а обнародовать эту ситуацию, если бы у него было такое желание. Если бы мы смогли медленно опутать его сетью, настолько медленно, что он ничего бы не заподозрил, то, возможно, наши старания увенчались бы успехом. Но он, разумеется, догадывается, что его могут схватить. Поэтому я хотел бы задать сэру Гарольду вот какой вопрос. Сможет ли Кингсли организовать утечку информации, если мы арестуем его внезапно?
– Я боюсь, что мистер Паркинсон совершенно прав, – начал сэр Гарольд. – Мы можем предотвратить утечку в такие привычные для нас средства массовой информации, как печатная пресса или радио, наше радио. Но удастся ли нам помешать утечке на радио Люксембурга или ее распространению через множество других каналов? Без сомнения, будь у нас больше времени, нам удалось бы это сделать. Но за один день, боюсь, ничего не выйдет. И еще один момент, – продолжил он, – как только вся правда всплывет, она распространится словно лесной пожар даже без помощи газет и радио. Это будет одна из тех цепных реакций, о которых так много говорят в последнее время. И помешать ее распространению будет очень сложно, так как источник может обнаружиться где угодно. Кингсли достаточно оставить документы в одном из тысячи возможных мест с указанием обнародовать их содержание в определенный день, если от него не поступит иных распоряжений. Вы же знаете, что такое в порядке вещей. Или, возможно, он придумает что-нибудь более оригинальное.
– И это совпадает с точкой зрения Паркинсона, – перебил его премьер-министр. – Что ж, Фрэнсис, я вижу, у вас есть кое-какие соображения. Давайте выслушаем их.
Паркинсон поделился планом, который, по его мнению, вполне мог бы принести свои плоды. После небольшой дискуссии было решено опробовать его на деле, так как при благоприятном исходе результат немедленно стал бы ясен. Если же ничего не выйдет, всегда можно прибегнуть к плану министра внутренних дел. На этом совещание закончилось. Сразу после этого в Кембридже раздался телефонный звонок. Не согласится ли профессор Кингсли встретиться с мистером Фрэнсисом Паркинсоном – секретарем премьер-министра – завтра в три часа дня? Профессор Кингсли согласился, и Паркинсон отправился в Кембридж. Он проявил пунктуальность и явился к Кингсли домой в тот момент, когда часы в Тринити-колледже пробили три.
– Хм, – пробормотал Кингсли, когда они обменивались рукопожатиями, – для ланча уже слишком поздно, а для чая – слишком рано.
– Профессор Кингсли, вы же не выгоните меня, как только придет время пить чай? – с улыбкой сказал Паркинсон.
Кингсли оказался моложе, чем ожидал Паркинсон. На вид ему было лет тридцать семь – тридцать восемь. Паркинсон представлял его высоким и худощавым. Так и оказалось, но Паркинсон совершенно не ожидал встретить такое причудливое сочетание густых темных волос с голубыми глазами, настолько поразительно яркими, что смотрелись бы непривычно даже у женщины. Кингсли определенно обладал запоминающейся внешностью.
Паркинсон подвинул кресло к камину, расположился поудобнее и сказал:
– Я слышал о вашем вчерашнем разговоре с министром внутренних дел и позволю себе заметить, что совершенно не одобряю поведение вас обоих.
– По-другому он просто не мог закончиться, – отозвался Кингсли.
– Возможно, и все же мне было прискорбно услышать об этом. Я не одобряю любую дискуссию, стороны которой категорически отказываются идти на компромисс.
– Поэтому угадать вашу профессию не составляет особого труда, мистер Паркинсон.
– Вполне возможно. Но, если честно, я удивлен, что человек вашего положения занимает такую непреклонную позицию.
– Я с удовольствием выслушаю, к какому компромиссу я могу прийти.
– Ради этого я и приехал. Но позвольте мне первым пойти на компромисс и показать вам пример. Кстати, вы недавно говорили про чай. Может, поставим чайник? Меня охватывает такая ностальгия, когда я вспоминаю учебу в Оксфорде. Вы, университетские ученые, даже не представляете, насколько вам повезло.
– Вы намекаете на финансовую поддержку, которую правительство оказывает университетам? – проворчал Кингсли, усаживаясь в свое кресло.
– Я отнюдь не хотел показаться бестактным, хотя министр внутренних дел сегодня утром как бы между делом и упомянул об этом факте.
– Не удивлен. Но я все еще хочу выслушать, на какой компромисс я мог бы пойти. И вы уверены, что слова «компромисс» и «капитуляция» не считаются синонимами в вашем словаре?
– Ни в коем случае. Позвольте мне доказать свою позицию, рассказав вам о том, на какой компромисс готовы пойти мы.
– Вы или министр внутренних дел?
– Премьер-министр.
– Ясно.
Кингсли занялся приготовлением чая. Когда он закончил, Паркинсон приступил к объяснению:
– Так вот, сначала я хочу извиниться за все те нелестные слова, которые министр внутренних дел высказал в адрес вашего отчета. Во-вторых, я согласен, что первым делом мы должны собрать научные данные. Я считаю, что необходимо приступить к работе как можно скорее, и ученым, которые будут в ней задействованы, надлежит быть в курсе всей ситуации. Но я не согласен, что на данном этапе нам стоит доверять нашу тайну кому-либо еще. Вот тот компромисс, о котором я вас прошу.
– Мистер Паркинсон, я восхищаюсь вашей откровенностью, но не вашей логикой. Готов поручиться, вы не назовете ни одного человека, который узнал бы от меня о том, какую угрозу несет нам Черное Облако. А сколько человек узнало об этом от вас, мистер Паркинсон, и от премьер-министра? Я всегда был против предложений Королевского астронома сообщить вам обо всем, так как знал, что вы ничего не сможете хранить в тайне. Сейчас я особенно сожалею, что не смог его переубедить.
Паркинсона эти слова возмутили до глубины души.
– Но вы же не станете отрицать, что довольно подробно написали обо всем доктору Лестеру из Сиднейского университета?
– Разумеется, не стану. Да и зачем? Лестер ведь все равно ничего не знает про Облако.
– Но узнал бы, если бы получил письмо.
– Все эти отговорки лучше оставьте политикам, мистер Паркинсон. Я – ученый, для меня важны факты, а не мотивы, подозрения и разные вычурные несуразности. Но факт остается фактом, и я продолжаю настаивать на том, что никто пока не узнал от меня ничего важного по этому делу. Распространением слухов на деле занимается премьер-министр. Я предупреждал Королевского астронома, что так и будет, но он мне не поверил.
– Вы не слишком-то уважаете мою профессию, не так ли, профессор Кингсли?
– Раз для вас так важна откровенность, то скажу вам прямо – нет. Уважения к политикам у меня не больше, чем к приборам на панели моего автомобиля. Они указывают на состояние двигателя, но не контролируют его.
Внезапно Паркинсона осенило, что Кингсли просто морочит ему голову – и делает это весьма умело. Он не выдержал и рассмеялся. Кингсли поддержал его. После чего им стало намного проще общаться.
Допив вторую чашку чая и поговорив о разных пустяках, Паркинсон вернулся к основной теме:
– Позвольте мне все-таки высказать свою точку зрения. На этот раз вам не удастся сбить меня с толку. Тот путь, которым вы решили воспользоваться для сбора научной информации, далеко не самый быстрый. К тому же он не самый безопасный, если трактовать безопасность в широком смысле слова.
– Мистер Паркинсон, я просто не вижу иного выхода, ведь, хочу вам напомнить, время для нас необычайно ценно.
– Может быть, в данный момент вы и не видите других, более подходящих путей. Однако их вполне можно найти.
– Я не понимаю.
– Правительство хочет собрать вместе всех ученых, которым можно доверить информацию о происходящем. Как я понимаю, вы недавно работали с мистером Мальборо и группой радиоастрономов. Я готов принять ваши заверения о том, что вы не выдали мистеру Мальборо никакой важной информации. Но признайте, что было бы намного лучше, если бы с ним можно было поделиться всеми необходимыми сведениями.
Кингсли вспомнил, какие затруднения возникли у него с радиоастрономами.
– Несомненно.
– Значит, об этом мы договорились. Следующий пункт связан с тем, что Кембридж, как и любой другой университет, нельзя назвать подходящим местом для проведения подобных исследований. Вы являетесь членом здешнего сообщества, а следовательно, не сможете сохранять секретность и при этом продолжать свободно общаться на любые темы. Нельзя сформировать группу внутри уже сложившегося коллектива. Правильнее всего было бы создать совершенно новое сообщество, которое будет работать над разрешением экстренной ситуации и получит все для этого необходимое.
– Как, например, в Лос-Аламосе?
– Совершенно верно. Если вы хорошенько все обдумаете, то согласитесь, что другого пути просто нет.
– Возможно, мне стоит напомнить вам, что Лос-Аламос находится в пустыне?
– Мы ни в коем случае не поместим вас в пустыню.
– Куда же вы в таком случае нас поместите? Кстати, «поместить» —очаровательнейший глагол.
– Думаю, у вас не возникнет причин для жалоб. Правительство как раз заканчивает подготовку одного славного особняка восемнадцатого века в Нортонстоу.
– Где это?
– В Котсуолдсе, на возвышенности к северо-западу от Киренчестера.
– Почем и как именно вы решили провести эту подготовку?
– Там должен был разместиться колледж сельскохозяйственных исследований. В миле от особняка мы построили еще один дом для вспомогательного персонала: садовников, рабочих, машинисток и так далее. Я же сказал, что вы получите все необходимое, и у вас нет причин не доверять мне.
– А что скажут люди из сельскохозяйственного колледжа, если их оттуда выкинут и разместят нас?
– С этим не возникнет никаких сложностей. Не все относятся к правительству с таким же неуважением, как вы.
– Нет, как это ни прискорбно. Но думаю, это будет учтено при составлении следующих списков на присвоение почетных званий. Однако есть ряд трудностей, которые вы не учли. Потребуется специальное оборудование, например радиотелескоп. На установку похожего ушло около года. Сколько вам потребуется времени, чтобы разместить его там?