Ясным утром Торбэк на голубом «рено» подъехал к старинному синтоистскому храму, окруженному столетними соснами.
По шоссе к станции шли люди. Они спешили на работу.
Остановив машину, Торбэк огляделся. Сэцуко еще не было. Торопившиеся прохожие не обращали внимания на молодого священника, ожидающего кого-то в машине, однако из предосторожности Торбэк поставил машину подальше от любопытных глаз.
Ему не надо было спешить на утреннюю мессу в приют, он занимался теперь в церкви только денежными делами. Но по утрам он всегда поджидал Сэцуко здесь и потом подвозил ее к приюту. Сюда она приезжала на машине дяди. Кстати и гостиница, где они обычно встречались, находилась недалеко отсюда.
Торбэк сидел за рулем и читал библию. Вот он услышал, как совсем рядом зашелестели шины автомобиля. Из машины вышла Сэцуко. Сегодня она была в новом ярко-синем костюме.
Торбэк вытянул шею. В зеркальце над ветровым стеклом он увидел, как Сэцуко обернулась и помахала рукой дяде, благообразному господину лет пятидесяти, директору какой-то фирмы.
Машина дяди отъехала. Сэцуко увидела Торбэка и направилась к нему.
Только тут Торбэк обернулся и стал с восхищением ее разглядывать.
— Какая ты сегодня нарядная, — проговорил он вместо приветствия.
— Прости, я, кажется, заставила тебя долго ждать, — улыбнулась Сэцуко.
Торбэк вышел из машины и распахнул дверцу.
Машина, спустившись по широкой и пологой улице, помчалась по аллее гинкго, протягивавших к небу свои короткие оголенные ветки.
— Сегодня я плохо спала, — сказала Сэцуко. — Очень волновалась.
— И совершенно напрасно, я уверен, что ты выдержишь.
Это был день экзамена на должность стюардессы.
Сэцуко сперва отказывалась. Ну зачем ей идти срамиться, ведь она так плохо знает язык! Но потом уступила настояниям Торбэка. Ведь, в сущности, ей очень хотелось стать стюардессой.
Машина шла к центру столицы. Солнце поднялось уже достаточно высоко, поток машин становился гуще. Но Торбэк вел свой «рено» уверенно.
— Спасибо, что провожаешь меня.
— А как же иначе! Я все время молюсь, чтобы ты прошла по конкурсу.
Сэцуко рассмеялась.
— О, если я выдержу экзамен, это будет великолепно! Но уверенности у меня нет. Боюсь я за свой английский язык.
— Ничего, ничего, все будет в порядке!
Машина, наконец, подъехала к оживленному перекрестку в центре столицы. Здание авиакомпании находилось на углу этого перекрестка.
На окнах висели рекламные плакаты с видами разных стран. За широкой витриной виднелась огромная карта мира со всеми авиалиниями компании. Зеленые линии, связывавшие различные страны и континенты, дразнили воображение.
Сэцуко бросила взгляд на витрину. Неужели она тоже будет летать по этим маршрутам?
— Ну, держись! — в последний раз напутствовал ее Торбэк.
— Спасибо! Во всяком случае, буду стараться изо всех сил!
Испуганная и растерянная, она помахала ему рукой и вошла в подъезд.
Торбэк побежал к телефону-автомату. Он быстро набрал номер.
Ему тут же ответил мужской голос.
— Господин Ланкастер? Говорит Торбэк.
— Доброе утро, святой отец, — ответил низкий голос.
— Только что проводил Сэцуко на экзамен. Теперь прошу вас сделать все остальное.
— Хорошо, можете не беспокоиться. А как она?
— Говорила, что не уверена, боится, что не выдержит экзамен.
— А настроение?
— Я постарался ее подбодрить.
— Ну и прекрасно! Дальше буду действовать я.
В тот же день под вечер Торбэк снова подъехал к зданию авиакомпании.
Он поставил машину в переулке, а сам в ожидании Сэцуко встал на противоположной стороне переулка, стараясь не очень привлекать к себе внимание.
Не прошло и получаса, как из подъезда стали выходить молодые девушки. Все они сегодня сдавали экзамен.
Девушки были высокие, хорошо сложенные, красивые. Торбэк заметил, что многие из них были, пожалуй, красивее Сэцуко и ростом выше.
Но вот и Сэцуко. Торбэк поднял руку. Она увидела его и, осторожно перейдя трамвайные пути, направилась прямо к нему.
Ее лицо пылало, она выглядела подавленной.
— Ну как?
Сэцуко грустно покачала головой:
— Куда мне тягаться с ними! По-моему, никаких надежд.
Торбэк нахмурил брови.
— Ты провалилась?
Сэцуко печально опустила голову.
— Вопросы по языку были страшно трудные. По всей видимости, провалилась.
— Ну пойдем, милая! — сказал Торбэк. — Что ж мы тут стоять будем!
Он чувствовал, что надо ее развеселить, утешить. Может быть, все еще не так плохо, просто после экзамена у нее не прошло возбуждение.
— А другие так хорошо отвечали! — сказала Сэцуко на ходу. — Я слушала их, и мне было стыдно. И зачем только я пошла срамиться!
В последних словах слышалась уже некоторая обида на Торбэка: ведь это он настоял, чтобы она пошла сдавать экзамен.
— Просто у тебя плохое настроение, — старался ее утешить Торбэк, — я уверен, что ты преувеличиваешь.
— Нет, — резко перебила его Сэцуко, — конечно, я очень волновалась. Но вопросы были очень трудные. Нет, не стоит зря надеяться. Больше и пытаться не стану. Куда мне в стюардессы с моими знаниями!
— Но ведь результаты еще не известны, — не унимался Торбэк. — Зачем же заранее отчаиваться? Очень может быть, что ты и выдержала. Да что я говорю! Ты, конечно, выдержала, и сомневаться не стоит. Просто наговариваешь на себя.
— Торбэк, — твердо сказала Сэцуко, — спасибо тебе за добрые слова. Но я говорю правду, у меня ничего не вышло, честное слово!
Она остановилась и прямо посмотрела ему в глаза.
— Выпьем кофе?
Они вошли в ближайшее кафе.
— Ты напрасно падаешь духом.
В кафе Торбэк продолжал успокаивать Сэцуко.
— Очень может быть, что другие сдали еще хуже тебя. Ну, улыбнись же наконец! Ведь результаты еще не объявлены, и никто из претенденток не знает своей судьбы.
— Это верно, но надеяться могут лишь те, кто хоть сколько-нибудь уверен в своих знаниях. — Совсем приунывшая Сэцуко сжалась в комочек и не отрываясь смотрела на чашку. — А что до меня… Я отлично понимаю, что провалилась.
— Ты забываешь о боге. — Неожиданно Торбэк перекрестился, и это крестное знамение в многолюдном кафе выглядело особенно строгим и торжественным. — Верю, бог поможет тебе. В таких случаях всевышний всегда протягивает руку помощи. Сейчас я пойду в церковь и буду молиться за тебя…
— Но, Торбэк, — прервала его Сэцуко, — нельзя же просить бога за неуча. Пожалуйста, не будем больше говорить об этом. Я по-прежнему буду работать в приюте, буду нести детям слово божие.
— Это, конечно, тоже важно. Но, Сэцуко… — тут у Торбэка голос дрогнул, — а что, если ты выдержала испытания?
— Это было бы просто чудо!
— Вот именно чудо! — воскликнул Торбэк. — А бог всегда творит чудеса, и я не сомневаюсь, что он явит нам это чудо.
На мгновение лицо Сэцуко посветлело, но тут же снова затуманилось — она вспомнила экзамен.
— Пожалуйста, не будем больше об этом говорить! — сказала она грустно. — Я поступила необдуманно. Меня ни за что не возьмут. Послушал бы ты, как отвечали другие девушки. И притом какие они красивые! Зачем же нужно из груды жемчуга выбирать простой камень.
Поздно вечером Торбэк отправился к Ланкастеру.
Там уже был один гость — японец.
Торбэк от неожиданности застыл на месте и с удивлением посмотрел на хозяина.
— Познакомьтесь, господин Торбэк, — невозмутимо проговорил Ланкастер, — Окамура, мой хороший знакомый, у нас с ним деловая дружба.
Незнакомец поклонился. Его лицо расплылось в улыбке.
— Мы уже давно работаем вместе, — продолжал Ланкастер, — при нем можно говорить откровенно. Так что не стесняйтесь. Что привело вас ко мне в такой поздний час?
Ланкастер говорил не по-японски. Трудно было предположить, что японец его понимает. Окамура как-то неопределенно улыбнулся.
— Сегодня я видел ее после экзамена. Меня беспокоят результаты, — овладев собой, проговорил Торбэк.
— Так.
Ланкастер сел в кресло и набил табаком трубку. Окамура протянул руку и щелкнул зажигалкой.
— Спасибо, — поблагодарил Ланкастер по-японски. — Как же обстоит дело? — обратился он к Торбэку.
— Кажется, провалилась, во всяком случае, она так думает. Плохо отвечала по языку. Она очень расстроена.
— Значит, провалилась, говорите?
Лицо Ланкастера оставалось спокойным. Он с наслаждением выпускал клубы дыма.
— Я пришел, чтобы поскорее вас предупредить. Если вы собираетесь что-либо предпринять, это нужно сделать немедленно.
— Благодарю вас, господин Торбэк. Но я же говорил вам, что я всегда добиваюсь того, чего хочу. В данном случае мне нужен голубь, и он у меня будет, несмотря ни на что. Скажете, каприз? Пусть так, но свои капризы я привык удовлетворять. Запомните это, пожалуйста, господин Торбэк. Нам с вами еще долго придется работать вместе.
Торбэк молча слушал.
— Еще раз благодарю вас, но меры уже приняты. Запомните: если она не ответила даже ни на один вопрос, она все равно будет принята.
Ланкастер встал, подошел к Торбэку и положил ему руку на плечо.
— А вот дальнейшее уже будет зависеть от вас. Голубь очень скоро отправится в Гонконг. И управлять им будете вы. Надеюсь, вы меня понимаете, господин Торбэк?
Торбэк стоял перед Ланкастером, словно школьник перед учителем, и тот невольно рассмеялся.
— Не сердитесь на меня, Торбэк. Ведь надо же иногда немного и пошутить. А за свою голубку не беспокойтесь, все будет в порядке. Кстати, вам следует поближе познакомиться с моим гостем. Мистер Окамура, — обратился Ланкастер по-японски к незнакомцу, — это священник из церкви святого Гильома. Вы, кажется, ее посещали в прошлом?
Торбэк удивленно поднял брови и внимательно посмотрел на японца. Нет, он его не помнит. Правда, в церкви бывает много народу и всех запомнить невозможно.
— Да, бывал, и вас я знаю, — ответил Окамура, глядя на Торбэка. — Хотя в то время, когда я посещал церковь святого Гиль