– Конечно, не напрягайся, Алеша!
– Кроме того, я должен знать, как у вас с мамой… В смысле, кто из вас принимает окончательные решения. Когда ты был маленьким, их принимала, разумеется, твоя мама. А сейчас?
– Ты задал мне непростой вопрос.
– То есть ответ неоднозначный?
– Да. По инерции решения принимает, конечно, мама… Но если мне нужно на чем-то настоять, то она мне уступает… Ты знаешь, Алеша, что больной ребенок становится для матери центром ее вселенной? Ты когда-нибудь слышал об этом, читал?
– Да.
– Но центр вселенной, как ты понимаешь, может диктовать свои условия!
– Иными словами, ты можешь принимать самостоятельные решения?
– Могу. Ты хочешь меня о чем-то попросить?
– Не попросить – предложить. Договор.
– Как с дьяволом? – усмехнулся Никита.
– Не совсем… Я не предлагаю его скрепить кровью.
– Это хорошо, – ответил ему серьезно Никита. – С кровью у меня и так дел предостаточно… А в чем договор?
– Я напишу тебе номер телефона… дай мне клочок бумаги… Ага, спасибо, вот номер… Людмила Анатольевна… – И он подвинул листочек к Никите. – Обещай мне, что завтра же позвонишь ей!
– Зачем, Алеша?
– Это редкий в нашей стране специалист, который знает все о твоей болезни. Вылечить тебя она не сможет: по ее словам, порфиризм – так называется твоя болезнь! – не лечится… Но существуют средства, которые будут поддерживать твое здоровье, и они позволят тебе забыть о нападениях по ночам на людей!
– Зачем?! Мне не нужна эта жизнь, такая убогая… Я не хочу ее, пойми! Я нужен только своей маме, она зациклилась на мне, но если я уйду, то она через какое-то время переосмыслит свою жизнь, откроется новым ощущениям… Она ведь молодая женщина – ей еще сорока нет! – а выглядит старухой в свои годы! И все это, Алеша, из-за меня… Так зачем мне твой специалист? Если бы она могла меня вылечить – другое дело. А поддерживать мое здоровье… Точнее, мое нездоровье… Оно никому, кроме моей мамы, не нужно! И мне в том числе не нужно! Да еще в тюрьме.
– Я… Никита, если ты можешь мне пообещать, что свяжешься с Людмилой Анатольевной и что больше не будет никаких нападений на мирных граждан… потому что она подберет для тебя поддерживающее лечение… Если ты мне это пообещаешь, Никита, то я нарушу закон и ничего не сообщу милиции!
Мальчик долго и удивленно смотрел на него, и детектив уже не знал, как расшифровать этот взгляд. Он удивляется тому, что незнакомый ему человек, некий частный детектив, готов нарушить закон ради него? Или он удивляется непониманию, с которым этот самый детектив настаивает на ненужной Никите жизни?
– Я позвоню Людмиле Анатольевне завтра же, обещаю, – наконец проговорил Никита. – Посмотрим, что она сумеет предложить… В конце концов, дату моей смерти я могу назначить на любой день, который мне вздумается! – засмеялся он удивительно легко, словно мысль о самоубийстве была для него самым изящным решением проблемы.
– Не пойдет! Мне нужно твердое обещание, что больше – начиная с сегодняшнего вечера – ни одного нападения на людей не случится! Завтра ты позвонишь Людмиле Анатольевне, и, можешь не сомневаться, она предложит тебе встретиться немедленно! И немедленно назначит тебе поддерживающий курс!
Мальчик смотрел на него недоверчиво своими золотистыми глазами.
– Никита?
– А она… ты думаешь, она сможет?
Кис почувствовал в его словах надежду. Завтра же утром – ранним утром – детектив достанет Людмилу Анатольевну, он ее предупредит, он с ней обо всем договорится! И она будет готова к звонку Никиты. И возьмется помочь мальчику, он не сомневался, – уже хотя бы ради своей докторской диссертации…
– Болезни крови, в том числе и порфиризм, – тема ее диссертации! – проговорил он.
– Хорошо, Алеша. Обещаю. Твердо.
– Вот и отлично! – бодро проговорил детектив. – Мама не станет возражать, я надеюсь?
– Мама сделает, как я решу, – задумчиво проговорил мальчик. – Алеша, если можно, у меня есть одна просьба…
– Слушаю.
– Ты сказал, что в милицию не сообщишь… Но мало ли как повернется… Предупреди меня тогда, ладно? Ведь ты мой друг?
«Чтобы ты успел на себя руки наложить, Никита…» – подумал Алексей.
– Обещаю. Клянусь.
Он протянул руку мальчику.
Уже в дверях его настиг тихий вопрос:
– А ты еще придешь ко мне, Алеша?
Алексей обернулся и молча кивнул.
Вернувшись домой, Кис первым делом посмотрел на скайп. В разделе сообщений он обнаружил только два имени: «Елена Маркс» и «Павел Пукалов». Зеленая метка все еще горела возле контакта «Ксюша & Реми», и он позвонил.
Реми уже лег, и подробности визита к Андрэ Ковалеву рассказала Ксюша.
Тут было над чем подумать…
Алексей потер лоб. Хотелось спать. Хотелось продолжить поиски немедленно. Он колебался. Но все же решил, что благоразумнее будет выспаться.
Он выключил компьютер, отправился в ванную, принял душ, почистил зубы, надел летнюю пижаму, больше похожую на пляжный костюм: трикотажные шорты и майка; погасил свет и забрался в постель.
…Через двадцать минут встал, включил компьютер и запустил одну из своих программ с базой данных.
Еще через пятнадцать минут у него на листке красовались адреса и телефоны двух Павлов Пукаловых и нескольких Марксов – Елены среди них не нашлось. Возможно, она сменила фамилию, выйдя замуж, но есть шанс найти ее родственников и разузнать у них подробности.
База данных была пиратской и уже несколько устаревшей, отчего Алексей проделал дополнительный поиск в Интернете, из которого вынырнул только два с лишним часа спустя, зато довольный. Елену Маркс он обнаружил в одной из социальных сетей. Кис был зарегистрирован практически во всех них и, разумеется, никогда ничего там не писал. Регистрация позволяла ему делать поиск внутри этих сетей, чем он нынче и воспользовался. Прикинув простенькие псевдонимы, которые можно образовать от имени «Елена Маркс» – а если женщина там записана, то под девичьей, конечно, фамилией, чтобы ее смогли опознать всякие одноклассники-сокурсники, – он быстро нашел некую emarx. Как следовало из ее профиля, она училась в том же институте, что и Костик Урепкин, – ошибки быть не могло! Но, самое интересное, проживала она уже много лет в Израиле. И, судя по фотографиям в ее профиле и комментариям к ним, была матерью троих детей, совершенно довольной своей жизнью.
Алексей уверенно перечеркнул выписанные на листочек адреса московских Марксов.
Оставался Павел Пукалов. Как подобраться к человеку, который практически всю свою жизнь не видел сына? Он ли приходил к нему с арбузом первого сентября – правильно сказал Андрей Ковалев, чьи слова передала ему Ксюха, как трус! – не он ли, это почти ничего не меняло. (Хотя наверняка он – кто же еще?!) Разговор с ним будет трудным, очень. Но Алексею непременно нужно с ним поговорить!
Если, конечно, отец Кости жив и числится среди этих двух, найденных в пиратской базе… Дополнительный поиск в Интернете ничего не принес, никакой информации о Павле Пукалове. Впрочем, Алексей обнаружил, что столь неблагозвучная фамилия была присуща и людям дворянского происхождения – чему немного подивился, но не более того.
Гадать, чем может оказаться ему полезен отец Костика в поиске убийцы, Кис не хотел. Сначала нужно папашу найти, а строить гипотезы будем потом. Уже хорошо, что сегодняшний день принес такие плоды: две фамилии! Мало того, одна из них с уверенностью отпала, что позволяло ему завтра сосредоточиться на поиске Костиного отца…
С этой утешительной мыслью детектив наконец отправился почивать.
– Здравствуйте. Я могу поговорить с Павлом Пукаловым? – вежливо произнес он в телефон.
Время было относительно раннее, пол-одиннадцатого. Большинство домашних телефонов в этот час глухо молчат – люди на работе. Но ему повезло: на звонок откликнулся женский голос.
– Вы кто? – грубо спросила его женщина.
– А вы – кто? – ответил он выпадом на выпад.
– Его жена!
– Попросите, пожалуйста, мужа к телефону!
По приблизительным подсчетам, исходя из скудной информации о том, что мать Кости родила его в сорок «или даже позже», а муж ее был моложе на двенадцать лет, то на время рождения сына в первом браке его отцу было двадцать восемь – тридцать или самую малость больше. Плюс Костины тридцать пять – итого его отец пребывал в пенсионном возрасте и вполне мог находиться дома.
– Я спросила, вы кто! – повысила голос его собеседница.
В нем зазвучали откровенно хамские нотки, чему Алексей не удивился. Вежливость – это самый простой кодекс общения между людьми, доступный знанию и пониманию всех слоев населения. Ему учат в детском саду, в школе (даже если с родителями не повезло) – в силу чего каждый человек в курсе, что следует говорить «здравствуйте», «спасибо» и прочие нехитрые слова. Отсюда вывод простой: невежливый человек – это не тот, кто не знает простейших правил, а тот, кто ими пренебрегает. Стало быть, хам. Чрезвычайные ситуации, когда не до вежливости, рассматривать не будем – у нас ситуация не чрезвычайная.
Такие «заслонки» нечасто случались в практике Алексея, но все же случались. И у него существовали заготовленные для них ответы: из поликлиники, из собеса, социологический опрос, телефонный узел и еще уйма всяких «легенд». Но эта женщина, он нутром чувствовал, на любую из его «легенд» заявит, что разговаривать надо с ней и именно с ней!
Учитывая, что время утреннее, а Павел Пукалов, похоже, находится дома, Кис решил рискнуть.
– У меня нет времени для разговоров с вами! – грубовато заявил он. – Я на работе! Из собеса звонят!
– И что вам нужно?
– Я сказал: из собеса! Мне нужно с Пукаловым Павлом поговорить, а не с вами! У нас тут путаница вышла, нужно срочно выяснить!
Он чувствовал, как женщина колебалась. Наконец она бросила в трубку: «Подождите!»
И через пару минут он услышал глуховатый и странно-старческий мужской голос: «Слушаю вас…»