— Это как? — подозрительно щурюсь я. — Задницей работать не хотелось бы.
— Балбес, — хохочет Наташка. — Это так, что зад надо к стулу прижать и сидеть часами за столом. Учить, учить и ещё раз учить. А в гипноз только лентяи верят.
— Значит, я лентяй.
— Нельзя про себя плохо говорить, — назидательно замечает она.
— Почему это?
— Есть такая американская… психолог Вирджиния Сатир, не слышал?
— Нет, но от фамилии веет хмелем и похотью.
— Что? Не-е-е-т! Она очень интересная женщина. Свободная и бесстрашная. Она выступила с такой идеей, которую многие восприняли, как провокацию. Но идея очень интересная.
— Это идея всеобщего обнажения? Типа, человек должен быть голым и свободным?
— Это идея такая, что прежде, чем что-то делать, кому-то помогать, кого-то любить, нужно сначала полюбить самого себя.
Что? Уже сейчас? Эта идея уже известна? Боже, спаси нас и сохрани…
— Как тебе такая мысль? — спрашивает Наташка. — Правда, на первый взгляд кажется немного дикой?
— Да, кажется, — соглашаюсь я. — Только не дикой, а ущербной она мне кажется.
— Почему это? — удивляется Наташка.
— Потому что надо ближнего возлюбить, а не самого себя. Понимаешь? Это верующие говорят, а коммунисты-атеисты им вторят, общественные интересы, говорят они, выше личных. Жить надо ради людей, а не из-за любви к самому себе.
— Это совсем другое, Егор! Ну, ты что! На самом деле, ты не представляешь, насколько это трудно!
— Что? Полюбить себя трудно? Это точно. Надо же не как попало, надо качественно полюбить, правда? Идея сногсшибательная. Думаю, попав в благодатную почву, она взойдёт и расцветёт. Что самое смешное, человеку, который в принципе только себя и любит, по большому счёту, и которому нужно всю жизнь бороться с собой, чтобы полюбить хотя бы самых ближних, а не себя, говорят, мол твоя беда, что ты себя не любишь. Это главное. Займись главным. И вот, он всё бросает и начинает любить себя изо всех сил. Представляю, во что это выльется лет через сорок. Общество самовлюблённых людей, которым на остальных просто наплевать. Как её зовут, Сатир? Надо поехать в Америку и зарубить ледорубом.
— Ты, Егор, как дед старый рассуждаешь, — качает головой Наташка. — Я попрошу Маришку и она тебе всё как следует объяснит.
— Маришка? Вот откуда ветер дует… Её, значит, тоже ледорубом, тем более и в Америку ехать не придётся.
— Не дует, просто она очень развитая, образованная, независимая и свободная.
— Понятно… Хорошо, что ты не такая. На ней бы я точно никогда не женился, даже если бы мне тысячу баранов давали.
— Ну, Егор…
Знакомство с преподом оставляет очень хорошее впечатление. Интеллигентный, умный, образованный человек, знающий кучу акцентов, говоров и каких-то там диалектов. Учит нелегалов, чтобы они не спалились на заданиях.
— Заниматься придётся много, — обнадёживает он. — Если вы, конечно, хотите хороший результат получить.
— Хотим, конечно, как не хотеть.
Когда возвращаемся домой, звонит Ферик и просит заехать в казино.
— Ты же Женю Старого из Сочей знаешь? Ты с ним в Геленджике встречался несколько раз.
— Да, знаю, — подтверждаю я, припоминая Старичка-Лесовичка из Гелика. — Что с ним?
— Он просит, чтобы ты с ним встретился.
— Он действительно просит, или вы так передаёте? — с подозрением спрашиваю я.
— Просит, Егор, просит. Он здесь сейчас. Можешь полчасика уделить? Он нормальный… ну, сам знаешь кто…
Вор, ясно кто.
— Хорошо, Фархад Шарафович, ради вас я с кем угодно встречусь, — отвечаю я.
— Спасибо, дорогой. Сможешь сегодня подъехать?
— В течение получаса буду.
— Отлично, я скажу, чтобы он никуда не уходил.
Мы подъезжаем к гостинице и паркуемся на площадке для «членовозов». Выходим из машины и идём к крыльцу. За нами раздаются торопливые шаги. Пацаны резко оборачиваются и тянутся к оружию.
— Э, слышь, Бро…
Твою же дивизию! Это уже кончится когда-нибудь или нет? Перед людьми неудобно, в конце концов…
Позади нас стоит вчерашний шакалёнок, которого мы возили на Ярмарку. Вот же неугомонный. Успокоиться не может никак.
— Не-не, кореша, я нет… нормально всё… — мотает он головой.
Он поднимает руки, демонстрируя что ничего дурного не планирует. Сегодня он один и с чистым сердцем.
— Я это, чисто сказать хотел. Сначала типа простите, за вчерашнее, я просто не в курсах был. В общем, зла не держу и вы, братаны, тоже не держите, еслив чё…
Ага, так и говорит, еслив…
— А ещё, Бро, в натуре, попросить хочу. Чисто от сердца.
— Ну, проси, — киваю я.
— О, нормально, благодарю, чё. Просьба короче имеется…
20. Тревожные вести с полей
— Короче… Я там от Иглы привет передал… Я-то не знал, что вы за кенты, сказал там, как он велел и всё. Но это ж не от себя, чисто звуковое письмо.
Он покачивается и переминается с ноги на ногу. Человечек на шарнирах.
— Ладно, — пожимаю я плечами. — Тебя за твоё письмо и не наказывал никто. Просто ты с корешами своими больно дерзко повёл себя вот тебя и поучили малость. Правилам поведения.
— Ну, да-да, — улыбается он и несколько раз глубоко кивает.
Улыбка… как бы сказать, нагловато-виноватая. Виновато-нагловатая. Всё ты знал, фраерок, иначе как бы ты меня нашёл, случайно что ли?
— Так типа замнём, братан, или чё?
— Я тебе вчера ещё всё сказал, замнём так замнём. Похеру. Это и есть просьба что ли? Ты думаешь, я тебе мстить буду или что?
— Не, Бро, в натуре, если зла не держишь, помоги чисто. Ты пацан молодой да удалой, нах. Ну а чё, и я ведь молодой. Мы с тобой на одной волне, в натуре. Другальков моих ты тоже видал. Пацанчики все чёткие, по жизни кое-что умеют. Я щипач, к примеру, фартовый. Мы ж приехали с Геленджика, тут ещё не знаем никого, чалимся у одного там доходяги. Ну а чё нам делать-то? Дай нам дело, возьми в стаю, в натуре, и мы отработаем. Заплатим, нах, добром за добро. Чё? Бля буду, если вру.
В доказательство сказанному он с эффектным щелчком подцепляет ногтем большого пальца верхний зуб и резко проводит этим же пальцем по горлу.
— Как тебя… — хмурюсь я, — Сеня Кабарда?
— Так и есть, — разводит он руки с видом типа вот он я, весь перед вами.
Пижонистый щегол, но что-то в нём есть, конечно.
— И кто за тебя сказать может, кроме Иглы?
— Да меня все знают.
— Женя Старый знает?
— Надо спросить, — пожимает он плечами. — Меня, говорю, все знают.
— Ну, а Сева Пятигорский тебе кто?
— Игла что ли?
— Да, — киваю я. — Он тебя присылает с неуважительными словами, а ты просишься на работу. Что-то не складывается два плюс два.
— В натуре, — смеётся он, — не складывается. Но тут такая херота… Короче, хочу в Москве задержаться. Всё, я дело сделал, чё надо было сказал. Больше ничего Игле не должен. Ну так чё, поможешь?
— Так я не блатной, куда тебя, барменом что ли взять? — пожимаю я плечами. — Но ты всех посетителей ощиплешь.
— Да ладно, ну чё ты, — лыбится он. — Давай, возьми куда-нибудь.
— А в Гелике тебе чем не живётся? — интересуюсь я.
— Да чё там делать, деревня. Здесь столица, в натуре.
— Летом столица — это Сочи, нет? Все бабки туда текут.
— Ну… так-то да, — пожимает он плечами. — Но не Москва же.
— Ладно. Тебе с Цветом надо переговорить. Он может пристроить.
— Да говорю же, я в здесь хочу, Бро, в натуре.
— Цвет и там и тут рулит, не знаешь что ли? Ладно, перетри с Фериком Ферганским, могу его попросить, чтобы он тебя направил к кому-нибудь.
— Главное, чтоб не по наркоте. А так, я готов. А как я Ферика твоего найду? Он кент козырный, к нему так просто не подвалишь.
Я даю ему номер казино и говорю, когда позвонить.
— Слышь, это, Бро… ты смотри повнимательнее…
— Чего?
— Ну, я Игле-то передал твой ответ, — хмыкает он. — Так тот закусил походу.
— Ладно…
— Он карманник, я правильно поняла? — удивляется Наташка, когда мы заходим в гостиницу.
— Да, сказал, что щипач, — киваю я.
— Думаешь… Думаешь, из него можно ещё человека сделать?
— Сложный вопрос. Наверное, из каждого можно попытаться человека сделать. Он, видишь, с наркотиками связываться не хочет, какие-то представления имеет. Скажу про него Ферику, пусть решает, он воспитатель тот ещё… Пусть республику ШКИД устроит для молодых дарований.
— Хм… представляешь, как было бы здорово таких вот…
Она замолкает, не договаривает, боясь показаться смешной и идеалистичной. Я притягиваю её к себе и целую в висок. Мы выходим из лифта и двигаем в казино.
— Лидия! — улыбаюсь я сразу сталкиваясь с Лидой. — Как всегда энергична и привлекательна. Как жизнь?
— Отлично, — широко улыбается она. — Народу сегодня смотри сколько. Всем зарплату резко выдали что ли?
— Фишками?
— Ага, — смеётся она.
— Выдай нам тоже фишек, — прошу я. — Рубликов на двести.
— Зачем? — удивляется Наташка. — Ты же не играешь.
— А я и не буду. Хочу, чтобы ты поиграла.
— Я? — удивляется она. — Я не умею.
— Тебя Лида научит. Ставь на чёрное или…
— Белое? — со смехом спрашивает Наташка.
— Это вряд ли. На красное. Иди, выиграй нам деньжат, а я пока поговорю со своими уголовничками. А потом домой поедем. Лида приносит фишки и ведёт Наташку к столу с рулеткой. Та оглядывается на меня по дороге, и я показываю ей большой палец. Жги, детка. Хочу, чтоб она повеселилась, пока я тут буду вести скучные разговоры.
Ферик меня уже заметил и стоит, дожидаясь, когда же я подойду. Мы обнимаемся. Я рассказываю ему про Сеню Кабарду. Он про такого естественно никогда не слышал и вообще очень скептически относится к идее куда-нибудь его пристроить. Тем более, история мутная.
— Привёз послание от Иглы, а теперь хочет внедриться? Надо его подальше держать, и на пушечный выстрел не подпускать.
Может, он и прав, конечно, просто что-то такое в этом парняге меня зацепило… не знаю, не могу сказать пока…