— Ну, теперь будет, что детям рассказать, да? — смеюсь я.
— Ах, какой мужчина, — пытается она дразнить меня, но я вижу, что самой ей такие шутки не доставляют удовольствия и меняю тему.
Домой мы возвращаемся в приподнятом настроении.
— Здорово было, — говорит Наталья, опустив голову мне на плечо. — Отличный экспромт, правда?
— Не знаю, почему экспромт, но да, мне тоже понравилось. Особенно прекрасным был твой танец!
— Егор! — возмущённо восклицает она. — Ну, что такое! Это же не я его пригласила!
Машина сворачивает к дому.
— Самый обожаемый мужчина Союза, избалованный вниманием и любовью женщин пятнадцати республик, выбрал именно тебя. Знаешь почему?
Звонит телефон. Лёха отвечает на звонок.
— Алло…
— Всё! — шутливо сердится Наташка. — Прекрати!
— Потому что ты у меня, — гну я свою линию, — самая…
— Фархад Шарафович! — прерывает меня Алексей, протягивая трубку. — Что-то срочное…
— Слушаю, Фархад Шарафович. Давно не виделись.
— Егор, в Цвета стреляли!
В это мгновение машина неожиданно и резко тормозит, за окном вырастает человеческий силуэт и я слышу два громких удара по крыше. Человек наклоняется к окну, вплотную приближая лицо к стеклу. И я его узнаю. Это Сеня Кабарда.
Он что-то говорит, да только сквозь стекло ничего не разобрать.
21. На всю оставшуюся жизнь…
И снова бам-бам-бам по крыше, звонко и громко.
— Что происходит⁈ — пугается Наташка, превращаясь в трепещущую лань.
Она выглядит до ужаса секси, но сейчас не до этого. Лёха выхватывает пушку, дёргает ручку и ногой резко отпинывает дверь, как на пружине выскакивает из тачки и с силой прижимает рожу Сени Кабарды к стеклу, практически вбивая ему ствол в голову.
— Ты чё творишь, мразь! — орёт Лёха. — Руки на машину! Я, бл*дь, сказал, руки!!!
Я опускаю стекло, пытаясь понять, что именно говорит Сеня Кабарда, чего ему надо, чего он хочет.
— Не ходи домой! — хрипит он. — Не ходи домой! Не ходи домой!
— Что⁈ Что ты говоришь?
— Там засада… Ты понял? Там засада, тебя завалят! Не ходи домой! Они в подъезде, палят из окна, ты понял? Не ходи!
Лёха обыскивает его и ничего не находит.
— Отпусти, — командую я. — Кто там, Сеня? Ты их знаешь?
— Мои пацаны.
— Чего хотят?
— И там ещё один, Афон, он тебя завалит, ты понял? Да убери ты руки! Не ходи туда.
— Сколько их там?
— Пятеро…
Сеня Кабарда отскакивает от машины и тут же теряется во мгле. Твою дивизию… Верить или не верить вопрос не стоит. Непохоже, что это враньё, да и какой смысл?
— Садись, — бросаю я Лёхе в открытое окно. — Идём, как ни в чём не бывало. Ясно?
Он прыгает на сиденье и мы медленно подъезжаем к подъезду, выходим и, как обычно заходим в дом.
— Не бойся, — тихонько говорю я Наташке. — Всё будет хорошо.
Она часто и испуганно кивает, но в панику не впадает.
— Мы всё уладим. Всё хорошо, Наташ, всё хорошо, ты меня поняла?
На самом деле, ничего здесь хорошего нет. Нет даже и намёка, что всё хорошо. Когда ты узнаёшь, что в засаде тебя поджидает киллер, в этом точно ничего нет хорошего. Похоже, Игла и его братаны реально с катушек слетели. Сеня, видать, рассказал о нашей встрече довольно эмоционально, раз это такую реакцию вызвало. А может, Цвет там палку перегнул…
Что хорошо, так это то, что чел действует на эмоциях. Ничего не просчитал, а решил шарахнуть и одним ударом разрубить все узлы и убить сразу всех зайцев. Что там с Цветом я не знаю, не до того резко стало. Но если бы его грохнули, Ферик бы так и сказал, а он сообщил, что в Цвета стреляли. Хер с ним, уточним потом. Если живы будем.
Мы входим в подъезд. Растяжек, думаю, можно не бояться. Граната — это не тот товар, который легко достать. Наташку сразу заводим в комнату дежурных:
— Посиди несколько минут здесь.
— А что такое? — интересуются менты, но остаются без ответа.
— Дима и Вова, на выход! Цигель-цигель ай-лю-лю…
Каков план? Вот, бандосы увидели в окно, как мы входим в подъезд. Что дальше? В стандартном варианте мы заходим в лифт, поднимаемся на свой этаж, выходим, и двигаем к двери. Какие имеются возможности? Открывается дверь лифта и следует огонь на поражение.
Бах-бах-бах! Сопровождающий, объект и свидетель, невинная жертва. Тут убийцам нужно успеть выстрелить сразу, пока телохранитель ничего не предпринял. И лучше выкрутить лампочку на площадке, чтобы до конца оставаться в тени.
Свет, темнота, вспышка, вспышка, грохот, растерянность, кровь во все стороны и хрипящая жертва с розовыми пузырями на губах. Уверен, именно такую картину и видит Игла со товарищи.
Впрочем, есть и другой вариант. Мы выходим из лифта и подходим к двери квартиры, а с лестницы выскакивает Афон с пушкой и опять бах-бах-бах! Мы в любом случае в минусе.
Поэтому да, давайте изменим сценарий. По лесенке, на цыпочках, как там у Макса Фадеева, вернее, у Линды:
Беги на цыпочках,
Беги тихонечко,
Беги, чтоб он не видел тебя…
Шашки наголо, глушаки примкнуть, яко тать в ночи, незримо, как призраки, шаг за шагом, ступая легко, невесомо, бесплотно! В общем, погнали, пацаны!
Мы красные кавалеристы и про нас
Былинники речистые ведут рассказ…
Поднимаемся, не издавая ни звука, молчаливые ниндзи, сумрачные рыцари, тени идущие в бой.
Это есть наш последний и решительный бой…
Далеко не последний, но решительный. Скорее всего, на лестнице стоят тёмные стражники. Возможно даже, снизу и сверху. Значит нужно быть максимально тихими и эффективными.
Когда мы добегаем до четвёртого этажа, Алик внизу, на первом этаже нажимает кнопку лифта, запуская электродвигатели, начинающие гудеть, как космический корабль из «Звёздных войн». Подъезд наполняется звуками и вибрациями. Он отправляет его на наш этаж.
До площадки остаётся два пролёта. Шаг, шаг, шаг. Вот она, чёрная тень, постовой, охранник сил тьмы. Но дурак, куда ж ты смотришь! Он поворачивается на звук лифта, напрягается, ожидая короткой и кровавой расправы. Димыч, как зловещий дракон, практически не касаясь ступеней, подскакивает к нему и вырубает. Прямо волшебство. Как в кино. Тюк прямо в темя, и нету Кука. Аккуратно опускает на холодные ступени и крадётся дальше.
И мы, ночные оборотни, не отбрасывающие теней, летим за ним. Незримо, бесшумно, бесплотно, под прикрытием громыхающего лифта.
Лифт с шумом тормозит и раздвигает свой железный зев. И в тот же миг в его чрево летят раскалённые пули, расплавленные сгустки силы. Раздаётся невероятный грохот. Звуки выстрелов усиливаются акустическими свойствами дома, а пули стучат, отскакивают и воют.
Не знаю, почему запах пороха называют зловонным. Он взывает к древним инстинктам, дурманит разум и заставляет ноздри трепетать.
Шквал огня длится совсем недолго, напавшим на лифт хватает ума заметить, что внутри никого нет, и в тот же миг на смену громким и варварским взрывам приходят тихие холодные щелчки наших бесшумных пистолетов.
Живым-живым-живым!
— Афона живым брать!!!
Блин! Поздно… Мозги разлетаются сочными контрастными брызгами, подсвеченными светом из лифта. Грудь проламывается и кровоточит. Взгляд становится безжизненным и пустым. Ну, и ладно, помер Клим и хрен с ним, как говорится.
Начинается суета, спешка и максимально внимательная работа. Быстро разложить троих мёртвых бандосов так, чтобы ни у кого не вызывало сомнений, что они сами друг друга перестреляли.
— Гильзы!
Спуститься, вызвать милицию и подкорректировать показания.
— Это что тут такое!!!
— Марина! Зачем ты вышла? Скорее иди к себе, иначе милиция замучает вопросами!
Менты в дежурке уже почти свои в доску, но выгоду упускать не намерены и получить немного хрустов на карман совсем не против.
— Каки-то преступники устроили перестрелку. Мы едва живы остались. Всё, всё, моя хорошая. Всё уже позади.
Наташка держится молодцом, но по глазам всё видно. Одно дело понимать теорию, а совсем другое испытать всё на практике. Испытать и почувствовать дыхание старухи с косой, желающей забрать самое дорогое, что у тебя есть на сегодняшний день. То есть меня. Немного самонадеянное заявление, но, кажется, правдивое.
— Что там произошло? — спрашивает Марина, вваливаясь к нам после отъезда ментов.
Вид у неё совершенно ошалелый.
— Что, думала тебя пришли штурмовать? — усмехаюсь я.
— Меня-то с чего бы⁈ — делает она круглые глаза. — Это уж вас скорее. Недавно всю хату перевернули, а теперь вот перестрелку устроили.
Ну и сучка же ты, подруга. Я качаю головой.
— А к тебе заходили?
— Кто? — удивляется она. — Грабители?
— А ты думаешь, это грабители?
— А кто?
— Ну да, — ухмыляюсь я. — Больше некому. А чего они друг друга перестреляли, никого не ограбив? У них, наверное, ключи к дверям не подошли, да? Вот они и повздорили.
— Нет, — очень натурально тупит Марина, — а кто, если не грабители?
— Я думаю, это твои женихи, — отвечаю я. — Не могли договориться, кому ты достанешься, вот и поубивали друг дружку. Мы так милиции и сказали.
Смеётся.
— Ну что, может чайку? — спрашивает она отсмеявшись.
Наташка растерянно смотрит на меня и уже открывает рот, чтобы пригласить соседку на кухню.
— Извини, Марина, — решительно говорю я. — Мы устали, переволновались и страху натерпелись.
— Какого страху? — ржёт она. — Не в вас же стреляли!
— Так, ты девушка бесстрашная, ты молодец, — восклицаю я. — А мы не такие. Поэтому ты сейчас пойдёшь к себе, а мы подопрём дверь комодом, почистим зубы и забьёмся под одеяло. Всё, спасибо, что заглянула, но на этом наш ансамбель с вами прощается.
Я беру её под руку и выставляю за дверь. Кровь на площадке начинает подсыхать.
— Эй, Мигуля, сам бля, без ансам-бля, — сопротивляется Маришка, — ты не особо гостеприимный! Ната, спасай!