Я покачала головой, не в силах поверить. Этому кошмару, казалось, не будет конца. Я глубоко вздохнула, вспомнив последние часы. Надо ему сказать.
– Сегодня мне показалось…
Маркус заставил меня посмотреть себе в глаза.
– И что же? – спросил он.
– Даже не знаю, как объяснить… Мне показалось, будто кто-то за мной следит…
Маркус внимательно меня выслушал и молча кивнул.
– С Уилсоном и Нуньесом ты будешь в безопасности. Вряд ли это может быть серьезнее угрозы, исходившей от Новикова, но на время тебе придется прекратить прогулки по Центральному парку.
Я смущенно кивнула.
– Сестра попросила, чтобы сегодня я спала с ней…
Маркус поджал губы.
– Только этой ночью… – нехотя разрешил он. – Понимаю, вы давно не виделись.
Он обхватил меня за талию и притянул к груди.
– Но завтра ты будешь полностью моя, – заявил он, целуя меня в губы. – Никаких отговорок больше не принимаю. Я хочу снова обладать тобой. Хочу снова ощутить блаженство, проникнув в тебя. Ты меня слышишь?
Я кивнула, пытаясь унять дрожь в руках, охватившую меня от одной мысли, что он снова мной овладеет.
Я не смогу долго этого выносить.
– Праздник – удачный повод объявить о нашей помолвке, – сказал он, взяв меня за руку, на которой не было колец. – Я хочу надеть кольцо тебе на палец, и чтобы никто не посмел его снять.
Я молча кивнула и позволила ему снова себя поцеловать.
Когда он отпустил меня, я пошла прямиком в комнату сестры.
Мой двадцать первый день рождения грозил обернуться кошмаром.
13Марфиль
Платье для этого вечера выбрала не я, равно как туфли и украшения. Нейти помогла мне причесаться, а я озабоченно оглядывала себя в зеркале.
Я выглядела веселой и всячески изображала воодушевление, которого совершенно не чувствовала, только чтобы порадовать сестру. У меня не было желания праздновать день рождения, не хотелось устраивать вечеринку, но, прежде всего, не хотелось притворяться влюбленной в человека, которого я ненавидела всеми фибрами души.
Конечно, я злилась на него, но злилась также и на себя за слабость, за то, что позволяю мужчинам контролировать все самое важное в моей жизни.
– Какая же ты красивая! – воскликнула Габриэлла, входя в комнату и восхищенно глядя на меня.
Она тоже была прекрасна – с длинными каштановыми волосами, собранными в хвост из завитых локонов, и в платье фасона «принцесса» цвета топленого молока.
Мое платье на самом деле было черным комплектом из двух частей: длинной юбки с высоким разрезом до бедра, и топа, который затягивался на спине при помощи тонкой шнуровки, сплетавшейся в красивый узор. На ногах у меня были черные босоножки с тонкими ремешками, на безумно высоких шпильках.
Несомненно, Маркус будет в восторге. По крайней мере, в большинстве случаев можно было сказать, что у него хороший вкус, хотя, конечно, когда платье выбирают за тебя, пусть даже ты и сама его выбрала бы, процесс теряет все очарование. Каким бы красивым ни было платье, я ненавидела его уже за то, что не имела возможности выбрать сама.
Маркус показался на пороге комнаты и окинул меня похотливым взглядом.
– Оставь нас на минутку наедине, – сказал он Габриэлле.
Сестра покосилась на меня, затем кивнула и вышла.
Маркус закрыл дверь и привалился к ней спиной.
– Выглядишь потрясающе! – сказал он, уставившись на мою обнаженную ногу в разрезе юбки, а затем – на грудь. – Нервничаешь?
– Почему я должна нервничать?
Он отошел от двери и направился ко мне.
– Или объявление о нашей помолвке ничего для тебя не значит?
Он стиснул пальцами мой подбородок и заставил посмотреть себе в глаза.
– Я не маленькая девочка, которую так легко взволновать, – уклончиво ответила я.
– Сегодня веди себя как подобает, – произнес он очень серьезно. – Не заставляй меня пожалеть, что я пригласил всех твоих друзей и знакомых.
Зачем он это говорит? Может, боится, что я расскажу обо всем кому-нибудь из них? О том, как он угрожал убить моих родных?
– Не понимаю, что ты хочешь этим сказать, – сухо произнесла я.
– Я ревнив. Что мое – то мое.
Так вот в чем дело?
Меня так оскорбило это замечание, что я повернулась к Маркусу спиной и собралась выйти, но он удержал меня, схватив за руку.
– Ответь, ты моя?
Я судорожно вздохнула, и перед глазами встал образ сестры.
«Ты должна защитить ее…»
Я набрала в легкие воздуха и снова кивнула.
– Да, твоя.
Он улыбнулся, но я отвернулась, когда он хотел меня поцеловать.
– Ты испортишь макияж, – сказала я с беззаботной дружелюбностью.
Он кивнул и наконец отпустил меня.
– Как только будешь готова, можем ехать.
Я кивнула и обрадовалась, когда он вышел за дверь.
Посмотрела на себя в зеркало и сказала себе, что все делаю правильно, что должна помочь родным. Что выхожу замуж за этого человека, чтобы защитить младшую сестру, а также отца, пусть я его и ненавижу.
У выхода из здания нас ждала машина с затемненными стеклами. Маркус и мы с сестрой устроились на заднем сиденье; впереди сел Уилсон, а за рулем был Нуньес.
Я понятия не имела, куда мы едем, но порадовалась, когда оказалось, что не слишком далеко.
В «Плазу», конечно, куда же еще.
Из всех мест, где мне хотелось праздновать день рождения, это было последним в списке.
Тот самый отель, где отец продал меня Маркусу. Именно в этом отеле я узнал, каким он может быть безжалостным.
Охранники открыли дверцы машины. Маркус выскочил первым, чтобы помочь выйти нам обеим. Он без колебаний встал между нами, взяв обеих под руки. Сестра была очарована им; она смотрела на него как на Санта-Клауса, а я сомневалась, что он сохранит эту маску на протяжении всей вечеринки.
Мы поднялись на крышу отеля; там было жарко, и над головами сияла полная луна.
Едва мы вышли из лифта, как меня оглушил многоголосый хор:
– С днем рождения!
Я удивилась при виде стольких знакомых лиц; здесь собрался весь мой факультет и даже те, имен которых я не могла вспомнить. Террасу заполняли серебристые воздушные шары; стены были увешаны моими фотографиями, а над ними красовался плакат с ярко-красной надписью: «21 год». Перед ним выстроилась шеренга официантов в строгих костюмах, приготовившихся разносить закуски. Я ни на минуту не сомневалась, что все это организовала сестра. Маркус наверняка дал ей свободу действий, выделил деньги, и она приложила все усилия, чтобы устроить праздник моей мечты. На столиках даже разместили миниатюрные кадры из моих любимых фильмов и подарки – годовую подписку на кабельный телеканал. Когда Габриэлла в воодушевлением показывала мне все это, я невольно рассмеялась.
– Теперь все станут такими же киноманами, как мы с тобой! – весело улыбнулась она.
Я крепко обняла ее, горячо поблагодарив.
– И такими же, как я, разве нет?
Когда я услышала голос Лайама, у меня замерло сердце. Подняв взгляд, я увидела его – он стоял возле барной стойки и улыбался.
Недолго думая, я бегом бросилась к нему, и он крепко обнял меня с тем же энтузиазмом, с каким обнимал, если мы не виделись всего три часа. Поднял меня, оторвав от пола, и закружил на руках.
– Ты даже не представляешь, как я по тебе соскучилась! – сказала я, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не расплакаться.
Меня окружили гости, чтобы поздравить, но мне совсем не хотелось покидать объятия одного из немногих людей, рядом с которыми я чувствовала себя в безопасности в этом городе. Не говоря уже о тех, кого мы оба знаем.
Я поздоровалась с Лизой и Стеллой, которые сердечно обняли меня и зашептали на ухо, как шикарно я выгляжу и как пугающе красив мой новый бойфренд.
Услышав эти слова, я огляделась и увидела у бара двух мужчин, которые потягивали вино из бокалов, при этом не спуская с меня глаз.
Меня охватила дрожь.
– А со мной ты не хочешь поздороваться? – услышала я у себя за спиной голос Тами.
Я повернулась к ней, не веря глазам.
Она только что прилетела из Лондона и стала настоящей красавицей. Ее светлые волосы были собраны в километровый хвост; стройную фигурку обтягивало синее платье, а небесно-голубые глаза смотрели так же ласково, как в день нашего знакомства.
Я горячо обняла ее, и глаза наполнились слезами, я не смогла их сдержать.
– Успокойся… – со смехом произнесла она.
– Как ты, Тами?
– У меня все прекрасно, честно, – сказала она, отпуская меня и глядя прямо в лицо. – Все останется в памяти как дурацкое происшествие, о котором я буду рассказывать внукам.
– Я чувствую себя такой виноватой… – невольно вырвалось у меня.
– С какой стати? Ведь не ты же в меня стреляла.
Да, я в нее не стреляла. Но ее ранили по моей вине, по вине моего отца, из-за его проблем, из-за того, что он втянул в них меня и разрушил мою жизнь.
– Дорогая моя…
Услышав этот голос, я застыла на месте – не только потому, что не ожидала его услышать: я могла пересчитать по пальцам на одной руке, сколько раз он был на моем дне рождения. Но появиться здесь после всего, что он мне причинил…
Я обернулась, выпустив Тами, и столкнулась лицом к лицу с отцом.
– С днем рождения! – воскликнул он и крепко прижал меня к груди.
Я застыла, словно проглотила палку. В груди бушевала ярость. Мне хотелось закричать, оттолкнуть его, высказать все, что я о нем думаю, но бесхитростный взгляд сестры и ее счастливая улыбка вынудили воздержаться от этого.
Когда он отпустил меня, мне показалось, что я увидела в его карих глазах раскаяние, но он скрылся так поспешно, что я засомневалась, не был ли он плодом моего воображения.
– Потанцуешь со мной? – спросил Лайам у меня за спиной.
Я была рада, что нас прервали, и взяла протянутую руку Лайама. Звучавшая музыка не предназначалась для медленного танца, но мне было все равно, я просто хотела уйти от отца. Лайам провел меня на танцпол, и мы стали двигаться в ритме незнакомой песни.