Быстрая проверка подтвердила, что Блоксвич по-прежнему находится в Пентонвилле. По назначил встречу с ним на следующий день. Путешествие обещало быть долгим и, скорее всего, безрезультатным, но выбора не было – этого требовало дело. Он размышлял, как лучше проехать к югу, когда в бар вернулась Флинн.
– Ну что за идиоты. – Она тяжело опустилась рядом с По.
– Где Уордл? – спросил он.
– Где Тилли? – парировала она.
– Делает кое-какую работу по моей просьбе.
Флинн пристально посмотрела на него. Сейчас было не время скрывать информацию от инспектора. Он рассказал ей, куда отправил Брэдшоу и какой трюк провернул со смартфоном. К его удивлению, Флинн одобрительно кивнула.
– Я не претендую на то, что разбираюсь в происходящем, По, но они там явно проводят полноценную судебно-медицинскую экспертизу. Если кто-то тебя подставил и нашел доказательства того, что Элизабет Китон была у тебя на ферме, ван Зил никак не сможет помешать предъявить тебе обвинение в ее похищении.
– И в конечном итоге убийстве, – добавил По.
Флинн кивнула.
– И в конечном итоге убийстве. – Она поднялась, выражение ее лица было решительным. – Что ж, пойду закажу нам выпить, потому что я не намерена уходить отсюда, пока мы не найдем что-нибудь серьезное, над чем можно будет поработать.
– Скажите мне еще раз, почему мы не можем рассказать старшему инспектору Уордлу о том, что мы нашли? – спросила, вернувшись, Брэдшоу. По одарил ее нежной улыбкой. Брэдшоу опровергала теорию, согласно которой честность – непродуктивный метод работы.
– У нас нет доказательств, Тилли, – объяснил он. – С точки зрения Уордла – и помни, что у него нет мотивации принимать нашу точку зрения, поскольку это может привести к восстановлению в должности суперинтенданта Гэмбла, – это выглядит так, будто мы пытаемся мутить воду. Чтобы заранее себя защитить, если мне предъявят обвинение.
– Заранее себя защитить?
– Посредством другой версии событий. Присяжные с гораздо большей вероятностью усомнятся в его правоте, если мы выдвинем правдоподобную альтернативу версии обвинения.
– Но поскольку мы до сих пор не можем объяснить, как в организм этой девушки попала кровь Элизабет Китон, этот спор мы не выиграем, – добавила Флинн. – У нас есть предположения, у них – факты.
Брэдшоу обвела их печальным взглядом. Как бы она ни старалась убедить себя и других, что научные открытия – процесс регистрации нерабочих методов до тех пор, пока не будет найден рабочий, она уже начинала отчаиваться. Но По нуждался в ее помощи, и значит, нужно было продолжать бороться. Она поправила очки, открыла ноутбук и погрузилась в работу.
Флинн и По продолжали вполголоса обсуждать дело.
– Если мы не сможем объяснить, что произошло с кровью, у нас нет шансов, – рассуждала Флинн.
По кивнул.
– Нам нужна девушка. Если мы найдем ее, план Китона рухнет.
Но даже если мы выясним ее имя, подумал По, это нам все равно не особенно поможет. «Очередной обман!» – закричит команда Китона, размахивая распечаткой анализа ДНК, доказывающей, что в комнате для допросов была Элизабет Китон. Им нужно было найти девушку и нужно было, чтобы она объяснила, как была подделана кровь. Все остальные варианты неминуемо вели к победе Китона.
– Завтра я еду в Пентонвилль, – решил По.
Флинн нахмурилась.
– Зачем?
По объяснил, что он обнаружил, когда просмотрел записи с тюремных камер. Флинн тоже просмотрела их и кивнула.
– Его настроение определенно изменилось, – согласилась она. – Хочешь, я поеду…
Телефонный звонок не дал ей договорить. Она показала ему экран. Неопознанный номер.
– Инспектор Флинн.
По слышал только ее реплики, но было ясно, что Флинн чем-то недовольна. Она попросила перевести на громкую связь. По представился. Брэдшоу даже не подняла головы от компьютера.
– Это старший детектив Барбара Стивенс, – произнес металлический голос с сильным акцентом, выдававшим жительницу Ньюкасла, которой пришлось на какое-то время покинуть любимый город. – Я тоже работаю в Национальном агентстве по борьбе с преступностью. Сержант По, вы назначили встречу с заключенным Ричардом Блоксвичем. Я могу знать, почему вы им заинтересовались?
– Его имя фигурирует в деле Камбрии.
– Эта версия кажется мне маловероятной. Насколько мне известно, у Ричарда нет там никаких связей.
– Он общался с Джаредом Китоном, – пояснил По.
– Ах да, тот шеф-повар, что убил свою дочь. Я слышала об этой истории, но не знала, что мы в этом замешаны. Я полагала, это какая-то местная проблема.
По объяснил, чего они добиваются.
Спустя, казалось, целую вечность Стивенс проговорила:
– Хотя я очень вам сочувствую, сержант По, и все понимаю, боюсь, я не могу разрешить визит.
Она сказала им, в каком отделе работает. Это объясняло, почему в деле Блоксвича были определенные ограничения. По даже не задавался вопросом, у какого из дел выше приоритет – все, чем занимался этот отдел, было очень важно.
Иногда слишком важно.
– Но если вы скажете мне, что вам нужно, – добавила Стивенс, – я сама встречусь с ним и передам вашу просьбу. Посмотрим, сможет ли он чем-то вам помочь.
Настроение По тут же поднялось. Откровенно говоря, это был лучший из вариантов. Раз Стивенс уже общалась с Блоксвичем, ей явно было легче что-нибудь выяснить. По рассказал ей, что видел на записях с камер видеонаблюдения, Стивенс пообещала, что просмотрит эти записи и свяжется с ним.
Брэдшоу отправила ей видео по электронной почте в виде сжатого файла. Им пришлось нервно ждать тридцать минут. Поскольку ждали они в напряженной тишине, когда телефон Флинн наконец зазвонил, все подпрыгнули. Флинн снова включила громкую связь.
– Ладно, я согласна, – решила Стивенс. – Похоже, вы хотите что-то увидеть в камере Блоксвича. Хотя, насколько мне известно, ничего запрещенного там нет.
– Почему вы так уверены? – удивился По. Заключенные – настоящие гении, когда идет речь о том, чтобы спрятать что-нибудь противозаконное. Поэтому с мобильниками и возникает столько проблем.
– Потому что! – Ее тон давал понять, что дискуссии не будет.
По задался вопросом, что скрывала Стивенс. Масштаб личности Блоксвича она явно преуменьшала. Просто бухгалтер-мошенник, сказала она, но тут что-то явно не сходилось. Бухгалтеров редко сажают за решетку и уж тем более в одиночную камеру в условиях переполненности тюрем. Может быть, он был участником какого-то серьезного дела о мошенничестве. Может быть, давал по нему показания.
Но очень уж раздумывать по этому поводу не стоило. Национальное агентство по борьбе с преступностью работало разрозненно – у кого-то был доступ к важной информации, у кого-то не было. По большому счету, их отдел занимал чуть ли не последнее место. Чем занимается отдел Стивенс, не знал даже ван Зил.
– Сегодня я встречаюсь в Лондоне со своим мужем Тревором, – добавила она, – вечером поговорю с Ричардом, а завтра позвоню вам.
– Можно сегодня ночью, – заметила Флинн, – мы все равно спать не собираемся.
– Хорошо, сегодня ночью, – легко согласилась Стивенс.
Глава сорок девятая
Стивенс сдержала слово. Она позвонила около одиннадцати. Никто не спал – все поужинали в восемь и продолжили работу.
Брэдшоу раздражалась все больше и больше. Ей поставили задачу, а она, судя по всему, и близко не подобралась к решению. Она мычала себе под нос что-то, что обычно мычат, потеряв ключи от машины.
– Я просто не понимаю, как это можно было провернуть, – пробормотала она. – Даже самая совершенная синтетическая кровь не обманет судмедэксперта, По.
Черт. Хотя все это говорили, он думал, что уж Брэдшоу-то разберется. Теперь казалось, что и она не выпутается. Он не особенно верил остальным, но верил ей.
Вместе с тем он понимал, что прав. Двоемыслие.
Так что телефонный звонок Стивенс, когда он раздался, стал облегчением. Тайм-аут от их самой необычной проблемы.
– Боюсь, ничего ценного вам не скажу. Ричард знал Китона, но они не были друзьями. Оба любили почитать, и хотя предпочитали разные жанры, в тюремной библиотеке выбор небольшой, так что они менялись книгами.
– Он не говорил, что Китон стал чаще его навещать после беспорядков?
– Говорил. Он понятия не имеет, почему.
– И в его камере не было ничего противозаконного, что Китон мог бы обнаружить?
– Определенно нет.
Еще один тупик.
Если только они не рассматривали ситуацию под неправильным углом. Они искали девушку, а По знал о том, что могли прятать заключенные, хотя это не было запрещено законами тюрьмы.
Семейные фотографии. Иногда их прятали, чтобы другие заключенные не могли их увидеть. Особенно фото детей и молодых женщин. Никому не понравится мысль о том, что их самые близкие и дорогие люди станут объектами для онанизма.
– Вы были в его камере? – спросил По.
– Была.
– Нет ли там фото кого-нибудь из членов семьи?
Повисло долгое молчание.
– Ой, – наконец вспомнила Стивенс.
– Именно, – подтвердил По.
– И у него есть дочь. Хлоя. Ей сейчас где-то двадцать с небольшим.
– Сколько времени потребуется, чтобы подтвердить, что в его камере фото, мэм? – спросила Флинн. – Вы не представляете, насколько это важно.
– Это не займет много времени. Вряд ли он спрятал их каким-то высокотехнологичным способом, если ему требуется быстрый доступ к ним.
Стивенс пообещала, что проведет обыск завтра же, как только тюрьма откроется, и если обнаружит фотографию, тут же отправит им копию. По ее поблагодарил, хотя и сомневался, что ему понадобится фото – зная имя, Брэдшоу без труда могла найти Хлою Блоксвич в соцсетях. Даже если она найдет несколько девушек с таким именем, у них есть еще одно преимущество: они знают, как выглядит та, что им нужна. Та, что выдавала себя за погибшую…
Пока Брэдшоу искала, По и Флинн запрограммировали три одноразовых телефона, которые она купила – дешевых, дурацких, идеально подходящих. Теперь, что бы ни случилось, они могли продолжать общение без опаски, что кто-нибудь подслушает их разговор и выследит местоположение с помощью технологии сотовой связи.