– Возможно. Ничего не могу сказать насчет извращенцев и сектантов. Я занимаюсь исследованием больных, – сделала она нажим на последнее слово.
– Они существуют? Это не легенды?!
– Скорей всего, легенды возникли на почве реальных случаев… Есть такая болезнь, хоть и весьма редкая, называется «порфиризм». Внешние ее проявления очень похожи на все те свойства, которые легенды приписывают вампирам: например, боязнь солнечного света, который вызывает у них сильнейшее и болезненное раздражение кожи, откуда и предпочтение темного времени суток, откуда, в свою очередь, и особенная бледность. Хотя такая реакция наблюдается не у всех больных – на самом деле их несколько групп… Но всем им свойственна острая жажда свежей крови. В ней нуждается больной организм, и, поверьте, он испытывает чудовищные боли при ее нехватке. Так что вампир – совсем не гурман, пьющий чужую кровь ради удовольствия или, как вы выразились, ритуалов. Она – его спасение от пыток!
– А вы… Вы точно знаете? Я никогда не слышал о такой болезни!
– Так то вы, – холодновато осадила его эксперт. – Болезнь редкая, я вам уже сказала. Но я – кандидат медицинских наук, к вашему сведению, по гематологии!
Гематология, гематология… – соображал Кис. Гематома, гемолиз, гема-что-то… Ага, это наука о крови, кажется!
– То есть вы специалист по болезням крови?
– Крови и кровеобразования. В этом процессе задействованы многие органы, в частности, костный мозг…
– Вы меня извините, Людмила Анатольевна, я все равно в этом ничего не смыслю. Мне бы попроще, если можно…
– Больному порфиризмом не хватает одного специфического энзима, из-за которого он испытывает такие страшные мучения, что…
– И ему необходима человеческая кровь, чтобы выжить?!
– В наше время существуют препараты, способные ему помочь, но такой больной действительно испытывает неодолимую тягу к свежей крови. Как, знаете, дети, которым не хватает кальция в организме, интуитивно лижут или грызут мел…
– Как дети?..
– Могу привести вам другой пример, если угодно, – беременных женщин. Все эти якобы капризы, вроде свежей клубники зимой, связаны с острым ощущением женщиной нехватки витаминов в ее организме, которые трансформируются в жажду фруктов или овощей. То же самое можно сказать о дефиците микроэлементов, из-за чего беременные часто…
– Про беременных и детей потом как-нибудь… Они хоть никого не убивают… Как, говорите, называется болезнь?
– Пор-фи-ризм.
– У них, больных порфиризмом, вы сказали, неодолимая тяга к свежей крови… Такая, что больной способен напасть на другого человека, чтобы выпить его кровь?
– Да. Но не выпить, а… Как бы сказать… Попить. Ему нужно некоторое количество, вся кровь ему ни к чему.
– Попить, ага… – Кис был потрясен до глубины души. – Как стаканчик сока? Стаканчик свежей крови натощак? Это не метафора?!
Людмила Анатольевна кивнула.
– А кровь крысы… Она им никак не подходит?
– Нет, конечно! – эксперт рассмеялась. Профан-детектив ее забавлял.
– Только кровь людей?
– Да, человеческая.
– А… А у них, этих больных, наблюдаются какие-нибудь предпочтения? Ну, как у людей по отношению к сокам: один любит апельсиновый, другой виноградный… А вампиры? Выбирают ли они жертву по группе крови, к примеру? Или по резусу, не знаю…
– К сожалению, у меня по этому поводу только теория. Не довелось на практике наблюдать больного порфиризмом, болезнь редкая, как я вам сказала, к тому же люди эти асоциальны, прячутся от света и от всего рода человеческого. Но, по логике вещей, предпочтение должно отдаваться группе и резусу, аналогичным группе и резусу больного… Алексей Андреевич, да что с вами? На вас лица нет! Неужто у вас случай?..
– У нас случаи, Людмила Анатольевна… Не исключено, что я вам доставлю такого больного… Напишете тогда докторскую! – усмехнулся детектив и откланялся, прихватив с собой папочку с четырьмя листками заключений.
ВАМПИРЫ СУЩЕСТВУЮТ!
Эта мысль пульсировала в мозгу детектива. Вроде бы он и предполагал подобное, но не верил. Так ученые, наверное, выводят заключения о существовании каких-нибудь кварков и черных дыр, которых никогда не видели. Их математическо-физическая логика утверждает, что они есть, что должны существовать, – но руками не потрогаешь, глазами не увидишь! Отчего, по мнению детектива, должно у них оставаться в осадке чувство нереальности их выводов…
Как бы там ни было у них, астрофизиков, – у него, детектива, наличествовало именно такое чувство: не-ре-аль-нос-ти!!!
Вампиры?.. Существуют?.. Стаканчик крови на завтрак – это не метафора? Не бред? И сейчас ему предстоит ловить настоящего вампира?!
…Ладно, пусть, мужественно подставил Кис плечи под груз безжалостной Фортуны. На самом деле, если перестать дергаться, то не так уж все и сложно. Вот сейчас он сформулирует правильные…
Ешкин кот! Детектив был до такой степени выбит из колен заключением эксперта, что никак ничего…
Так. Значит, вампиры реально существуют. Очень хорошо. То есть ничего в этом хорошего, но хорошо то, что это теперь установленный факт. И им нужна свежая человеческая кровь для здоровья. Иными словами, тот, кто нападал на людей, прижимая к их носу тряпицу с хлороформом, и выкачивал затем у них дозу крови (немалую, если учесть последующее недомогание жертв!), мог быть больным этим… как его… порфиризмом.
Но кто сказал, что наш преступник и есть такой больной, а? Это пока вилами на воде писано! С чего бы нам сбрасывать со счетов ритуал?
И Кира, – даже если на ее платье не нашли крови человеческой, разве это означает, что она не причастна к подобным ритуалам?! Все эти ее одежки… Черепа и прочая хрень… Нет, Киру мы пока оставим, сохраним в разделе «подозреваемые»!
А там посмотрим, что выдаст газетная переписка с читателями. Результаты будут только завтра, и то в лучшем случае. Но ничего, терпения нам не занимать, не впервой.
Дождемся завтра!
Ян должен был улетать на следующее утро, – его отпуск заканчивался.
– А Санька с нами полетит? – спросил его сын во время ужина, за которым они с Александрой, как всегда, сошлись за одним столом.
– «Санька» – это для меня. Мы дружим с детства, и я имею право к ней так обращаться. Но для тебя она – Александра.
– Хорошо, – не смутился ребенок, – а Александра с нами…
– Нет. Она живет в России.
– Ну и что? Пусть живет с нами в Польше!
Сын Яна отлично говорил по-русски, по-польски и по-английски – о последнем Александра могла судить, слыша его переговоры с персоналом отеля.
– Марек, люди не могут менять страну просто так, по дружбе!
– Почему?
– Потому что… Ох, долго объяснять. Вырастешь – поймешь.
– Вот так всегда, пап! Всегда: «вырастешь»! Я что, маленький, по-твоему?!
Александра с Яном переглянулись, усмехаясь. Они оба не забыли, какими сами были в том возрасте.
– Марек, я как-нибудь к вам приеду в гости, – сказала Александра.
– Когда?! – требовательно произнес мальчик.
Она растерялась. Ян тоже. Ребенок отличался слишком конкретным мышлением.
Видя молчание взрослых, Марек обернулся к отцу:
– Мама будет ревновать, да, если Александра приедет?
Нет, ну что же это за поколение такое продвинутое?! И как с ним общаться?!
Ян, казалось, потерял дар речи. Пришлось Александре искать слова.
– У твоей мамы нет причин для ревности, Марек.
– Не уверен! – заявил в ответ ребеночек.
Александре в этот момент пришла в голову крамольная мысль, что вундеркиндов следует душить во младенчестве.
– Мы просто очень хорошие друзья, – заверила его Александра.
– Пап? – потребовал мальчик ответа от отца.
Ян мотнул головой, пытаясь прийти в себя.
– Мы друзья, – подтвердил он. – Как вы с Марысей.
– С Марысей мы собираемся пожениться! – обиделся Марек. – Ты тоже хочешь пожениться на Александре? Тогда я не согласен! Ты на маме женатый! Но если вы друзья, как я с Ясей, тогда я могу вас понять… Пап, – добавил Марек, – ты не думай, я маме ничего скажу!
…Души-и-ить!!!
– Ян, Марек, – поднялась она, не закончив свое блюдо. – Я устала, пойду спать… Желаю вам завтра хорошего полета и мягкой посадки. А потом… Потом мы спишемся.
Александра решительно направилась к выходу из ресторана.
– Ты мне не сказала, когда приедешь! – донесся до нее голос Марека.
Она не обернулась. В конце концов, право на такие вопросы имелось у Яна… Но не у его сына!
Только Ян их не задал.
И правильно сделал.
Кирка осталась у него ночевать, и Степан вдруг, неожиданно для себя, уступил ей свою кровать. Она все-таки приехала к нему, несмотря на боли в животике… У них же там болит, когда месячные… Вот и детектив так сказал!
Сам он устроился на диване в гостиной. Она спорила и не хотела принимать его жест, но все же сдалась. Да и то, как могло быть иначе?
Заснул он быстро, но – небывалая вещь! – проснулся вскоре. Проснулся и уставился в темноту. Кирка спала тихо – через дверь ничего не слышно, дышит там или нет… А чего он хотел услышать? Она же не храпит, как он!
Но все-таки очень там тихо, за дверью. Должна же она дышать? А он не слышит, не слышит, как она дышит! А вдруг чего?!
«Чего» могло бы случиться «вдруг», он не додумал. Мучимый непонятным беспокойством, он поднялся с дивана, подошел к двери спальни… Нет, не слышно ничего!
Он осторожно потянул дверь на себя. Тихо.
Он сделал несколько шагов вперед, почти вплотную приблизившись к кровати. Тихо.
Еще пара шагов, и он оказался у ее изголовья. Кира спала, закинув тонкие руки вверх, на подушку, и ее темная челка отлегла от глаз, открыв лицо полностью. Высокий лоб, полукружья миндалевидных век, тонкий нос с округло, плавно вырезанными ноздрями и рот, похожий на двухмачтовый кораблик… Простыня – от одеяла она отказалась, жарко, – съехавшая по диагонали, открывала левую грудь и часть тонкой талии…