И все-таки Торбэк был счастлив. Он с еще большим усердием проводил в приюте все богослужения. Стал снова часто молиться на ночь, но теперь это были иные молитвы; чувство страха прошло, и не защиты от опасности просил он теперь в молитвах небесному владыке…
Молодые люди обменивались, и то не всегда, короткими фразами.
— Добрый день, отец Торбэк. Как ваше самочувствие?.. До свидания, отец Торбэк, — говорила она.
— Добрый день, Сэцуко. Как вы себя чувствуете? До свидания, Сэцуко, — отвечал он.
Но и этот короткий обмен приветствиями доставлял большое удовольствие Торбэку. С каждым днем Сэцуко все больше нравилась ему. Никакая другая девушка уже больше его не интересовала. Он перестал заигрывать с молодыми воспитательницами и тем более приглашать их на прогулки в лес и тискать. В его мыслях жила одна Сэцуко. Но дальше банальных фраз дело у него пока не шло.
Вскоре, однако, счастье улыбнулось Торбэку.
Церковь святого Гильома устраивала весной и осенью однодневные загородные прогулки-пикники, чтобы способствовать сближению прихожан и заодно хоть немного развлечь священников, лишенных обычных земных радостей. Этой весной было решено совершить прогулку на полуостров Миура. Около ста прихожан вместе с церковнослужителями на двух автобусах ранним утром отправились в путь. Сэцуко тоже участвовала в поездке.
Строго говоря, Торбэк в церкви святого Гильома был еще новичком. У других священников среди прихожан уже было много знакомых, а он мало кого знал и чувствовал себя одиноким. Конечно, с ним все были приветливы, но это была простая любезность. А вот вокруг Билье и Городи все время толпились люди.
Сэцуко тоже была новичком в приюте, а в церкви ее почти никто не знал. Таким образом, Торбэк и Сэцуко были как бы в одинаковом положении.
В прогулке принимала участие и Эбара Ясуко. Сейчас она сидела рядом с отцом Билье и вела с ним оживленный разговор. Всем это казалось вполне естественным. Они ведь совместно переводили библию.
Ясуко заметила среди участников пикника красивую молодую японку. Но она не придала ее присутствию значения: для нее Сэцуко была одной из многих прихожанок, которая к ней не имела прямого отношения.
К полудню автобусы прибыли на полуостров Миура. Здесь все участники разбились на несколько групп. И получилось так, что Торбэк и Сэцуко остались одни.
Многие пошли собирать ракушки, кое-кто затеял игру в прятки, несколько человек поехали на лодке на островок Сирокэ. Сбор назначили на четыре часа дня.
Ясуко с каноником Билье отправились на небольшой лесистый холм у берега моря. Дорога шла в гору, и поэтому к ним никто не присоединился. Вдоль тропинки тянулись густые заросли. Когда они, взявшись за руки, поднялись на вершину, перед ними открылся вид на залив. Ясуко даже вскрикнула от восхищения и прижалась к своему спутнику. В заливе стояла мертвая зыбь. У берега темными поплавками чернели лодки. Вдруг отец Билье, положил руку на плечо Ясуко, сказал:
— Смотри!
По берегу залива шли белокурый мужчина в черной сутане и черноволосая девушка в светлом платье.
— Это же Торбэк, Билье-сан! — воскликнула Ясуко.
— Тише! Не надо подсматривать, надеюсь, и они этого делать не будут. — И он повел свою спутницу другой дорогой.
После этой прогулки Торбэк и Сэцуко стали встречаться почти каждый день. И конечно же, они ездили на ночные прогулки в лес. Все было как прежде с Юкико: лес молчал, вокруг стояла тишина, тихо плескалась вода у берега, только партнерша у Торбэка была другая.
Сегодня Торбэк решил действовать смелее. Он взял девушку на руки и унес в траву.
После долгого поцелуя Сэцуко, блаженно улыбаясь, спросила:
— А вы меня действительно любите?
Торбэк понял. Японское слово «аи» — любовь — он постоянно повторял во время проповеди. В данном случае это слово относилось не к богу.
— Да, Сэцуко, очень.
— Правда?
— Клянусь!
Клятва в устах священника — это высшее подтверждение правды, и этим восклицанием Торбэк выразил искренность своего чувства к Сэцуко.
— Я рада, — прошептала Сэцуко.
Торбэк прижал девушку к себе.
— Да, да, Сэцуко, это правда.
— Скажите еще раз, что вы меня любите.
— Люблю, — повторил Торбэк.
Вокруг по-прежнему было тихо. Только слышался плеск воды у берега.
— Можно?.. — горячо прошептал Торбэк.
Сэцуко не поняла, о чем спрашивает Торбэк. Он еще плохо изъяснялся по-японски, и некоторые слова она невольно пропускала мимо ушей.
— Можно? — повторил Торбэк.
Сэцуко поняла его намерения лишь тогда, когда они стали слишком ясны.
— Нельзя!
Она мгновенно выскользнула из его объятий, причем сделала это так резко, что Торбэк растерялся.
— Нельзя! — поправляя юбку, повторила девушка. Но во второй раз это слово она произнесла мягче.
Неожиданно Торбэк стал на колени и начал неистово молиться, все время осеняя себя крестным знамением. Сэцуко ничего не могла понять. Она стояла в растерянности, не зная, что делать.
А Торбэк, склонив голову, продолжал молиться, будто хотел у ночного звездного неба выпросить прошение за какие-то тяжкие грехи.
И вдруг он зарыдал. Сэцуко совсем растерялась. Она ласково обняла за плечи плачущего Торбэка и стала гладить его белокурые волосы.
— Только не здесь! Я не хочу здесь. Лучше в доме… — дрожа от стыда и волнения, шептала девушка.
— В доме? — будто не понимая этого слова, переспросил Торбэк.
— Да, в другом месте.
Прошло несколько дней. Однажды поздно вечером, возвращаясь из города с покупками, Ясуко увидела у себя во дворе автомобиль.
Думая, что приехал отец Билье, она поспешила к машине. Но что это? В машине сидела какая-то женщина, по-видимому молодая, узнать ее в темноте было трудно. Ничего не понимая, Ясуко направилась к дому. У дверей она увидела высокого мужчину. Мужчина пошел ей навстречу. И тут Ясуко узнала Торбэка.
Ой! — воскликнула она и остановилась. — Это вы, Торбэк-сан?
— Добрый вечер, Эбара-сан, — тихо поздоровался Торбэк.
— Добрый вечер. Что случилось? Так поздно?
Торбэк замялся.
Только теперь Ясуко вспомнила о девушке, сидящей в машине.
— Скажите, это ваша приятельница? — бесцеремонно спросила она у Торбэка и ухмыльнулась.
Тот снова замялся, но потом тихо ответил:
— Да.
— Зачем же вы оставляете ее одну? Зовите сюда, в дом. Сегодня отец Билье не приедет.
13
Торбэк и Сэцуко вошли в дом. Ясуко не забыла закрыть дальнюю комнату раздвижной перегородкой — видно, там и сейчас кое-что хранилось.
Сэцуко почти силой затащили в дом, и теперь она стояла растерянная, не зная, о чем говорить.
— А я вас знаю, — нагло рассматривая девушку, сказала Ясуко.
— Да? Я работаю в приюте.
— Нет, я вас видела не в приюте, а в более приятном месте.
— Где же? — удивилась Сэцуко.
На пикнике.
— Неужели? А я вас там не видела. Вы меня извините, пожалуйста.
Молодость и красота девушки вызвали у Ясуко легкую зависть.
— Вы и не могли меня видеть. Знаете почему?
Сэцуко вопросительно посмотрела на хозяйку дома.
— Я поднималась на холм, а вы с Торбэк-саном шли в лес. Ну, а что было дальше, я не знаю… — игриво засмеялась Ясуко.
Щеки Сэцуко покрылись румянцем.
— Ой! Вы видели нас там? Мы гуляли по берегу залива.
— И только? — продолжала с усмешкой допытываться Ясуко.
— Я слушала святые притчи. Это так хорошо! Вокруг такая чудная природа и тут же умиротворяющее божье слово.
— Ну конечно, особенно когда вдвоем. Правда, Торбэк-сан?
Торбэк чувствовал себя неловко, он не знал, как надо себя вести в таких случаях, и только добродушно улыбался.
— А знаете, Торбэк-сан, — продолжала Ясуко, — ведь произносить божье слово можно не только на берегу залива, но и у меня. Вы приходите сюда вместе.
— К вам можно приходить? — радостно спросила Сэцуко.
— Разумеется. У меня вы можете чувствовать себя как дома. Мы. с отцом Билье занимаемся здесь переводом библии. Конечно, когда мы работаем, это неудобно, но в остальное время, милости прошу.
— Благодарю вас, — сказал Торбэк.
— Кстати, — обратилась Ясуко к священнику, — вам сейчас что-нибудь от меня нужно?
— Да я вот насчет одежды… — смущенно проговорил Торбэк, показывая на свою сутану. — Отец Билье всегда здесь переодевается, позвольте и мне это сделать.
— Ну, разумеется! Отец Билье поручает мне даже отдавать свою сутану в чистку. Я понимаю, что в таком облачении не очень-то удобно гулять с девушкой. Пожалуйста, оставляйте сутану всегда у меня.
— Благодарю вас.
— И со своей девушкой можете у меня встречаться, Торбэк-сан. Отца Билье не стесняйтесь, он никому не скажет. Я его об этом попрошу, не беспокойтесь. И вы тоже не стесняйтесь, приходите, — обратилась она к Сэцуко, — я ведь почти все время одна. Правда, соседи у меня слишком любопытны. Так что надо быть осторожными. Обо мне они уже болтают разное, но я на них внимания не обращаю. Раньше я еще общалась с ними, а теперь не хочу и не приглашаю никого к себе в гости. Так что можете здесь встречаться без помех…
Ясуко продолжала болтать, бесцеремонно разглядывая Сэцуко.
— А вы, наверно, из состоятельной семьи, да? И работаете в приюте, чтобы помочь нашему ордену?
— Право, не знаю, насколько моя семья состоятельная, но в приюте действительно я работаю не ради денег.
— Это похвально, — покровительственно заметила Ясуко. — А где живет ваша семья?
— Я из Осака. В Токио приехала полгода назад.
— И вы здесь одна?
— Нет. Живу у тетки.
— Значит, не в приюте?
Нет, я каждый день приезжаю на работу.
О, это очень хорошо, не правда ли, Торбэк-сан? — обратилась Ясуко к священнику. — Если бы Сэцуко-сан жила в приюте, было бы не так удобно встречаться. И сами вы можете возвращаться к себе когда угодно, хоть под утро.
Ясуко, отнюдь не страдавшая отсутствием любопытства, решила узнать о Сэцуко как можно больше и снова стала ее расспрашивать.