– Иди сюда.
– Ладно, все нормально, – ответила я, чувствуя себя полной идиоткой.
– Подойди.
Я вздохнула и подошла к столу, на котором стояла открытая аптечка.
Себастьян взял ватный тампон, пропитанный спиртом, и подождал, пока я протяну руку.
– Ты должна слушаться меня во всем, Марфиль. Абсолютно во всем. Сегодня ты заработала царапину, а завтра можешь стать причиной собственной смерти или смерти другого человека. Это не игра!
Я в негодовании отшатнулась от него и уставилась ядовитым взглядом.
– Мне осточертело, что ты считаешь, будто для меня это игра! Когда ты поймешь, что я делаю это ради мести?! Когда ты поймешь, что для меня это даже важнее, чем для тебя?!
– Никогда! – крикнул он, испугав меня. – Я никогда не смирюсь с твоим решением! Никогда не прощу, что ты подвергаешь себя опасности, когда тебя наконец спасли!
– Именно поэтому тренировать меня должен не ты, – отчеканила я.
– Ох, и снова ты ошибаешься, – сказал он, подходя ко мне и нависая надо мной, так что его лицо оказалось в нескольких миллиметрах от моего. – Я намерен загонять тебя так, чтобы ты хорошо подумала, стоит ли месть таких мучений.
– Это угроза, Себастьян?
– Это факт, – ответил он, отходя к матам. – А теперь иди сюда, и начнем сначала.
Я в ужасе посмотрела на протянутую руку. Он скептически поднял брови.
– Или ты думаешь, крошечная ранка на руке заставит меня отменить все задуманное на сегодня?
Я глубоко вздохнула. А ведь он и правда отнесся к заданию всерьез. Вот гад!
– Иди сюда.
Я вернулась к нему, и он два часа промывал мне мозги, рассказывая, какую опасность таит в себе оружие, заставил выучить названия всех деталей: что такое спусковой крючок, предохранитель, боек, ствол, мушка… Я разбирала и собирала пистолет четырнадцать раз. Когда же наконец Себастьян остался доволен результатом, он потащил меня к боксерскому мешку.
Он закончил урок, совершенно меня измочалив, я стянула перчатку и увидела пятна крови на ладони. Маленькая царапина превратилась в полноценную рану, но Себастьян даже внимания не обратил.
– Как следует продезинфицируй спиртом и наложи повязку, – сухо и отстраненно сказал он. – Встретимся завтра здесь же в шесть утра.
Он вышел, не сказав больше ни слова, а я, вконец измученная, сползла на пол.
«Ты думаешь, что сможешь заставить меня отказаться от цели просто грубостью? – подумала я. – Мне казалось, ты достаточно хорошо меня знаешь, Себастьян Мур».
В ту ночь кошмары мне не снились. Полагаю, потому что я совершенно вымоталась; хотя, когда без десяти шесть зазвонил будильник, у меня возникло желание вышвырнуть его в окно, снова уснуть и досмотреть сон про водяные пистолеты, который повторялся раз за разом.
Я надела черные легинсы и спортивный бюстгальтер, которые мне выдали. Со дня приезда сюда вся моя одежда была либо с чужого плеча, либо из секонд-хенда. Но в конце концов мне удалось уговорить их купить несколько новых вещей; я терпеть не могла носить одежду, которую выбирала не сама, как в те дни, когда находилась в руках Маркуса, но сейчас выбора у меня не было.
Когда я вошла в зал, Себастьян уже был там, в спортивных штанах и футболке. Он молотил кулаками грушу с таким энтузиазмом, словно избивал злейшего врага.
– Грезишь, что вместо груши мое лицо?
Он остановился, взял полотенце, чтобы вытереть лоб, и повернулся ко мне.
– Я грежу о тебе во сне, слоник.
На секунду я остановилась, чувствуя, как краснею.
– Наверняка во снах я действую тебе на нервы так же, как и наяву.
Я попыталась избежать его взгляда, отойдя к шведской стенке, и начала разогреваться.
– По правде говоря, нет. Ты не действуешь мне на нервы, а умоляешь сделать с тобой все, что я хочу.
Мы смотрели друг на друга, и я невольно сглотнула, когда он приблизился. Его губы оказались так близко, и я подумала, что он меня поцелует.
– Дай мне руку.
Я растерянно заморгала и отступила на шаг.
– Все нормально, – ответила я, пряча руку за спиной, но он схватил меня за плечо и притянул к себе, чтобы осмотреть рану, выглядящую намного хуже, чем вчера.
– Ты хорошо ее продезинфицировала?
Я молча кивнула. Его запах пьянил меня, а бицепсы оказались прямо перед моими глазами. Меня охватило желание протянуть руку и погладить их, а затем прикусить зубами – они были слишком крепкими, слишком опасными для моего душевного здоровья.
– Сегодня я научу тебя стрелять, – заявил Себастьян. – Умение разбирать и собирать оружие ничем тебе не поможет, если ты не умеешь им пользоваться. Хотя, честно говоря, стрельба по цели – последнее, чему я хотел бы тебя научить.
Он выпустил мою руку, и все тело сверху донизу охватил нестерпимый жар.
– А чему ты хотел бы меня научить?
Себастьян улыбнулся. Это была первая его улыбка, обращенная ко мне с тех пор, как мы снова увиделись после двух месяцев разлуки, и я почувствовала, что задыхаюсь.
– Оставим это для другого раза.
Он отошел от меня, и я осталась сидеть, боясь, что так и не сумею восстановить дыхание.
Он что, специально издевается?
Проверяет мою реакцию?
Он достал из шкафа оружие, и я подумала: а вдруг потом, когда все закончится, у нас еще будет шанс?
Хотела ли я этого?
Конечно, хотела. Я желала, любила его, это уж точно. Как бы я на него ни злилась, как бы ни ненавидела в эту минуту. В конце концов, Себастьян – единственный мужчина в моей жизни, который относился ко мне как к равной, защищал от всех мерзавцев и оберегал лучше, чем кто-либо другой.
И, черт возьми, как же он хорош.
– Пошли в тир.
Мне было известно, что здесь есть тир, поскольку иногда они проводили там долгие часы. Туда мне тоже ходить запрещалось.
Я последовала за Себастьяном по коридору до открытой двери на крутую лестницу.
– Осторожно, – предупредил он, внимательно следя, чтобы я не споткнулась на ступеньках.
Спустившись, я убедилась, что тир совершенно звуконепроницаем и там довольно темно. Он выглядел как тиры, которые я видела в кино, с нарисованными человеческими фигурами и огневой позицией. Еще там были мягкие гасящие наушники, предохраняющие перепонки от громких выстрелов, а также… кое-что еще.
Там было три стойки для стрельбы, и Себастьян повел меня к последней.
– Начнем сначала, – сказал он, вынимая оружие из кобуры и протягивая мне. – Что ты прежде всего должна сделать?
– Посмотреть, заряжен ли он, – ответила я, одновременно проверяя это.
После того как вчера целый день разбирала и собирала пистолет, я знала его устройство наизусть и гордо и верно ответила на все вопросы Себастьяна. Пока не дошло до последнего…
– Что такое полуавтоматический пистолет?
– Ты меня этому не учил, – поморщилась я.
– Полуавтоматический пистолет сам перезаряжается после каждого выстрела, но, чтобы выстрелить, надо каждый раз нажимать на спусковой крючок.
Я кивнула.
– Что-то вроде автомата?
– Нет, автомат – это автоматическое оружие, потому что стреляет безостановочно, пока нажат спусковой крючок. Есть еще охотничьи ружья, винтовки. Хотя вряд ли ты в ближайшее время отправишься на охоту.
– Мой отец и Маркус – опытные охотники. Интересно, что бы они сказали, узнав, что я собираюсь обратить оружие против них?
Я понятия не имела, откуда взялись подобные мысли, но чувствовала удовлетворение, представляя себе эту картину. Слабые, полумертвые от страха, дрожащие, словно в их сердца целятся не меньше полусотни ружей.
«Ну и как ты себя чувствуешь, папа? – подумала я. – Как ты себя чувствуешь, оказавшись по другую сторону?»
– Марфиль, – окликнул меня Себастьян.
– Прости.
Он с минуту поколебался и положил пистолет на столик рядом с наушниками.
– Как у тебя дела с психологом?
Эта женщина понятия не имела, что значит быть чьей-то игрушкой.
– Отлично, она мне очень помогает, – соврала я.
Конечно, она не могла мне помочь, потому что я не рассказала ей и о половине произошедшего со мной, а тем более о причинах бури у меня внутри.
Себастьян кивнул; его карие глаза встретились с моими.
Он знал, что я что-то скрываю, он не был идиотом. Так что с ним надо быть особенно осторожной.
– Надень наушники и встань передо мной, – велел он. Я подчинилась.
Он обнял меня сзади, выставил пистолет перед моим лицом и прицелился.
– Именно такую стойку ты должна принять, когда собираешься в кого-то прицелиться. Никогда не забывай об опорной руке и никогда не клади палец на спусковой крючок, пока не будешь уверена, что выстрелишь.
Я кивнула, стараясь сосредоточиться на сказанном. Он дышал мне в ухо, и это вызвало в мозгу короткое замыкание.
– Этот заряжен, – сказал он мне, меняя пистолет и протягивая другой, лежавший в том же футляре. Пока Себастьян отходил в дальний угол, я перевела дух. – Когда соберешься стрелять, как следует прицелься.
Я почувствовала, как адреналин туманит зрение… Почему меня это так возбуждает, если я ненавижу все, что имеет отношение к оружию? От человека с пистолетом в руке ничего хорошего ждать не приходится, но в эту минуту…
Я чувствовала себя всемогущей.
И мне нравилось это чувство.
Себастьян немного поправил мою позу и снова встал у меня за спиной.
– Давай, слоник, нельзя раздумывать целую вечность.
Я глубоко вдохнула. Представив на месте фигуры без лица Маркуса, выстрелила.
Сильный удар в плечо, и грохот чуть не оглушил меня, несмотря на наушники. В моих руках – невероятный выброс энергии, отголоски которого ощущались во всем теле, до последнего волоска. Я снова выстрелила, на этот раз полностью сосредоточившись на цели.
Я хотела всадить все четыре пули в сердце или в голову, мне было все равно. Я стреляла в манекен, представляя на его месте Маркуса. Я жаждала убить его, чтобы и духу его не осталось.
Когда я закончила стрелять, все тело гудело от адреналина. Но, едва я положила пистолет на стол, у меня задрожали ноги.