. Запах был столь силен, что у меня закружилась голова. Маркус схватил меня за локоть и втащил в гостиную, полную народа.
Там было много мужчин в костюмах, которые танцевали с красивыми женщинами в элегантных и сексуальных нарядах. В их одежде преобладал красный цвет, и я поняла, почему для меня было выбрано именно это платье.
Маркус провел меня через зал; мы поднялись по лестнице и оказались перед двойными дверями, по обе стороны которых стояли охранники.
Нас пропустили без разговоров, и, когда двери за нами закрылись, шум музыки смолк. Помещение, где мы оказались, было звуконепроницаемое. За круглым столом сидели четверо мужчин и играли в покер.
– Добрый вечер, господа, – сказал Маркус, подходя к столу. Все четверо удивленно подняли головы.
Маркус обхватил меня за талию и потащил за собой.
Все присутствующие напряженно вздрогнули.
– Найдется еще местечко за вашим столом? – спросил он.
Один из них, с кудрявыми седеющими волосами, откинулся назад, сжимая в пальцах сигару. Взмахом руки он дал знак другому игроку, тот тут же поднялся из-за стола, освободив стул. Затем взгляд кудрявого остановился на мне, ощупав с ног до головы, и задержался на груди.
– Кого это ты привел, Козел? – спросил он, и все присутствующие уставились на меня.
Маркус искоса ухмыльнулся.
– Разрешите представить вам Марфиль Кортес, – сказал он, усаживаясь на стул и вынуждая меня сесть к нему на колени.
– Дочка Алехандро?
Он кивнул. Подошла официантка и принесла бокал виски.
– Она самая, – подтвердил он, поднося бокал к губам.