Я почувствовала устремленный на меня взгляд Себастьяна и медленно повернулась к нему.
Он стоял, прислонившись к стене и скрестив руки на груди. Он снял наушники, а я сняла свои.
– Ну и как ты…
Я не дала ему закончить фразу.
Я бросилась к нему, и наши губы встретились.
– Мар…
– Молчи… – перебила я, позволив телу взять верх над разумом.
Он этого не ожидал, это ясно, но отреагировал моментально. Он обхватил мою голову руками, наши языки переплелись, и я уперлась спиной в стену, к которой он прислонялся несколько секунд назад.
Когда он прижал меня к стене, я почувствовала его возбуждение буквально за пару секунд. Мы оба оказались в слишком сложном положении: я сожалела, что не могу дать отпор, когда мне причиняют боль, а он злился, наблюдая, как я занимаю его место.
Чего только не вытворяет человеческий разум!
Себастьян поднял меня на руки, усадил на соседний пустой столик и крепко прижал к себе. Грохот выстрелов сменился звуками поцелуев. Его губы спустились к моей шее, а язык лизнул так нежно, что у меня мурашки пошли по коже.
Но я не хотела терять над собой контроль. Я хотела все чувствовать, хотела владеть собой.
Я слезла со столика и повернулась к Себастьяну.
Он вопросительно посмотрел на меня, и от следующего своего действия я почувствовала свою власть над ним.
Мои руки опустились к ремню его брюк, и я расстегнула его под затуманенным от желания взглядом Себастьяна.
– Марфиль…
– Молчи… – перебила я.
Я расстегнула ремень и бросила его на пол; затем приспустила его брюки и опустилась перед ним на колени.
В ту же секунду его напряженный член уперся мне в лицо.
Меня радовало, что в этой позе он мог лишь вцепиться руками мне в волосы.
Я не собиралась раздумывать, что это означает; я чувствовала облегчение, видя, что он не может меня коснуться, а потому продолжила делать то, что так хотела.
Я приспустила его трусы и сжала правой рукой напряженный член, одновременно покрывая поцелуями его живот и напряженные мышцы чуть ниже…
Я посмотрела наверх, держа его член в нескольких сантиметрах от губ, и увидела, что Себастьян просто сходит с ума от желания.
Пару раз лизнула его член, и Себастьян застонал.
Я взяла его в рот и начала посасывать, воспользовавшись той энергией, которую получила, представляя, как убиваю врага.
«Ты трахнул меня, но его тебе не трахнуть», – подумала я.
Чем сильнее он стонал, тем настойчивее я становилась. Мне было неважно, что я потеряю контроль над собой; мои губы не подверглись насилию, они принадлежали только Себастьяну.
Он притянул мою голову обеими руками, и я принялась сосать, доставляя ему удовольствие.
– Марфиль… – прошептал он, закрыв глаза. – Я скоро кончу.
Я на секунду остановилась. Он открыл глаза и посмотрел на меня.
– Сделай это мне в рот.
После этих слов он потерял последние остатки самообладания.
Его член снова вошел в меня, и все перешло на следующий уровень. Меня не смущало, что теперь он действовал грубее или что он сам выбирал ритм. Не смущало, потому что на этот раз я была согласна.
Когда он кончил, я почувствовала, как он расслабился, откинувшись на столик, измученный и лишенный сил. Из-за меня, от моих ласк… Я провела пальцами по губам, позволив ему заключить меня в объятия.
Он поцеловал меня, глубоко запустив язык, а затем отстранился и снова усадил меня на стол.
– Теперь твоя очередь, – сказал он, потянувшись к моим легинсам.
Но я резко остановила его.
– Нет, Себастьян. Не надо.
– Я хочу, чтобы ты тоже кончила от моих губ, и не успокоюсь, пока ты этого не сделаешь.
Меня возбудили его слова, но я не хотела, чтобы он это делал.
Я слезла со столика и отошла к противоположной стене.
– Я правда этого не хочу.
Себастьян остановился и пристально посмотрел на меня. Его возбужденный взгляд снова стал серьезным.
– Почему ты это сделала? – спросил он.
Я пожала плечами.
– Захотелось.
– Это прекрасно, и я хочу вернуть тебе долг, – повторил он, снова склоняясь надо мной, но я опять отшатнулась.
– Не стоит, правда. Остановись… – потребовала я с самым серьезным видом. – Я не хочу, чтобы ты это делал, понимаешь?
Себастьян выглядел страшно обиженным, и я поняла, что испортила ему все удовольствие.
Я потянулась к нему и крепко обняла.
– Ты должна рассказать мне, в чем дело.
– Расскажу, только дай мне время, пожалуйста.
Он погладил меня по волосам и кивнул.
– Хорошо.
– Ну что, продолжим урок? – спросила я с легкой улыбкой.
– Продолжим.
22Себастьян
Что-то было неладно с Марфиль. И дело не только в следах ударов и истязаний, оставленных этим сукиным сыном. Время от времени я замечал, как она смотрит на боксерский мешок или на мишень в тире. Даже когда мы вместе ужинали, она, казалось, пребывала в иной вселенной.
Что-то с ней явно было не в порядке.
После невероятного минета, который она мне сделала, заставив забыть обо всем, наши отношения, казалось, немного изменились. Ее постоянные вспышки гнева становились все реже, пока наконец совсем не исчезли.
По утрам мы тренировались в спортзале, а если я не проявлял инициативы, это делала она и в конце концов оказывалась в моих объятиях. Вот только мы никогда не доходили до финала.
Она не позволяла мне раздевать ее или прикасаться к ней. Я мог лишь целовать ее и гладить, а когда решил поговорить на эту тему, она тут же стянула с меня брюки и принялась возбуждать рукой и нежными движениями губ. Не то чтобы у меня были причины жаловаться, но я все же хотел другого. Я хотел ее, хотел целиком.
Сексуальное напряжение, которое мы испытывали в эти моменты, было явно нездоровым. Желание рождалось не из чистого чувства, а из ярости, перешедшей в нечто иное, и это пугало меня сильнее всего. Я любил ее, любил эту девушку.
Однажды ситуация вышла из-под контроля, и я взорвался, ведь я все-таки мужчина и боялся, что мои подозрения подтвердятся, и потому, черт побери, что я любил ее, она была мне необходима.
Каждый вечер мы запирались в зале собраний и планировали операцию. Марфиль должна была войти в клуб, выдавая себя за клиентку, а скрытая камера будет записывать все, происходящее там после захода солнца.
Ее миссия была проста: выяснить, верны ли подозрения, и выявить места, где осуществляется торговля женщинами и девочками, которых заставляют заниматься проституцией или продают влиятельным людям – скажем, арабским шейхам или иностранным бизнесменам. Список бесконечен.
– Возможно, тебе придется выдать себя за… – начал Рэй и замялся. – Ну, ты понимаешь…
Марфиль, похоже, не поняла, что он хочет сказать, и я стиснул зубы.
– За проститутку, – пояснила Кэрол, поднесла сигарету к губам и выпустила струю дыма, нисколько не заботясь о том, что остальным придется два часа дышать этой гадостью. – Вполне вероятно, что ты окажешься в ситуации, когда придется сыграть эту роль…
Марфиль побледнела, но все же кивнула.
– Никто до тебя и пальцем не дотронется, Марфиль, – заверил я, несмотря на предупреждающие взгляды остальных. – Если что-то пойдет не так – одно твое слово, и мы тут же вытащим тебя оттуда.
– Конечно, конечно, – сказала Кэрол, затушив сигарету в пепельнице. – Ты можешь прервать операцию в любую минуту, когда почувствуешь, что не справляешься, но бросить все на полпути…
Я стукнул кулаком по столу, чтобы заставить ее замолчать, и все невольно вздрогнули.
– Когда захочешь уйти, только скажи, и мы тут же появимся.
Марфиль бросила на меня предупреждающий взгляд.
– Этого не понадобится, – ответила она, переводя взгляд на Кэрол. – Я сделаю все, что в моих силах, чтобы добиться нашей цели и запереть Маркуса в тюрьму, обещаю. Я вас не разочарую, уж поверьте.
После всего, что ей довелось пережить, она еще боится кого-то подвести? Господи, мое терпение лопнуло.
– Можно тебя на пару секунд? Надо поговорить, – сказал я, вставая.
Марфиль посмотрела на Кэрол, затем на Рэя. Оба кивнули, пожав плечами.
От того, что она просит у них разрешения, я разозлился еще сильнее.
– Наедине, – подчеркнул я, поворачиваясь к ним спиной, и вышел в коридор, дожидаясь, пока она последует за мной.
Мы пошли к моей комнате, я вошел и подождал, пока она тоже войдет, а потом запер дверь на ключ.
– Себастьян…
Я пересек разделявшее нас расстояние и страстно поцеловал ее, крепко прижав к себе. Мне хотелось запереть ее здесь, чтобы защитить. Она же мечтала покинуть эти стены, в которых были заперты мы оба, побыстрее убраться отсюда.
Ее дыхание участилось, я потянул ее к кровати и усадил, не переставая говорить.
– Себас…
– Никто до тебя не дотронется, Марфиль, – сказал я, срывая с нее белую футболку. – Никто не тронет тебя даже пальцем. Надеюсь, ты понимаешь – если в клубе что-то случится, я тут же выломаю дверь и убью любого, кто посмеет косо на тебя посмотреть.
Мои губы заглушили ее слова, и адреналин, злость и все, что во мне скопилось, наконец-то сосредоточились на ней.
Сначала казалось, все идет хорошо. Мои губы на ее животе, мои губы на ее прекрасной груди, мои губы между ее бедер поднимались все выше и выше, пока не добрались до влажных трусиков.
– Остановись, – сказала она, когда я попытался оттянуть их.
– Почему? – спросил я, снова поднимаясь к ее животу.
Когда я слегка прикусил ее бок зубами, она глубоко вздохнула. Я вдыхал ее запах. Даже не прикоснувшись к ней, я понял, что она готова…
Куда подевалась та Марфиль, которая умоляла сделать ее моей?
Куда подевалась эта девушка?
– Не могу… – прошептала она, отшатнувшись.
– Почему? – раздраженно выкрикнул я.
Меня переполняли отчаяние и ярость – не на нее, а на самого себя, ведь именно я это допустил. Я виноват в том, что этот урод причинил ей боль, и теперь она не хочет, чтобы я к ней прикасался… Именно эта реальность, эта правда, которую я все еще не мог принять, не мог даже говорить о ней и упорно отвергал, мешала нам двигаться дальше. Та самая правда, из-за которой Марфиль больше не была ни той невинной девочкой, какой я знал ее несколько месяцев назад, ни жизнерадостной, полной жизни девушкой, мечтающей пойти на вечеринку и сделать татуировку.