– Иди в ванную первый, – сказал он, отворачиваясь: прятал слезы.
– Мне завтра не надо рано вставать, идите вы…
– ТЫ.
Роман отвернулся. Алексею показалось, что теперь его сын прячет навернувшиеся слезы.
– Хорошо… – ответил Роман глуховато. – Ну, я тогда пойду первым, если… ты… не против.
И он направился в ванную чуть ли не бегом.
В общем, было от чего не выспаться.
Алексей принял душ, стараясь не разбудить Ромку, наскоро позавтракал и ровно в одиннадцать был уже в морге.
СМЭ пригласил его в свой кабинет, где вложил в его руки листки. У детектива зарябило в глазах от латинской терминологии.
– На русский перевести можно?
Лицо судмедэксперта отразило разочарование: читатель ему попался безграмотный, оценить весь блеск заключения по результатам аутопсии не сумел.
– Умер он от потери крови. Как я и предполагал! – в голосе прозектора послышалось легкое торжество.
– А как же… Ран ведь нет?
– Нет, – кивнул прозектор. – Есть только след укола.
– Надо ли понимать это так, что…
– Именно так и надо понимать: кровь у вашей жертвы выкачали. Более двух литров! Такая кровопотеря, если не принять срочные меры в пределах часа, максимум двух, приводит к смерти. Первым погибает мозг, от недостатка кислорода, а затем останавливается сердце, потому что крови недост…
– Петр Евгеньевич, но как такое могло случиться?! – перебил его детектив. – Вы же сказали: следов борьбы нет! Как мог здоровый, молодой мужчина дать выкачать у себя кровь?!
– А вот это и есть самый интересный вопрос! – радостно сообщил ему судмедэксперт.
Он сделал паузу, многозначительно подняв указательный палец.
– Я, в некоторой степени, тоже следователь! И я тоже задал себе вопрос: как же ухитрился убийца выкачать кровь у жертвы? Ответ простой: жертва не смогла оказать сопротивления!
Хм, неужто для этого нужно быть следователем?!
– Согласен с вами, – вежливо ответил детектив, – но отчего же жертва оказалась без сознания?
– А помните покраснение в носогубной области? Так вот, это раздражение оставил, по моему мнению, хлороформ! С помощью которого вашего покойника усыпили, когда он еще не был покойником! Точнее сказать трудно: хлороформ – материя крайне летучая, следов не найти. Но эфир, для сравнения, оставляет куда большие ожоги на коже, а срабатывает на усыпление почти в два раза дольше, – так что я склоняюсь к хлороформу!
– Не понимаю, зачем… Вы можете мне объяснить, зачем кому-то понадобилось выкачивать у Кости кровь?
– Чтобы его убить, – пожал плечами СМЭ. – И человек, который это сделал, обладает медицинскими знаниями, заметьте! Он знал, сколько надо взять крови, чтобы наступила смерть!
– Но это же… Это так сложно! Куда проще было жертву застрелить, отравить, задушить, в конце концов!
– Чтобы застрелить, нужен пистолет. Чтобы отравить, нужен яд. А это не всегда просто найти, согласны? А чтобы задушить, нужны определенные физические силы. Что тоже не у всех имеется, согласитесь, – снисходительно проговорил прозектор. – Например, если убийцей была женщина!
Женщина-то женщина… Алексей и сам склонялся к этой мысли, ощущая в странном забеге машины Степана, в которой находился Костик, женское участие… Да еще след от помады, будь она неладна… Однако версия судмедэксперта его не удовлетворяла.
– Может быть, ей или ему просто понадобилась кровь для переливания кому-то? Какому-то больному?
– Я за всю свою практику пока что не видел, чтобы кровь для переливания добывали таким странным способом, – обиделся прозектор. – К тому же ничего особенного в его крови нет, вторая группа, распространенная!
– А способ убийства при помощи выкачивания крови вы видели, что ли?!
– Экхм… Тоже нет, признаться…
Алексей покинул морг в смятенных чувствах. Заключение судебно-медицинского эксперта не вписывалось ни в какие рамки! Выкачивание крови из вены как способ убийства – это не только чересчур экстравагантно, но и громоздко: жгут, укол плюс время на ее истечение… И потом, куда делась в таком случае кровь?
Кира ему говорила, что Костик был «просто мертвый». А президент тогда ничего на эту тему не сказал… Вдруг сейчас вспомнит?
Он позвонил ему. Рабочий день был в разгаре, и Степан, занятый насущными делами своего предприятия, ответил лаконично: «Ничего такого я не заметил».
– Машину тебе вернули?
– Да. Там следов крови нет. Может, ее почистили?
– В милиции? Ты как скажешь…
– Ну, значит, нет и не было.
Нет и не было, то-то и оно! Иначе бы Степану тачку так быстро не вернули! Найденная в салоне кровь, в каком бы виде она ни оказалась, послужила бы основанием для открытия дела, и в Степиной машине все еще ковырялись бы эксперты!
Алексей не знал, что и думать.
– Мне с Кирой надо поговорить. Ты не против, если сегодня вечером я к тебе подъеду?
– Мы сегодня не собирались встречаться.
Тем лучше, сказал себе детектив, разъединившись. Пора пообщаться с ней наедине.
ЖЕНЩИНА. В машину к Костику подсела женщина – детектив в этом был практически уверен! А женщин у нас раз-два и обчелся. Любовниц у Костика, судя по всем отзывам, не водилось, жена его тоже отпала – отчасти из-за впечатлений детектива от ее личности, отчасти из-за ее трудностей с вождением авто, отчасти из-за факта отсутствия любовниц, что отметало мотив ревности и преждевременного беспокойства о наследстве.
Оставалась та странная девушка, назвавшаяся «Смертью», и… Кира.
Да, Кира!
Подсесть в машину к директору она не могла: официанты ресторана были единодушны: она находилась за столом рядом со Степаном до конца ужина. Но Кира солгала Степану насчет «поручения» от крестного. Зачем-то ей понадобилось подобраться к нему. Есть у нее какой-то шкурный интерес к президенту «Аськи», есть! И вполне мог иметься к директору. В виде его устранения. Точнее, не у нее лично интерес – она просто засланный казачок, – а у того, кто ее нанял. И смерть Кости могла оказаться частью его плана! Где второй частью является Степан!
Было бы весьма не худо проверить эту версию, да поскорее. Не то в ближайшие дни мы и труп Степана обнаружим где-нибудь, с крошечным и неприметным следом от укола в вене…
– Кира, – произнес он как можно более задушевно в телефон, – можем ли мы встретиться у вас дома… сегодня вечером, к примеру?
Она нехотя согласилась.
Оставалась еще половина рабочего дня, и детектива душила жажда деятельности. Эта странная кровопотеря не давала ему покоя. Он не понимал, как ее классифицировать, куда поместить, к чему привязать. Ну, допустим, Костю убили таким необычным способом. Но зачем кровь было уносить с собой? Не все ли равно убийце, куда она вытечет?!
Не о машине же Степана Катаева он, в самом деле, позаботился…
Алексей подавил искушение звякнуть Сереге Громову, давнему другу и бывшему коллеге с Петровки. Серега мог бы включиться в мозговой штурм, – что у них всегда отлично получалось, – а мог и сталкиваться с чем-то похожим, как знать…
Но Громов засыплет его вопросами, а Алексею решительно не хотелось рассказывать о статье Саши. Даже давнему другу. Хоть Сереге он доверял безгранично, но вдруг кто услышит их разговор, выдернет из него «информационный повод», который сольет затем прессе? И назавтра она разразится «желтыми» заголовками? О, он хорошо знал, как она функционирует, эта пресса: «Статья журналистки убила предпринимателя!», «Журналистка-убийца», «Смерть на кончике пера» и тому подобное…
В конечном итоге данного рода «реклама» могла бы даже поспособствовать успеху Александры – этот мир устроен так странно, что самая большая пошлость и низость служит в нем рекламой! Но он твердо знал, что Саше такой успех не нужен. Более того – он ее морально убьет!
И потому он долго просидел в задумчивости перед телефоном.
В результате набрал номер Тамары.
Тамара была «компьютерной девушкой». То есть она сидела в ЗИЦ (зональный информационный центр МВД) – на базе данных, стекавшихся на Петровку.
В отличие от Сереги Тамара обладала одним редкостным качеством: она никогда не задавала вопросов. Она была просто его верной подругой и союзницей. К тому же Алексей всегда щедро оплачивал ее помощь – Тамара растила сына одна, а дети в наше время обходятся дорого.
Алексей дозвонился до нее, очертил задачу.
– Сумеешь? – спросил он.
– Подожди у телефона, Кис, я постараюсь быстренько!
«Кис» – давнее прозвище Алексея Кисанова, которое с чьей-то руки легко и широко прижилось на Петровке еще в пору его службы в органах.
Алексей положил трубку на стол, включив ее на громкоговоритель, а сам принялся в ожидании ответа вносить в компьютер, в свои специальные файлы, все те соображения и информацию, которые накопил за последние два дня.
– Леш, ты тут? – произнес голос Тамары спустя несколько минут.
Он отключил громкоговоритель, взял телефон в руки.
– Здесь, Том.
– Ты не поверишь! У меня есть похожий случай, прошлой осенью! Кровопотеря, и никаких следов крови на месте! Человека нашли мертвым во дворе его собственного дома, на скамейке.
– Убийцу поймали?
– Нет, глухарь.
Кис подумал. От «глухаря» – нераскрытого преступления без всяких зацепок и надежд на раскрытие – толку ему мало. Хотя…
– Хлоформ там не упоминается?
– Нет… Но я могу попробовать узнать!
– Не надо.
Он глупый вопрос задал. Судмедэксперт ведь внятно объяснил: хлороформ – материя крайне летучая, на коже его следов не найти, и выводы о его применении, хотя с осторожностью, можно делать только по наличию раздражения вокруг носа и рта!
– Выясни, если получится, не было ли зафиксировано у этого трупа покраснение в носогубной области…
– Сделаю, Кис!
Каким образом Тамара находит нужную информацию, если та отсутствует в базе данных зонального информационного центра, Тома не распространялась. Конечно, детектив понимал, что «чудо» объясняется хорошими (и взаимовыгодными) отношениями с уймой милицейских людей, нуждавшихся в ее помощи, но делал вид, что не догадывается. Это был ее маленький секрет, ее маленькое чудо, жест фокусника, которым она любила поразить Алексея.