Детектива спасла лаборантка Наташа, стукнувшая в дверь кабинета.
Прозектор разложил перед собой два листка, которые она ему принесла. Он, казалось, был совершенно трезв, хоть и чрезмерно румян.
Некоторое время он молчал, изучая листочки. Затем поднял голову.
– Яда нет, – по крайней мере, анализ крови его не выявил. Не каждый яд можно установить по анализу крови, чтоб вы знали!.. Имеется незначительное количество алкоголя, так, ерундистика… Кроме того, следы транквилизатора… – рассматривал эксперт одному ему понятные формулы. – Убить его это не могло.
– Я вам больше не нужна, Петр Евгеньевич? Тогда я пошла домой, рабочий день закончился, до свидания!
– Погоди! – остановил Наташу судмедэксперт. – Вы ей… того… деньги-то…
Алексей собирался отдать всю сумму прозектору, не до конца уверенный, что он и впрямь намеревался делиться с лаборанткой, но при этих словах вытащил три тысячные купюры.
– Это вам, – протянул он Наташе. – И спасибо большое!
Она немножко смутилась, взяла деньги и быстро ушла.
– Ну, хоть что-нибудь странное есть? – с надеждой спросил детектив прозектора.
– Хм… В принципе, клиническая картина напоминает значительную кровопотерю. Что есть нонсенс, так как на трупе ран нет! Вы сами видели!
– А след от укола в вену?
– Ну, вы не будете меня смешить, а? Не может же кровь вытечь через дырочку в полмиллиметра!
– Не может, – согласился детектив. – А что-нибудь еще напоминает эта клиническая картина?
– Некоторые болезни крови. Нужны дополнительные и более сложные анализы… Знаете что? Я постараюсь сделать аутопсию как можно скорей… Меня самого заинтриговало это дело. Что-то тут не клеится… Ну, вскрытие покажет, – хохотнул он. – Продиктуйте-ка ваш телефончик, я вам позвоню, как только разберусь!
Алексей протянул ему свою визитку, и СМЭ сунул ее в ящик письменного стола.
Детектив был крайне разочарован результатами визита в морг. Никакой информации он не накопал, даже намека на причину смерти не получил! Впрочем, отсутствие информации тоже есть информация. Ненайденные следы насильственной смерти говорили, к примеру, о том, что убийца не воспользовался никаким родом оружия. Стало быть, в протоколе осмотра места преступления ничего такого и не указано, поскольку не обнаружено… Что само по себе уже неплохо, так как это избавляло Алексея от необходимости срочно добывать вышеозначенный протокол.
Ему пока не хотелось выходить на связь с родной милицией. Родной она была в прямом смысле: Алексей Кисанов проработал много лет на Петровке до того, как уйти в частный сыск, и сохранил с ней множество связей, деловых и личных. Он частенько вел свои расследования в связке с ментами, к обоюдной выгоде: они ему информацию – он им помощь в нахождении преступника.
Но сейчас он не хотел привлекать к этому делу лишнего внимания в органах, коль скоро Александра могла оказаться замешана в нем хоть каким-нибудь боком, то есть статьей. Она своей репутацией очень дорожила, а увязывание ее статьи с убийством послужит ей дурной славой…
Значит, пока нужно полагаться только на свои силы и на свои мозги. Хотя бы до тех пор, пока он не поймет, причастна ли статья Саши к этому делу!
Он сидел в своей машине, ощущая, как голод заворачивает внутренности. Надо бы пойти поесть куда-нибудь… Но сначала додумать мысль!
Итак, что мы имеем в результате? Мы имеем в качестве причин смерти нечто внутреннее. Возможно, отравление, возможно, естественную смерть… Последнее предположение несло в себе риск, что Алексей совершенно напрасно потратит два-три дня на попытки разобраться в этом деле, пока судебно-медицинский эксперт не проведет вскрытие и не представит ему окончательное заключение. Напрасно потраченное время – это всегда досадно, но лучше его потерять, что-то делая, чем ничего не делая. Впустую сделанная работа может вызвать сожаления; тогда как несделанная работа – необратимые последствия! Посему Алексей предпочел пока забыть о версии естественной смерти и сосредоточиться на возможных вариантах смерти насильственной, чтобы сделать выводы из имеющейся скудной информации.
Теперь не осталось сомнений: Костик умер не от руки профессионального киллера. Иначе бы в его голове непременно оказалась дырка огнестрельного происхождения, но детектив собственными глазами убедился в ее отсутствии.
Далее, след от укола в вену. Разумеется, кровь не могла вытечь из этого крошечного отверстия, но зато втечь в него что-то могло! Судмедэксперт сказал, что следов яда не обнаружил, хотя он же и сказал, что не все яды оставляют следы! Да и мало ли что еще не выявил наскоро сделанный, поверхностный анализ крови! Некоторые лекарства, к примеру, будучи передозированными, способны привести к летальному исходу. Алексей уже сталкивался на практике с такими вещами,[4] и сбрасывать подобную гипотезу со счетов было бы преждевременно!
Кроме того, в вену можно ничего не вводить. Никаких ядов, ни лекарств – ничего, воздух… Но он тоже убивает, и детектив это тоже знал по опыту.[5]
Так что след от укола в вену мог вполне оказаться криминальным. Однако напрашивался вопрос: как? Как мог убийца ввести в вену жертвы что-то смертельное, не вызвав при этом сопротивления жертвы? Ведь для такого укола нужно руку жгутом перевязать, вену нащупать, иглу ввести аккуратно и точно!
Меж тем на теле Костика не оказалось ни раны, ни следов электрошокера. Тряпица с хлороформом или эфиром тоже маловероятна: она оставляет несколько минут, в которые Костик бы боролся, тогда как у него даже ни один ноготь не сломан…
Стало быть, он пребывал в сознании и не сопротивлялся, – что звучит бредово, прямо скажем.
Перебрав в уме все эти соображения, Алексей решил отбросить домыслы вокруг точечки в сгибе локтя: наверняка Костик просто сдавал кровь на анализ в день смерти. Узнать точнее не представлялось возможным, увы. Как легко было во времена СССР, когда каждый человек прикреплялся к районной поликлинике, и достаточно было установить его адрес, чтобы найти эту поликлинику! Теперь же у нас лепота, полная свобода, каждый лечится там, где позволяют его финансы и вкусы… И ищи-свищи по Москве то медучреждение, где покойный лечился! Без помощи милиции Алексею ее никогда не найти, но помощь эту он отложил из-за Саши.
Яд мог содержаться и в чем-то ином – в напитке, в еде. Интересно, нашли ли в машине что-то такое – бутылку с водой, банку с пивом, остаток бутерброда или иной пищи? Есть ли у милицейских экспертов уже результаты?
Маловероятно. Вот если вдруг судебно-медицинский эксперт установит отравление как причину смерти, тогда они и начнут искать, в какой субстанции содержался яд. Но он пока ничего похожего не установил…
В силу чего на данный момент просматривалось два варианта: либо отрава уже находилась в машине, либо кто-то подсел в машину к Костику и попотчевал его отравой.
Из первой гипотезы вытекало, что отрава предназначалась для Степана Катаева, и это вполне совпало бы с его утверждениями, что Костика убили вместо него! Но тут имелось одно серьезное «но»: автомобиль обнаружили весьма далеко от ресторана, где Костик должен был ожидать конца ужина Степана с Кирой. Стало быть, в дело вмешалась некая посторонняя сила. И детектив не сомневался, что в лице убийцы! То ли убийца его заставил или уговорил отъехать, то ли сам сел за руль и отогнал машину…
Последний вариант Алексею казался маловероятным: Костика нашли на водительском сиденье. Предположить, что убийца его пересадил? Но зачем?
Хотя мог, конечно, для отвода глаз, чтобы следствие не сделало вывод о присутствии второго человека в машине… Да, мог!
Но вернемся к яду. Перемещение машины в пространстве указывало на присутствие другого человека. Поэтому гипотеза, что яд уже был добавлен в какую-нибудь бутылку воды или банку пива, предназначенную для хозяина машины, казалась маловероятной. Иначе зачем убийце было так хлопотать? Дождался бы без лишней суеты, пока Степан употребит отраву…
И все же гипотезу эту следовало отработать до конца. Откуда вытекали новые вопросы к Степану.
Алексей решил их прояснить незамедлительно.
Дверь ему снова открыла Кира, и Степан снова был пьян.
Для «просто друга» она что-то слишком часто оказывалась в квартире президента ассоциации поздними вечерами, отметил детектив, но промолчал.
– Вы ездили на машине Степана не раз, надо полагать, – сказал он, посматривая на разлегшееся с удобством на диване тело вышеозначенного лица. – Скажите, он имеет обыкновение держать в машине бутылки с водой, или банки с пивом, или какую-то еду, хоть чипсы, к примеру?
– У него там малюсенький холодильник есть. В нем всегда и вода, и сок, и пиво – всего понемногу, холодильник-то крошечный! А насчет чипсов… Нет, не видела. Пакетик с фисташками, это да, он их страшно любит.
– Когда вас вызвали на место инцидента… когда вы приехали и увидели мертвого Костика в машине, – там ведь была милиция, так? По правилам, они должны были исследовать все то, что находилось в машине. Возможно, вы обратили внимание на те предметы, которые они извлекали из салона?
– Практически одновременно с нами приехали врачи. Они подтвердили смерть Костика. А милицейские люди, верно, двое из них стали осматривать салон. Третий же привязался к Степе и ко мне с расспросами, поэтому я не смотрела толком, что делали люди в машине… А что?
– Дело в том, Кира, что на теле вашего директора нет никаких ран, что вы и сами заметили, – ответил он, – отсюда весьма высокая вероятность отравления. Если это не банальный инфаркт, конечно, но до вскрытия мы этого не узнаем. В связи с чем я вижу два варианта. Первый: напитки или орешки в машине Степана могли быть отравлены заранее… В том случае, если действительно хотели убить его. Второй: некто подсел в машину к Костику и незаметно добавил яд, скорей всего, в питье, или уже принес с собой заранее отравленный продукт.